— Позже расскажу. Как-нибудь летом, за рюмкой перно.
Проснувшись утром, Дон с Питером обнаружили Рики на кухне, где он жарил яичницу.
— Доброе утро. Хотите вместе со мной подумать о Холлоу?
— Вам нужно лежать, — сказал Дон.
— Какого черта! Вы что, не чувствуете, как мы близко?
— Я чувствую запах яичницы. Питер, достань-ка из шкафа тарелки.
— Сколько в Холлоу домов? Пятьдесят? Не больше, я думаю. И она в одном из них.
— Да. И ждет нас. За ночь нападало два фута снега. Буря кончилась, но может начаться в любую минуту. А даже если мы и доедем, что, будем стучаться во все дома и спрашивать, нет ли у них оборотня?
— Нет. Надо подумать, — Рики снял сковородку с плиты и разложил яичницу по тарелкам.
— Поджарьте, пожалуйста, хлеб.
Когда хлеб, кофе и апельсиновый сок уже стояли на столе, они сели завтракать. Рики был задумчив: наверное, все еще думал о Холлоу и Анне Мостин. Наконец он сказал:
— Эту часть города мы плохо знаем. Потому-то она и укрылась там. Она знает, что ее помощники мертвы, и ей нужно подкрепление. А еще одного такого Стелла заколола булавкой.
— Откуда вы знаете, что он был один? — спросил Питер.
— Иначе другие были бы с ним.
Они некоторое время молча жевали.
— Поэтому я думаю, что она ждет их где-нибудь в пустом доме. Она не ожидает, что мы сможем добраться до нее по такому снегу.
— И она хочет отомстить, — сказал Дон.
— Но она и боится.
— Почему? — Питер вскинул голову.
— Потому что один раз мы уже убили ее. И вот еще что. Если мы сейчас ее не найдем, все наши усилия пропадут даром. Мы трое и Стелла дали городу передышку, но как только она наберется сил… Все будет еще хуже, помните это. Поэтому нужно сейчас же ехать в Холлоу. . — Это ведь место, где жила прислуга? — спросил Питер. — Ну раньше, когда люди держали слуг.
— Да, но не только. Она говорила “В местах ваших снов”. Мы нашли одно, но могут быть и другие. Но я не могу…
— Вы знаете кого-нибудь, кто там живет? — спросил Дон.
— Конечно. Но я не…
— А каким Холлоу был раньше? — спросил Питер.
— Раньше? Ты имеешь ввиду, когда я был молодым? О, куда приятнее. Гораздо чище. Тогда это был район богемы. Там жил один художник с замечательной седой бородой и в кепи — он выглядел так, как, мы думали, должны выглядеть художники. Мы проводили там много времени. Там был барс джазовым оркестром, и Льюис часто ходил туда на танцы. Как у Хэмфри, только меньше и лучше.
— С оркестром? — спросил Питер, и Дон поднял голову.
— Да, — Рики не заметил их оживления. — Маленький такой оркестр, на шесть-семь инструментов, — он собрал тарелки и отнес в раковину. — О, Милберн тогда был куда лучше. Мы ходили в Холлоу пешком послушать музыку, выпить пива… О Боже! Я знаю, — все еще держа в руках мокрую тарелку, он повернулся к ним. — Это же Эдвард! Мы ходили в Холлоу к Эдварду! Он там жил, и этот дом до сих пор цел. Его решили снести в прошлом году, но он еще стоит. Я знаю, это то самое место. Место наших снов.
— Потому что… — начал Дон, уже зная, что старик прав.
— Там умерла Ева Галли и начались наши кошмары. Клянусь Богом, мы нашли ее.
Они надели все теплые вещи, какие нашлись у Рики, — белье, по две рубашки и сверху свитера. Дон умудрился влезть в старые ботинки Рики.
Рики захватил с собой шерстяные платки.
— Может, понадобится закутать лица. Отсюда до Холлоу около мили. Хорошо еще, что город такой маленький. Когда нам было по двадцать, мы проходили этот путь пешком два-три раза в день.
— Так вы уверены, что это то место? — спросил Питер.
— Уверен. Ну, посмотрим на себя, — они были похожи на снежных людей. — Ах да, еще шапки.
Он дал Питеру меховую шапку, себе взял красную охотничью, которой на вид было лет пятьдесят, а Дону предложил зеленую твидовую.
— Я надевал ее, когда ездил на рыбалку с Джоном Джеффри, — он высморкался в платок, извлеченный из кармана, пальто. — Хотя я всегда предпочитал охоту.
По дороге они прошли мимо нескольких людей, расчищающих лопатами свои подъезды. Возле дров играли дети в ярких куртках. Было еще ниже нуля, но мороз начал отступать.
Несмотря на это дорога была нелегкой. Сначала замерзли ноги, уставшие от ходьбы по глубокому снегу. Они почти не говорили — это отнимало слишком много энергии. На лицах у них намерзли сосульки. Температура быстро падала и снова пошел снег.
Дон подумал, что они похожи на полярных исследователей, упрямо пробивающихся к полюсу с обмороженными лицами и почерневшими от цинги губами.
На полпути к Холлоу, возле площади, они немного передохнули. Небо опять стало серым и тусклым. Из сугробов кое-где торчали крыши машин, а рождественская елка представляла из себя большую кучу снега. Воздух наполнился падающими хлопьями.
— Рики?
— Уже недалеко. Держитесь.
— Как ты, Питер?
Юноша посмотрел на них из-под замерзшего мехового козырька.
— Вы слышали?
Уже недалеко.
Снег пошел сильнее, налетая на них волнами и обжигая им лица. Рики споткнулся и провалился в снег по грудь, торча из него, как кукла. Питер нагнулся, чтобы порочь ему. Дон повернулся к ним.
— Рики?
— Ничего. Сейчас встану.
Он тяжело дышал, и Дон знал как ему холодно и как он устал.
— Еще два-три квартала. Черт бы побрал мои ноги.
— А если ее там нет?
— Она там, — Рики ухватился за руку Питера и встал. — Там. Пошли.
Скоро на них налетел настоящий снежный ураган, отрезавший их друг от друга. Хотя из-за снега Дон мало что различал вокруг, он понял, что они вошли в Холлоу — по обшарпанным домам, по тусклому свету в окнах, по обилию заброшенных домов. Он вспомнил, что писал в дневнике:
“Если беда придет в Милберн, то не из Холлоу”. Беда пришла, и началась она именно здесь, с середины октября, пятьдесят лет назад.
Они вышли на слабый свет уличного фонаря. Рики осмотрелся вокруг, на три одинаковых кирпичных дома, расположенных вдоль улицы.
— Здесь.
— Который из них?
— Не знаю, — Рики покачал головой, отчего с его шапки осыпался снег. Он присмотрелся сперва к левому зданию, потом к среднему и указал рукой, в которой держал нож, на окна третьего этажа. На них не было занавесок, одно приоткрыто.
— Там квартира Эдварда.
Фонарь над ними погас и стало почти темно.
Дон смотрел на окна, будто ожидая увидеть в одном из них усмехающееся лицо; страх снова подкрался к нему.
— Ну вот. Буря наконец-то оборвала провода, — сказал Рики. — Вы боитесь темноты?
