Машин в то утро было немного, но дорога все равно была забита: сзади них грузовики исторгали клубы серого и коричневого дыма; тракторы, больше похожие на экспонаты начала века в музее Форда, крошили железными колесами и без того разбитый асфальт… Здесь были конные повозки на резиновом ходу, телеги с деревянными колесами; запряженные в раскрашенные тележки пони… Изредка встречались цыганские кибитки. Тупо стоявшие на дороге отары овец имели совершенно потерянный вид, а их погонщики выглядели не менее глупо. Картину дополняли коровы, погоняемые детишками лет восьми-девяти, которые даже не смотрели на проносившиеся тяжелые грузовики или на мотоцикл, описывавший зигзаги, чтобы не наехать на них, вихляющие велосипеды, редкие немецкие машины, пролетающие на скорости километров под сто восемьдесят и надменно сигналящие клаксонами, несколько еле ползущих или застрявших посреди дороги «дачий», армейские грузовики, которые явно норовили догнать немецкие машины, с ревом несясь по разделительной полосе.
Много было и пешеходов: смуглые цыгане в свободных одеждах, старики с седой щетиной и в мягких шляпах, давно потерявших форму… Около двух деревень и небольшого городка, которые они проезжали – Пучоаса, Фиени и Матоени, – им встретились стайки школьниц, чьи латаные-перелатаные, но сильно накрахмаленные синие юбки и белые блузки при солнечном свете казались очень яркими. Дошколята погоняли коров, причем и дети, и животные брели с одинаковым выражением бесконечной скуки. Пожилые крестьянки медленно шли вдоль дороги, не имевшей явно выраженной обочины, а лишь кювет примерно метровой глубины, из которого на протяжении почти всего пути пахло застоявшейся водой. Древних старух, словно коров, вели крошечные детишки. Иногда попадались полицейские, стоявшие перед своими участками. В Фиени, закопченном промышленном городке, никто из них даже не взглянул в сторону проезжавшего мотоцикла. О’Рурк старательно выдерживал ограничения скорости.
– В Брашове надо будет заправиться! – крикнул он.
Кейт кивнула, не отрывая взгляда от велосипеда, покачивающегося за телегой, которая только что появилась прямо перед ними. Нечего было и думать о том, чтобы закрыть глаза и понежиться на солнышке.
За горной деревней Мароени жизнь на дороге таинственным образом исчезла, извилистое шоссе опустело, воздух стал холоднее.
Кейт предложила О’Рурку сменить его за рулем мотоцикла.
– А ты водила когда-нибудь? – спросил он.
– Том давал мне покататься на «Ямахе», – уверенно ответила она, а про себя уточнила: «Один раз. На короткое расстояние. Медленно». Но в машинах она разбиралась, да и как водит О’Рурк насмотрелась.
Они съехали на покрытую гравием обочину, где дорога поворачивала в обратном направлении. О’Рурк встал, оставив мотор работать на холостых оборотах.
– Обращай внимание на сцепление, – сказал он. – От него одно название осталось. Второй передачи практически нет.
Прихрамывая, он обошел коляску, пока Кейт потягивалась. «Тяжко ему пришлось, – подумала она. – Вести этот драндулет и все время давить на сцепление».
Усевшись на сиденье, она подождала, пока О’Рурк поудобнее устроится в коляске, улыбнулась ему и тронула, поддав для начала слишком много газу.
Допотопный мотоцикл начал вихлять, а О’Рурк издал какой-то очень непонятный звук. Кейт решила исправиться и нажала ручку тормоза, но так, что священник врезался головой в плексигласовое ветровое стекло, а она сама чуть не слетела с сиденья. После этого Кейт решила перейти на третью передачу, не сумела, некоторое время ехала на первой, выжимая газ до отказа, потом подняла голову – как раз вовремя, чтобы не слететь с обрывистого утеса, крутанулась по всей ширине дороги, пытаясь выправить машину, и прижалась к правой стороне, почти плавно включив нужную передачу. Почти.
– Теперь порядок, – сказала она, переключая ногой передачи и пригибаясь навстречу ветру.
О’Рурк кивнул и потер ушибленную голову.
Шоссе проходило по перевалу над Синаей, и ближе к вершине Кейт уже почти уладила разногласия с машиной.
– Остановись здесь! – заорал О’Рурк, показывая на усыпанную гравием узкую обочину, на другой стороне дороги. Кейт кивнула, вильнула и поняла, что с тормозом-то еще не разобралась… Где же он?… Она все же нашла его и нажала достаточно сильно, чтобы их не снесло юзом на край обрыва. Мотоцикл крутанулся вокруг собственной оси, а когда рассеялась пыль и разлетевшаяся щебенка, то оказалось, что они развернулись в обратную сторону, а О’Рурк в коляске завис над верхушками деревьев и скалами.
Он медленно снял очки и смахнул песок с глаз.
– Я как раз хотел полюбоваться видом, – сквозь шум двигателя, работающего на холостых оборотах, донесся его тихий голос.
Кейт ничего не оставалось, кроме как признать, что вид действительно стоил того, чтобы остановиться. На севере и западе хребет Бучеджи, относящийся к Карпатам, переходил в Фэгэраш, заснеженные пики которого уходили на юг, к сумрачному горизонту. Самые высокие вершины предгорья ниже границы снегов были покрыты зарослями раскидистого можжевельника и карликовых елей, в средней части виднелись сосны и ели с белыми пятнами берез, а находившиеся несколькими милями дальше долины пестрели красками осенней листвы на дубах, бузине, эльмах и сумахе. С севера и запада шли тучи, но солнце светило еще достаточно ярко, и их тени скользили по известняковым хребтам и заросшим деревьями долинам. Кроме короткого отрезка дороги позади них, нигде не было никаких признаков человеческого присутствия. Никаких. Ни дымка, ни выглядывающей крыши, ни смога, ни самолета, ни антенны – ничего, насколько простирался взгляд на запад и юг. В стране, где так наплевательски относились ко всем экологическим нормам, Кейт впервые увидела настоящую красоту земли.
– Здорово, – сказала она, презирая себя за банальность, но на ум больше ничего не приходило. – А что это там, выше? Что за ярко-зеленое растение? Рядом с можжевельником, ниже снегов?
– По-моему, это называется zimbru, – ответил О’Рурк. Придвинувшись к краю коляски, он перегнулся и посмотрел вниз. – Послушай, а нельзя ли немножко нажать тормоз, чуть-чуть отпустить сцепление и самую малость сдвинуться вперед… в сторону дороги?
Кейт так и сделала. Ей нравился рокот громоздкого мотора, ей было приятно ощущать под собой мотоцикл. Солнечный луч блеснул в потускневшем хроме рукояток руля.
– Благодарю, – сказал О’Рурк и кашлянул. Он повернулся и показал на юго-запад. – Река Арджеш и замок Влада в той стороне.
– Сколько туда добираться?
– Для птички, пожалуй, раз сто взмахнуть крыльями. Миль шестьдесят – семьдесят. – Он пожевал губу. – Часов восемь езды.
