Раду тряс тело женщины. Конечно же, он не мог вернуть ее к жизни. Он плакал, не стыдясь слез. Ему на глаза попался кот, лакающий кровь танцовщицы. – Прекрати... прекрати... – шептал он. Он пытался отогнать кота, но тот шипел, выл, царапался. Раду взглянул в глаза вампира. И, кажется, что-то увидел... что-то... да, подумал мальчик-вампир, Дракула назвал меня Раду и тем самым закрепил нашу связь с этим мальчиком. А связь, безусловно, была. Он видит, какой я на самом деле, подумал вампир. Ты меня знаешь... и ему показалось, что Раду мысленно ответил ему: Да, я тебя знаю.
Он погладил черный лоснящийся мех. Кот ответил громким мурлыканьем. Танцовщица больше не билась в конвульсиях. Она умерла. Раду плакал, и вампир разделял его скорбь, хотя и не мог плакать сам... ведь он был вампиром.
– Какая изысканная впечатлительность, – сказал Мехмет. – Пожалуй, что я не сдержусь и возьму тебя прямо сейчас. Эти слезы – они так меня возбуждают.
Он встал с дивана. Грубо оторвал рыдающего Раду от бездыханного тела танцовщицы, прижал его к себе и попробовал запихать ему в рот свой язык.
– Нет, – едва слышно прошептал Раду. Его сопротивление нарастало, вампир это видел.
– Все, Раду, я и так столько ждал, – сказал Мехмет. – Если ты сейчас же не сделаешь то, чего я хочу, – я посажу тебя на кол.
– О повелитель! – воскликнул главный визирь. – Он – пленник-заложник, и он находится под защитой вашего отца, султана; его нельзя убивать до тех пор, пока Влад не нарушит соглашение...
– А тем временем сварим в масле тебя, – огрызнулся принц. Визирь метнулся прочь из зала, пятясь и прижимаясь к полу. – А теперь, Раду, слушай меня. Клянусь бородой пророка, что еще до восхода твердый остроконечный предмет вонзится в твой обольстительный зад. Что это будет за предмет, решать тебе. – И с этими словами Мехмет покинул пиршественный зал, волоча за собой Раду.
Что в гробу?
Тело моей покойной жены. Мы везем ее в Западный Ириан, чтобы там похоронить.
Все в порядке.
Вот видишь, что я тебе говорил? У оборотного состояния есть свои преимущества. Я сказал им правду, а они соответственно мне не поверили.
И куда мы направимся дальше?
В Джакарту. Потом – в Бали. Потом, наверное, на лодке – в Новую Гвинею, на самый край цивилизации; а дальше я еще сам не знаю; видения такие расплывчатые.
Как думаешь, мы увидим Лорана МакКендлза?
Мы увидим всех, Тимми.
«Curious Time» пишет:
СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ КАМЕНИСТЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ НАПОМИНАЮТ ИЗОБРАЖЕНИЕ МЕРТВОЙ ЖЕНЩИНЫ
Эксцентричный фотограф из Новой Гвинеи, делающий снимки с воздуха, распускает странные и скандальные слухи. Снимок того же места был сделан с метеорологического спутника, и после компьютерной обработки (с него просто убрали все лишнее) в обсерватории в Альтогане один из сотрудников обсерватории пошутил, что пятна на снимке напоминают одну из картин Лорана МакКендлза, мрачного художника-неореалиста, изображавшего на своих полотнах жертв серийного убийцы, который – сам художник, а не убийца – недавно пропал где-то в джунглях Новой Гвинеи.
Держите снимок на расстоянии пяти сантиметров от кончика носа и сфокусируйте на нем взгляд. После этого начинайте медленно отодвигать лист от лица. И вы тоже увидите это: наше небольшое исследование среди сотрудников редакции показало, что как минимум один из пяти точно видит.
Эксперты пока не могут согласиться, какая именно из картин МакКендлза «проступает» на местности, однако этот феномен – названный геологом Спенсером Джоунсом «serependipitous», или «окклюзия частиц слюды, расплавленного кварца и полевого шпата, выброшенных на поверхность при извержении вулкана и создавших иллюзорные изображения на поверхности гор», – несомненно, привлекает внимание. «Это определенно МакКендлз, – заявила Ирена Пирера, специалист по истории искусства и консультант Музея современного искусства в Лос-Анджелесе, в своем выступлении на CNN. – Утонченная примесь серы и пепла, чувственная текстура телесного цвета, языческая энергия экспрессии изображенного сюжета, эффект прижженной фактуры, вызванный вкраплениями дымчатого топаза, и кристальные дуги кварца, подчеркивающие обсидиановые радужки глаз мертвой женщины... это МакКендлз. Но, к сожалению, эту картину не выставишь ни в одной галерее. Она слишком большая...»
"И люди все это видят в обыкновенном пятне грязи?" – гласит заголовок в «Entertainment Tonight». И мы склонны с ним согласиться...
Маленькая деревушка на пустынном берегу. С моторной лодки, отчалившей от грузового судна, идущего в Австралию, сходят два человека и выгружают гроб. На берегу стоит белый человек. Кажется, он пришел встретить этих двоих. Он делает знак двум туземцам, которые лежат под тенью пальмы, они встают и относят гроб в бунгало. Человек поворачивается к Тимми Валентайну и Пи-Джею Галлахеру.
– Какие люди! Вот уж не ожидал, – сказал он. – Я получил вашу телеграмму. И еще я, наверное, должен упасть на колени. – И он действительно встал на колени, коснувшись лбом песка у ног Тимми.
– Тимми, знакомься, – сказал Пи-Джей, – это Джошуа Леви, ведущий «валентайнолог» – помнишь, тот самый, который так тщательно разобрал весь твой концерт, ну, когда ты пропал десять лет назад. У Джошуа есть своя собственная теория – завязанная на психологической школе Юнга, – зачем и как ты появился на этот свет.
– У меня нет слов, – сказал Леви, когда Тимми поднял его на ноги и пристально посмотрел в его ясные голубые глаза. – Я лицом к лицу с самим Богом.
– Кажется, ты что-то путаешь, – смутился Тимми.
– О нет, – сказал Леви. – Это совсем не то, что вы подумали. Честно сказать, я был готов к тому, что увижу испорченного «звездного мальчика», но то, что я вижу... Тимми...
– Во всяком случае, – сказал Пи-Джей, – большое тебе спасибо за гостеприимство.
– Это больше, чем просто гостеприимство. Я так рад, что все мои теории подтверждаются... то, что Тимми решил покончить с «эрой Валентайна» и метафорически уплыл на край света... я подозревал, что это будет Новая Гвинея; я ждал тебя здесь с того дня, когда они там устроили конкурс твоих двойников... то телешоу, когда ты воплотился в прямом эфире и никто не заметил, что это были не просто спецэффекты, это была настоящая магия... ребята из этих журналов типа «Enquirer» все как один называли меня чокнутым, но мы-то знаем всю правду, да, Тимми?
– Да, наверное.
Тимми принюхался к воздуху. Ему показалось, что воздух наэлектризован... может быть, это из-за озона? Или здесь был источник могучей энергии, на этом острове, известном своими непроходимыми джунглями, наверное, самыми дикими на планете... сумасшедшая «смесь» из восьми сотен языков и восьми сотен маленьких королевств, восьми сотен разных культур... место, которое мы называем Новой Гвинеей. До него доносился разговор Пи-Джея и Леви: они вспоминали свою переписку, которая то обрывалась, то снова возобновлялась... Леви говорил, что он всегда верил, что история Тимми Валентайна была олицетворением коллективного бессознательного, неким предупреждением человечеству в темные времена истории. На этот раз телеграмма от Леви ждала их в отеле в Джакарте, что лишний раз убедило Пи-Джея, что он на верном пути.
