Ознакомительная версия.
Наконец, собравшись с мыслями, Карстерс произнес:
— Мистер Кроу, завтра рано утром мне нужно будет уехать по делам — вы еще будете спать. Вернусь я лишь во второй половине дня. Мне бы не хотелось оставлять вас здесь одного, потому что, признаюсь честно, вид у вас нездоровый.
— Неужели? — прохрипел Титус. — Я чувствую себя вполне сносно.
— Да, но вид у вас больной. Похоже, вы уморили себя постоянной работой. — Через весь стол Карстерс пронзил Титуса пристальным взглядом, а его голос вновь приобрел гипнотические нотки. — Полагаю, будет лучше, если завтрашний день вы посвятите отдыху, мистер Кроу. Отдохните, восстановите силы. Полежите подольше в постели. Отоспитесь хорошенько.
В ответ на эту его тираду Титус растерянно заморгал и затем, словно старик, которого сморила дремота, заклевал носом; очнувшись, он изобразил недоуменный вид. Разумеется, все это был искусно разыгранный спектакль, однако Карстерс искренне расхохотался.
— Вот видите! — воскликнул он более естественным тоном. — Я прав! Да-да, молодой человек, вам сейчас больше всего нужен отдых. Так что завтра никакой работы. Договорились? Хотелось бы видеть вас в пятницу здоровым и полным сил.
Кроу сонливо кивнул, однако мысли его пришли в движение. По всей вероятности, роковой день уже совсем близко. Его словно обдало ветром самой преисподней. В глазах Карстерса пылал адский огонь, и Титус был готов поклясться, что даже уловил запах серы.
Как ни странно, Титус спал как убитый и проснулся рано, однако оставался в постели, пока не услышал, как к дому подъезжает автомобиль. Правда, инстинкт подсказал ему, что торопиться не стоит. Спустя полминуты, осторожно раздвинув шторы алькова, к нему неслышно вошел Карстерс. Различив звук шагов по ковру, Титус буквально в последнее мгновение успел откинуться на подушку, дабы изобразить сон.
— Молодец, Титус Кроу, спи, — вкрадчиво произнес Карстерс. — Спи глубоким сном — потому что совсем скоро ты не будешь знать иных сновидений, иных мыслей, кроме моих! Спи, Титус Кроу, спи!
В следующее мгновение раздался шорох штор, и Титус сделал вывод, что хозяин дома ушел. Тем не менее он оставался в постели, пока снова не услышал скрежет шин по гравию подъездной дороги.
Юноша тотчас вскочил с кровати, оделся и, выскочив из дому, быстро обошел поместье. Затем вернулся в особняк, стремительно взбежал на верхний этаж, чтобы обозреть сад с высоты. Лишь удостоверившись, что в доме он действительно один, Титус вернулся в библиотеку, открыл потайной ход и спустился в мрачный подвал. Ступени винтовой лестницы описали полный круг, после чего он очутился на площадке, в углублении подвальной стены. Чтобы оказаться в самом подвале, оставалось сделать лишь пару шагов. Титус нащупал на стене выключатель. Помещение озарилось тусклым светом, и перед глазами Кроу наконец предстало логово чернокнижника.
Титус медленным шагом двинулся по подвалу, осматриваясь. В голове юноши всплывали куски его собственных оккультных познаний, а также отрывки книг из библиотеки Карстерса. Он обнаружил здесь вещи, чья история уходила в далекое прошлое человека. Поняв предназначение некоторых из них, он невольно вздрогнул.
Ближе к центру подвала пол был очищен от вещей. Здесь в глаза Титусу бросились нарисованные ярко-красной краской сцепленные двойные круги персидских магов. Краска казалась совсем свежей. В одном из кругов он увидел восходящий белый узел, в другом — нисходящий черный. На кирпичной стене красовались зеленые и синие меловые линии — таинственные письмена, в которых он тотчас же узнал богохульный «Код Нихарго». Огромные арабские символы будто насмехались над ним, извиваясь, как змея, в непристойном танце. Три оставшиеся стены были задрапированы гобеленами — такими древними, что они едва не рассыпались на нити. Изображения на них представляли сцены черных ритуалов, чьи участники уже давно переместились на зловещие страницы истории. Чернокнижники были облачены в одеяния обитателей Аравийской пустыни, отчего показались Титусу едва ли не святыми старцами.
В затянутом паутиной углу он обнаружил нацарапанные на полу пентакли и зодиакальные знаки; здесь же с крючков свисали одежды, схожие с изображенными на гобеленах и расшитые символами из «Лемегетона».[15] Так, Титус разглядел на одной из этих хламид Печать Соломона. В небольших банках хранились цикута, белена, корень мандрагоры, индийская конопля и еще какая-то субстанция, которую Титус принял за опиум. Его невольно передернуло, стоило ему подумать, что подмешивал Карстерс ему в вино.
Наконец, удовлетворив свое любопытство, он вернулся по ступенькам в библиотеку, а оттуда зашагал прямиком в кабинет Карстерса. Уже дважды ему посчастливилось обнаружить дверь незапертой. Как оказалось, удача сопутствовала ему и сегодня. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Зная, что Титус наверняка проспит все утро, Карстерс просто-напросто позабыл предпринять меры предосторожности. Стоило Титусу перешагнуть порог кабинета, как его поджидала очередная удача! Ключи от письменного стола остались болтаться в замке одного из ящиков.
Дрожащими руками Кроу открыл ящики. Он не осмелился прикоснуться к их содержимому, однако в самом нижнем ящике с левой стороны стола обнаружил то, что, собственно, и желал увидеть. Ошибки быть не могло: аккуратно разрезанные поля, гравюры… Иными словами — сделанный в начале девятнадцатого века неким Чарльзом Леггетом перевод пресловутого опуса Людвига Принна. Это были недостающие страницы, вырванные из книги в библиотеке — «Сарацинские ритуалы» из «De Vermis Mysteriis».
Закрыв ставни единственного окна, Титус включил настольную лампу и погрузился в чтение. Время словно застыло на месте, столь ужасны были тайны, которые открылись ему. Однако Титус, не веря своим глазам, продолжал читать. Он переворачивал страницы, и книжные строки будто сами спрыгивали оттуда, дабы предстать его взгляду. Так пролетел час, затем второй. Время от времени Титус выходил из благоговейного ступора, чтобы взглянуть на часы или — гораздо чаще — чтобы облизать пересохшие губы и снова продолжить чтение. Ведь все, что он хотел знать, было здесь. Постепенно его смутные догадки начали складываться в целостную картину.
И тут произошло нечто неожиданное, словно в его голове прорвало дамбу, и воспоминания из самых потаенных уголков его души хлынули наружу. Внезапно он вспомнил все, что Карстерс пытался при помощи гипноза стереть из его памяти во время ночных визитов. Вспомнил разговоры, которые ему было приказано забыть, и вскоре все эти обрывочные воспоминания начали складываться в ужасающую картину многовекового кошмара. Ему стала понятна тайна портретов с их непрерывной цепочкой дат; он понял, как старик сумел прожить три с половиной столетия. И наконец, с ослепительной ясностью перед ним открылась роль, уготованная ему хозяином дома в этом кошмаре.
Ознакомительная версия.
