— Ты здесь?
— А где я должен быть?
— Тебя уже отпустили?
— Откуда?! Милочка, очнись! Твой кошмар нереален!
— Нет, я видела тюрьму! Я помню годы одиночества…
— В следующий раз постарайся вообразить нечто более приятное, — попытался отшутиться Андрей. — Любишь ты пугать!
— Я не пугаю, — печально произнесла Мила, — я знаю.
Впоследствии Мила пыталась вычеркнуть из памяти тот ненастный вечер, но он, помимо ее воли, вновь и вновь возвращался к ней, наполняя душу ужасом, болью и страшным, лишенным всякой надежды отчаянием.
Шел дождь. Мила с трудом удерживала в руках зонтик, выворачивающийся от сильных порывов ветра. Очень хотелось поскорее попасть домой, но она была вынуждена то и дело останавливаться из-за Андрея, накануне потянувшего связки. К тому же идти по темному безлюдному парку приходилось очень осторожно: глинистую тропинку размыло водой. Мила боялась поскользнуться, поэтому она слишком поздно заметила машину, прижавшуюся к обочине, за которой пряталось трое парней. Один из нападавших ударил Милу по лицу и повалил на землю, осыпая грязной бранью, остальные набросились на Андрея. Последнее, что она запомнила, перед тем как провалиться в темноту: сильный удар по голове и дикую, ослепительную боль. Мила очнулась от странных звуков. Кто-то то ли тихо плакал, то ли выл. Она открыла глаза и увидела мужа, сидящего на земле рядом со скорчившимся, неподвижным человеком.
— Что с ним? — прошептала Мила, стараясь не шевелить разбитыми губами.
Муж, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, закрыл руками лицо.
— Андрей, не молчи…
— Все кончено, — обреченно проговорил он.
— Да почему кончено?! — Превозмогая боль, Мила поднялась на ноги и приблизилась к бандиту. — Что с ним? — Заметив торчащую из груди рукоять ножа, она в ужасе посмотрела на мужа.
Андрей поднял голову.
— Надо вызвать милицию…
Мила перевела взгляд на тело.
— Думаешь, он мертв? Откуда у тебя нож?
— Это не мой! Мерзавец сверху навалился, а я… Я хотел отвести руку… Сам не знаю, как получилось! — сквозь зубы проговорил Андрей. — Полный бред! — При виде избитой жены его лицо исказилось от ярости. — Подонки! Знаешь, теперь я даже рад…
Мила заплакала.
— Не надо, моя хорошая, не надо!
— Андрюшенька, мне страшно…
— Прости… Мила, пожалуйста, вызови милицию!
Она испуганно прошептала:
— Тебя арестуют?
— Не знаю, — Андрей пытался говорить твердым голосом, — я очень прошу, позвони!
Прошла неделя. Каждый день Мила снимала трубку и, услышав гудки, возвращала обратно. Наконец, в один из вечеров, она осмелилась набрать знакомый номер.
— Антонина Павловна, здравствуйте.
— Здравствуй… — В трубке повисло молчание. Напряжение нарастало.
— Антонина Павловна, я прошу вас, приезжайте за Василисой!
— А, собственно, отчего переменились ваши планы? — едва сдерживая торжество, осведомилась свекровь. — Совсем недавно сын…
Мила поспешно перебила:
— Да, да, знаю, вы простите его, пожалуйста.
— Надо же, не верю своим ушам! Моя невестка извиняется! — Удовлетворенное самолюбие сделало Антонину Павловну чуть более снисходительной. — Если ты не боишься за дочь, что ж, в таком случае я согласна забрать Лису. Кстати, Мила, а почему бы тебе не попросить собственную мать? Или воспитание внучки кажется ей слишком обременительным занятием?
— Мама в больнице, — Мила глубоко вдохнула, чтобы не расплакаться. — С инфарктом.
— Извини, не знала. Жаль Надежду!
Мила горько усмехнулась. Самая мысль о том, что свекрови может быть кого-нибудь жаль, показалась абсурдной.
— Не иронизируй! Ты напрасно считаешь меня бесчувственной.
— Я… — растерялась Мила.
— Не стоит оправдываться. А теперь, будь добра, позови к телефону блудного сына!
— Его нет, — после некоторого замешательства отозвалась Мила и тихо добавила: — Андрея арестовали.
— Повтори!
— Арестовали…
— За что?!
— На нас напали хулиганы. У одного из них оказался нож. Андрей только защищался! Сначала мы подумали, что парень умер, но, слава Богу, он остался жив и сейчас находится в реанимации.
— Какую страшную цену я заплатила! — взвыла нечеловеческим голосом Антонина Павловна. — Сыночек мой! Мальчик мой несчастный! Скажи, ну почему ты?! Именно ты?! — с ненавистью прокричала она в трубку ошеломленной Миле.
— Я не понимаю…
— И не надо, — взяла себя в руки свекровь. — Жди, завтра приеду. Ты уже наняла адвоката?
— Да.
— Хорошо. Где он сидит?
— В Бутырке.
— Свидания разрешают?
— Пока нет.
— Ничего, адвокат устроит. Надеюсь, ты наняла не первого попавшегося?
— Нет, мне порекомендовали его наши общие знакомые.
Прошло три месяца. Накануне суда Антонина Павловна неожиданно сообщила о плохом самочувствии и отказалась приехать в Москву. Разговор с адвокатом, Александром Борисовичем, привел Милу в полное отчаяние. Надежда на условный срок рухнула. По его предположениям стоило рассчитывать лишь на смягчение приговора. Проведя бессонную ночь, совершенно измучившись от мрачных картин будущего, Мила едва дождалась открытия метро. Она не помнила, как добралась до здания суда, как оказалась во внутреннем дворе, мрачном и безлюдном. Туманный холод пробрался под тонкую куртку. Стараясь унять нервную дрожь, Мила прислонилась к одинокому клену и обхватила худенькие плечи руками. Яркий лист, вальсируя, коснулся ее волос, провел жестким холодным краем по лицу. Запах увядающей листвы напомнил о другой, давно забытой осени…
Мила подняла глаза к небу, наблюдая за медленно плывущими серыми облаками. Вот она, десятилетняя девочка, на экскурсии в восхитительно прекрасном храме Василия Блаженного. Вместе с одноклассниками Милочка слушает женщину-экскурсовода и удивляется, отчего та рассказывает им о домострое и умалчивает о самом главном, ради чего они пришли, древнем, загадочном храме? Ей хочется остаться одной, чтобы благоговейно прикоснуться к беленым стенам, представляющимся живыми, дышащими…
Мила задумалась. До сегодняшнего дня удобное, теплохладное отношение к Богу позволяло не возлагать на себя особых обязательств. На редких формальных исповедях она утаивала самое главное, а причастившись, вновь возвращалась к прежней жизни, не имеющей нужды в Спасителе. Сейчас привычный мир рушился…
— Мне не к кому обратиться, кроме Тебя! — Мила сокрушенно опустила голову и отчаянно закивала, в знак подтверждения своих слов: — Совсем! Я знаю, что не имею права ни о чем просить. Но если Ты действительно существуешь, дай мне знать! Она сложила ладони и, изо всех сил сцепив пальцы, сосредоточилась на смысле произносимых слов: — Помоги, Господи! Спаси Андрея! И я обещаю, что никогда больше не стану сомневаться в Твоем существовании! Честное слово!
