Сьюзен рванулась было помочь мне, но отшатнулась, уставившись на меня.
– Гарри? Что случилось?
– Я получил кое-что обратно, – ответил я. – Это круто. Мне еще больно, но это ерунда, – я заложил руки за голову и потянулся. Потом порылся в тряпье и нашел пару трусов, более-менее подходящих мне по размеру. Я застенчиво покосился на Сьюзен и натянул их. – Подыщи что-нибудь для Жюстины, и мы уходим отсюда.
– Я пыталась. Она не выходит из-за стиральной машины.
Я раздраженно стиснул зубы. Потом щелкнул пальцами и буркнул: «Ventas servitas».
В комнате взметнулся вихрь, и Жюстина пробкой вылетела из-за стиральной машины. Мгновение она лежала, нагая и оглушенная, и смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
– Жюстина, – сказал я. – Мы уходим. Мне плевать, сумасшедшая вы или нет. Вы идете с нами.
– Уходим? – переспросила Жюстина. Сьюзен помогла ей сесть и накинула ей на плечи красный плащ. Он доходил той до середины бедер, и она встала, дрожа как олень в свете фар. – Но... Мы же все умрем.
– Должны были, – возразил я. – Прошедшее время, – я стал лицом к двери, направил часть бурлившей во мне энергии в указательный палец, наставил его в дверь и повторил: «Ventas servitas!»
Снова взревел ветер, и дверь разлетелась фонтаном щепок, разбив при этом одну или две из лампочек, освещавших просторное помещение за ней.
– Держитесь за моей спиной, обе! – приказал я голосом, дрожавшим от злости и напряжения. – Ни в коем случае не высовывайтесь вперед, если хотите остаться целыми.
И шагнул к двери.
Из-за косяка выметнулась рука, следом за которой показалось и остальное тело – Кайли Гэмилтон, вновь в человечьем облике и в своем славном маскарадном костюмчике. Он схватил меня за горло и с размаху припечатал спиной к стене.
– Гарри! – вскрикнула Сьюзен.
– Попался, – прошипел Кайли, с нечеловеческой силой вдавливая меня в стену. За его спиной возникла и Келли; некогда хорошенькое лицо ее дергалось и перекашивалось, словно сидевшей в ней твари стало тесно в человеческой маске. Похоже, даже вампирских способностей к мимикрии явно не хватало, чтобы обуздать такой жуткий накал страстей.
– Налетай, сестричка, – сказал Кайли. – Заразен он или нет, мы сейчас вырвем у него сердце и отведаем, наконец, какова на вкус кровь чародея.
Ярость охватила меня прежде, чем я успел испугаться – ярость, столь яркая и слепящая, что я даже не поверил, что способен на такую. А может, сам я и не был способен. В конце концов, как говорится, что пожрешь... – даже если ты чародей.
– Отпусти, Кайли, – посоветовал я. – У тебя один шанс уйти живым – если ты уйдешь прямо сейчас.
Кайли расхохотался, оскалив клыки.
– Блефуй на здоровье, чародей, – проворковал он. – Нас не надуешь. Бери его, сестричка.
Келли рванулась ко мне, но я ждал этого. Я поднял правую руку и в третий раз произнес: «Ventas servitas!» Чудовищный порыв ветра ударил в нее с силой набитого песком мешка и отшвырнул через всю комнату, прямо в стену.
Кайли злобно взвизгнул, оторвал руку от моего горла и замахнулся ей мне в лицо. От первого удара я успел уклониться и с удовольствием услышал, как кулак его с хрустом врезался в камень. Однако движение это стоило мне равновесия, и пока я восстанавливал его, он снова бросился, целя в мою шею. Все, что мне оставалось – это смотреть, как приближаются ко мне его руки.
И тут между нами возникла Сьюзен. Я не видел, как она приближалась, я увидел только, как она обеими руками перехватила его удар. С яростным вскриком она развернулась и швырнула Кайли следом за его сестрой. Он врезался в Келли, и оба еще раз грянулись о стену. Келли по-звериному взвизгнула. Из-под привлекательной плотской оболочки вырвалось черное, покрытое слизью, похожее на летучую мышь существо, провело по складчатой коже когтями и уставилось на Кайли. Тот стряхнул ее с себя, выкрикнул что-то на нечленораздельном наречии и тоже высвободился из маски. Оба с ожесточением замолотили друг по другу крыльями и когтями.
Я зарычал и выбросил вперед запястье – жестом, до сих пор мне незнакомым. Слова сами собой срывались с моего языка.
– Сатарак, на-кадум! – багровая, злобная энергия, позаимствованная мною у Кравоса, выплеснулась из меня, из моей правой руки, стремительно метнулась через комнату и окутала обезумевших вампиров огненным коконом.
Они визжали, умирая. Звуки эти напоминали скрежет разрываемого металла и одновременно перепуганный детский плач. Волна жара докатилась и до нас, едва не спалив волосы у меня на груди, на ногах. Жирный, зловонный дым пополз по полу.
Я смотрел на то, как они умирают, хотя не видел почти ничего сквозь пламя. Часть меня хотела торжествующе отплясывать вокруг их погребального костра, размахивать руками и кататься в их пепле, когда тот остынет.
Гораздо большая часть меня болезненно сжималась. Я смотрел на последствия сложенного мною заклятия и не мог поверить, что оно исходило от меня – откуда бы я ни почерпнул эту силу, как бы ни хотелось мне свалить это на извращенную душу Кравоса, это сделал все же я. Это я убил их, так же быстро и бездумно, как если бы раздавил ногой муравья.
Но они же вампиры, убеждала часть меня. Они сами напросились на это. Они были монстрами.
Я покосился на задыхающуюся Сьюзен, белая блузка которой потемнела от крови. Не отрываясь, широко раскрытыми глазами смотрела она на огонь. Белки ее медленно темнели. Я увидел, как ее пробрала дрожь, и закрыл ей глаза рукой. Когда я отнял руку, глаза снова сделались нормальными, полными слез.
Там, в оболочке моего заклятия, стихали крики. Потом не осталось ничего, кроме потрескивания. Шипения. Бульканья.
Я отвернулся и посмотрел на дверь.
– Пошли, – сказал я. Сьюзен и Жюстина послушно шагнули за мной.
Я вел их по подвалу. Он оказался неожиданно большим, недостроенным, сырым. В центре комнаты рядом с постирочной зияло большое сточное отверстие. Оно было забито трупами. Дети с маскарада. Другие, в лохмотьях и одежде с чужого плеча. Пропавшие бомжи.
Я задержался на краю отверстия, пытаясь уловить хоть один признак жизни. Ни дыхания, ни даже слабого биения пульса. Только мертвые тела. Пол под нашими ногами был влажный: из трубы у стены подтекала вода.
Накрытый обед.
– Ненавижу их, – сказал я. Голос мой прозвучал в подвале неожиданно громко – Сьюзен, я их ненавижу.
Она ничего не сказала в ответ.
– Я не позволю им продолжать это. До сих пор я старался держаться подальше от них. Я больше не могу. После того, что видел – не могу, и все тут.
