— И чтобы мое имя по возможности не фигурировало. Пока все оформляй на Анну, как и в случае других сделок на землю.
Секундное молчание.
— Она сказала тебе про мои другие сделки? Моя Анна?
— Так и есть, — отозвался Рик. — Мы с ней немного пошептались. Я тут был в нотариальном архиве по другому поводу, ее имя попалось мне раз десять. Я сложил все факты. «Шершням» нужен новый стадион, над законом об использовании болотистой земли работает комитет, а тут и ты скупаешь болота на юго-западе от города. Их, я так понимаю, осушат через год-другой инженерные службы. А пока ты берешь по дешевке. Конечно, это меня не касается. Просто хочется получить свой кусок пирога, если друзьям удастся обстряпать это дельце с вампирами. Ты ведь настоящий мужик и, как никто другой, умеешь договариваться с вурдалаками.
Шершни? Я видела шершня: острое жало, мрачная тварь. Их гнезда круглые, жужжат высоко на деревьях.
Джейн зло засмеялась из глубины разума: «Это название баскетбольной команды. Знай я о „Шершнях", все сразу встало бы на свои места. Земли, записанные на жену. Вот почему мне не нравится работать в незнакомых местах. Не хватает исходных данных, чтобы увидеть общую картину».
В доме снова заговорили.
— Постараюсь чем-нибудь выручить тебя, братец, — ответил мэр. — Заедешь в офис? — Низкий голос удалился.
Звуки ночи усилились. Я хотела узнать, что они скажут дальше, но разговора было уже не слышно. Я перевернулась на кресле, вытирая осевшую на шкуре влагу.
Изогнулась в воздухе, почесала когтями зудящую спину. Хорошо.
Шаги в доме замерли. Дверь открылась, нарушив тишину. Одним махом я перевернулась, прыгнула и приземлилась в кустах на передние лапы, подтянув задние. Застыла. Большой лист прикрыл морду. Кто-то сопит, семенит лапами. Бежит к дальнему краю бассейна. Я немного высунулась. Маленькая собачонка. Не спускаю с нее глаз. Пудель. Кобель. Размером с трехнедельного котенка. Курчавый, шерсть для плавания, пышная. Поднял ногу, выпустил струю пахучей мочи. Подобрала лапы. Продолжаю наблюдать за собакой. Еда.
«Не сметь!» — приказала она. Расстроенная, я втянула воздух и тихо зашипела.
Собака подняла голову, принюхалась. Наклонила морду, водит носом по земле. Сломала розу. Пошла по моему следу к бассейну, где расплескалась вода. На собаке удушающий запах человеческих духов, разносится по воздуху. Собака рванула к креслу. Заметила меня в кустах. И начала лаять: «Тревога! Тревога! Хищник здесь-здесь-здесь! Тревога!»
— Спарки! Прекрати! — прокричал низкий голос, мэр стоял в дверях.
— Что случилось, дорогой? — спросила Анна.
«Выходи! Чужой! Взять-взять-взять!» — гавкала собака.
Я приготовилась к нападению. Зашипела тихо, но угрожающе. Гляжу на собаку в упор.
«Не смей!» — восстала Джейн и силой заставила меня остановиться.
— Твоя проклятая собачонка растявкалась, — сказал низкий голос. — Не хватало еще разбудить чертовых соседей...
— Наверное, опять опоссум. Пойдем, Спарки. — Анна вышла в ночь, застучали маленькие каблучки.
Я повернула к ней голодный взгляд. «Какой еще опоссум! Я Пантера!»
«Нет!» — Джейн усилила хватку, заглушая инстинкт убийцы. Мы боролись. Способные разорвать кого угодно клыки светились белым при человеческом свете. Зашипела. Собачонка взвизгнула и побежала к Анне. Она взяла эту несостоявшуюся закуску на руки и зашагала к дому. Будучи на безопасном расстоянии, сказала:
— Посмотри, кругом вода. Уверена, что Спарки услышал, как соседский мальчишка снова плескался в нашем бассейне.
— Проклятая собака! Нам только иска из-за того, что он утонул, не хватало. Позвоню Демаркосам утром.
Дверь закрылась. Наружный свет погас. В бассейне огоньки мерцали по-прежнему. «Взять-взять-взять-взять-взять!» — надрывалась внутри глупая собачонка, думая, что Большая кошка умрет от страха! Я высвободилась от удерживающей меня Джейн. Не опоссум! Не человеческий ребенок! Я Пантера! До чего же мне хотелось завыть, чтобы все вздрогнули!
«Не сейчас, — подумала она. — Лес близко. Охоться». Представила жирного кролика. Кровь, свежее мясо. Когти впиваются глубже.
Да-а-а-а. Я резко развернулась, крадучись выбралась с заднего двора, прошла по границе участка и юркнула в деревья. Сильно пахнет кроликами. Нос к земле, в голове кружится кроличий аромат. Выследила.
Съела крольчиху: полный рот крови, мяса и молока. Потом нашла нору под упавшим деревом. Вытащила оттуда мелких детенышей, визг и плач распаляют мой аппетит. Джейн предпочла тихо удалиться — на моем кровавом пиру присутствовать не захотела. Она не охотник. И матерью никогда не была. Всего лишь человек. Без котят. Обыкновенный воришка.
Наевшись, разрешила ей выйти. Она молчала. Несчастная. Мечтает о логове. Гостевом домике Кейти.
Подумала: «Пойдем домой». А мне хотелось поохотиться подольше. Учуяла оленя. Нашла следы, маленькие, изящные, пахнут самкой. Она приказала: «Домой!» Я зарычала в ответ. Повернула к городу, злая и недовольная. Она подумала: «Может, найдем оленя по пути». Я фыркнула от предвкушения. Олень!
Небо посветлело, когда, взобравшись на камни, я вновь обрела себя, в холодный воздух поднимался пар. Олень нам так и не попался, Пантера упрямилась: не хотела идти, в мыслях только охота, кровь, мясо, желание остаться кошкой и после рассвета. Еще никогда мне не было так тяжело обуздать ее, теперь она надулась, и ее злость омрачала мое настроение. Выпущенными когтями она то и дело сжимала мой разум, намеренно причиняя мне боль. И все потому, что я не дала ей сожрать собаку.
«Птица съела кошку», — угрюмо пробурчала Пантера, все еще свирепствуя из-за превращения в филина, которому я позволила поохотиться вдоволь.
— Я и тебе разрешу, — в утешение пробормотала я. — Совсем скоро. Обещаю.
«Птица съела кошку, — продолжала настаивать Пантера. — Видела в голове Джейн». — И юркнула внутрь.
Практически ползком я пробралась в дом, руки и ноги дрожали от сильного напряжения. Приготовила миску овсянки и проглотила ее, даже не запив чаем. В полном изнеможении вскарабкалась на кровать.
Я просыпалась медленно, солнце уже садилось, расчерчивая комнату косыми лучами, проникшими сквозь щели между шторами. Подо мной мягкий матрас с твердым основанием — по качеству намного лучше того, что ждал меня в моей квартире в Эшвилле. Такая роскошь не для меня, так что и привыкать не надо. Деньги у меня водились, но они вложены в дело, а не в удобства.
