— Это на нее похоже.
— Она сказала, что ее дед в больнице, ему сделали операцию аппендицита и, похоже, поздно. Видно, что она за него страшно волнуется. Ну а больше нам поговорить не удалось. Эта мегера сразу вывесила на дверях купе табличку: «Только для леди», так что мне пришлось пройти в вагон для курящих. Я надеялся потом подстеречь Стеллу в коридоре… но, Родди! Вы себе не представляете — она сбежала! Выскочила из поезда перед самым отходом.
Я не мог удержаться от смеха — от радости, от облегчения, что Стелла опять в Уилмкоте, от рассказа Макса об его приключениях в роли подстрекателя и при мысли, что же стало с мисс Холлоуэй, когда она обнаружила исчезновение своей подопечной. Меня одолевал хохот. Я никак не мог остановиться. Мне было слышно, как Макс просит у телефонистки еще три минуты, потом он сказал:
— Вам-то хорошо смеяться, а мне было не до смеха.
— А что? — спросил я, давясь от хохота.
— Ну, когда эта особа спохватилась, что Стеллы нет, она бросилась разыскивать меня. Потребовала, чтобы я обыскал весь поезд, проводники ползали на коленях под скамейками, заставила меня отправить со следующей станции телеграмму, — словом, чего только не было! Я едва вырвался из ее когтей, чтобы пересесть на другой поезд. Не привык я к такому обхождению!
— Макс, вы просто спаситель, я вам до конца дней обязан.
— Я боялся, что вы уже переехали в гостиницу.
— Памела решила остаться. Она хочет поговорить с вами. — Я передал трубку Памеле и побежал наверх.
Мне необходимо было двигаться. У меня в спальне оказались открытыми окна, и все бумаги разлетелись по комнате. Я захлопнул рамы. Изобретенное Памелой средство от призраков — керосиновая печурка — потухла. Мне показалось, что Памела поставила ее в неудобное место. Я оттащил печку в сторону и разжег опять. Сердце мое чуяло, что ночью снова появится Мери. Пусть себе! Стелла освободилась из лап мисс Холлоуэй, она в Уилмкоте, как-нибудь, когда-нибудь, совсем скоро, мы с ней увидимся.
Я прозевал, когда в дверь позвонили, но услышал громкий стук. Памела бросилась к дверям, открыла их, и в холл вошла Стелла.
На секунду я застыл на ступеньках, не в силах двинуться с места, не в силах ничего сказать от удивления. Стелла, задыхаясь от ветра, ворвавшегося вместе с ней в дом, испуганно смотрела на меня. А я только и смог произнести:
— Стелла! Неужели это вы?
Она сказала дрожащим голосом:
— Дедушка умирает. Я подумала, — она повернулась к Памеле, — что заеду к вам на минутку… Но, кажется, уже чересчур поздно. Коляска ждет, так что я… я уеду.
— Никуда вы не уедете, я не дам вам снова исчезнуть!
Совершенно потеряв голову, я схватил ее за руку, забыв обо всех опасностях, кроме одной — еще раз потерять Стеллу. До меня донеслись слова Памелы:
— Я вас не отпущу. — Она обняла Стеллу, а та, хотя все еще стояла очень прямо, затряслась и прижалась головой к плечу сестры.
Я открыл дверь и увидел на крыльце Уолли Мосса. В свете фонаря, висевшего на его коляске, было видно, как дико он взлохмачен и каким любопытством горят его глаза. Он уставился на деньги, которые я ему протягивал, и проговорил:
— Ну и удачная выдалась ночка!
— Потрясающая, замечательная ночка, Уолли, а звезд-то сколько! — сказал я и вернулся в холл, оставив его гадать, не рехнулся ли я.
С лестницы сбегала Памела, неся в охапке домашние туфли, чулки, щетку для волос:
— Стелла просит тебя позвонить в больницу и сообщить им наш номер. Но капитан не должен знать, что она здесь. — Памела секунду помолчала. — Подумай, Родди, всю дорогу от Уилмкота в деревню она бежала бегом.
Памела вошла в гостиную, а я стал звонить в больницу. После обычных объяснений дежурного, что «все идет, как следовало ожидать», мне удалось добиться, чтобы к телефону подошла дежурная сестра. Она сказала, что капитан в забытьи, а это может продолжаться и день, и два, и обещала позвонить, если в его состоянии наступят какие-то перемены.
— Мы с сестрой сразу же привезем в больницу его внучку, если он захочет ее видеть, — пояснил я. — Но было бы лучше, если бы вы сказали ему, что она ночует у вас, это избавит его от беспокойства.
Сестра ответила:
— Да, да, я вас понимаю, но боюсь, он вряд ли очнется. Да и мисс Мередит лучше его не видеть, он очень сдал. Но, конечно, я вам позвоню.
Чувствовалось, что сестра — женщина разумная, это как-то успокаивало.
Пробегая в кухню, Памела крикнула:
— Согрею суп!
Когда я вошел в гостиную, Стелла сидела на низеньком стульчике у камина. На ней было желтое платье, как в тот раз, когда я читал свою пьесу. Она похудела, побледнела, под глазами темнели тени, а рука, протянутая к огню, слегка дрожала. Видно было, что Стелла совершенно измучена. Она бросила на меня быстрый, какой-то боязливый взгляд и отвела глаза.
Я неуклюже проговорил:
— Я уж и не думал, что увижу вас когда-нибудь.
Она не повернула головы.
— Спасибо, что позвонили в больницу. Ничего нового?
— Нет, они сообщат, если что-нибудь изменится, и обещали сказать капитану, что вы ночуете в больнице.
— Они соглашались оставить меня, но не было свободной комнаты.
— Благодарение Богу, что не было!
Стелла напряглась и отрывисто проговорила:
— Но вы же сами не хотели, чтобы я появлялась здесь.
— Наоборот, я только об этом и мечтал!
Она медленно повернула голову и с удивлением посмотрела мне в глаза.
— Стелла! Стелла! — воскликнул я. — Неужели вы до сих пор не поняли, что желаемое и разумное не имеют друг с другом ничего общего? Я старался вести себя разумно ради вас, и меня это чуть не прикончило.
Она тихо ответила:
— Меня тоже.
Я сжал ее холодные маленькие руки.
— Ну что ж, Стелла, тогда, может быть, нам лучше и не пытаться вести себя разумно.
Она ничего не ответила, но по ёе лицу промелькнула нежная, счастливая улыбка, от которой у меня захватило дух, однако она тут же застенчиво постаралась едва заметно высвободить руки, а я вернулся в свое кресло и не проронил больше ни слова, пока не появилась Памела.
Поставив перед Стеллой суп, Памела весело спросила:
— Как же вы расправились с бедной мисс Холлоуэй? Расскажите!
— Мисс Холлоуэй, — неожиданно звонко отчеканила Стелла, — бессердечная женщина! Надеюсь, я больше никогда ее не увижу.
Я горячо поддержал ее:
— Я тоже на это надеюсь!
— Она ждала в гости в Бристоль какого-то знаменитого доктора и из-за этого заставила меня уехать отсюда раньше. Подумайте только! Дедушка был в забытьи, но сестра разрешила мне ухаживать за ним. А она — мисс Холлоуэй — сказала, что дедушка оставил ей письмо с распоряжением увезти меня в субботу, что бы с ним ни случилось. И более поздним поездом она ехать отказалась. Не могла же я скандалить в больнице! Я собиралась удрать от нее на станции, но она… знаете, что она сделала? Отняла у меня сумку, так что я осталась без денег. Я ничего не могла поделать. И тут случилось чудо! — Глаза у Стеллы стали круглые и открылись еще шире, когда Памела засмеялась:
