Ознакомительная версия.
— Рыси еще не видно, — сказал как-то Рики на обратном пути.
Но они знали, что это будет не рысь, и что она может появиться через месяцы или даже годы.
Дон читал, смотрел телевизор, ходил в гости к Рики и Стелле, обнаружил, что не может больше писать, и ждал, ждал.
Однажды он проснулся среди ночи и обнаружил, что плачет.
В середине марта почтовый грузовик доставил в город заказ из компании кинопроката в Нью-Йорке. Это была копия «Китайской жемчужины».
Дон наладил дядин проектор, включил его и увидел, что руки его так дрожат, что он не может зажечь сигарету.
Он боялся, что у Евы Галли в ее единственном фильме будет лицо Анны Моубли.
Он прослушал запись: фильм был включен в серию «Классика немого экрана» и сопровождался комментарием.
— Одной из величайших звезд немого кино был Ричард Бартелмесс, — сказал скучный голос комментатора, и на экране появился герой, идущий по улицам Сингапура. Его окружали голливудские японцы, одетые по-малайски и призванные изображать китайцев. Комментатор тем временем описал карьеру Бартелмесса и кратко изложил сюжет фильма — похищенная жемчужина, завещание, таинственное убийство. Бартелмесс приехал в Сингапур, чтобы разыскать подлинного убийцу и защитить своего друга от ложного обвинения.
Дон выключил звук и стал смотреть; он боялся, что Еву Галли могли вырезать. На экране появился бар с проститутками; Ева Галли могла играть любую из них. Качество пленки оставляло желать лучшего, и он думал, что вообще не узнает ее.
Но тут он похолодел. Из двери бара появилась невысокая большеглазая девушка, спокойно смотрящая в камеру. Он поспешно включил звук.
— Самая роковая женщина Сингапура.
Посмотрим, одолеет ли она нашего героя? — она подошла к Бартелмессу и потрепала его по щеке. Потом уселась к нему на колени, но Бартелмесс скинул ее на пол. — Нет, он ей не по зубам!
Дон остановил фильм и прокрутил его назад до появления Евы Галли.
Она вовсе не была красавицей и совсем не походила на Альму Моубли. Он заметил, что ей нравилось играть, нравилось привлекать к себе внимание. Она играла хорошо — ее красивое спокойное лицо могло изобразить тысячу характеров. Но она сделала ошибку, представ перед камерой, — бесстрастный стеклянный взгляд обнажил то, что не было заметно людям с их пристрастностью к красоте — ее пустоту, ее бесчеловечность. Дон подумал, что теперь распознает ее в любом обличье, мужском или женском. Ей не удастся укрыться в мире людей.
В начале апреля к нему пришел Питер Берне.
— Извините, что я вам мешаю. Если вы заняты, я сейчас уйду.
— Прекрати, — сказал Дон. — Можешь приходить в любое время. Я всегда буду тебе рад.
— Я так и думал, что вы это скажете. Рики уезжает, слышали?
— Да. Я приду провожать их в аэропорт. Они очень рады этой поездке. Но если ты хочешь видеть его, я позвоню и он придет.
— Нет, прошу вас, не надо. Хватит и того, что я беспокою вас.
— Питер, ради Бога! В чем дело?
— Я видел мою мать, — сказал Питер. — Она мне все время снится. Как будто я снова в доме Льюиса и вижу, как Грегори Бэйт душит ее, и вспоминаю, каким он был потом — на полу в «Риальто». Как его куски шевелились… не хотели умирать.
— Ты говорил об этом с отцом?
— Пытался. Но он не хочет слушать. Он смотрит на меня так, будто мне пять лет и я рассказываю какую-то детскую ерунду.
— Не вини его, Питер. Никто, кроме нас, не поверит в это. Хорошо, что он хотя бы не считает тебя сумасшедшим. Может, он еще поверит тебе. Дело в другом. Мать любила тебя, и теперь, когда она умерла такой ужасной смертью, ее любовь осталась с тобой. Ты должен пронести ее через всю жизнь.
Питер кивнул.
— Я знал когда-то девушку, которая целыми днями сидела в библиотеке и говорила, что это предохраняет ее от человеческой подлости. Не знаю, как сложилась ее судьба, но знаю, что никто не может предохранить от подлости. Или от боли. Все, что нам остается — это идти вперед, пока мы не пройдем через это.
— Я знаю, — сказал Питер, — но это так тяжело.
— Это необходимо. И Корнелл — первый шаг к этому. У тебя будет столько дел, что ты забудешь обо всем, что здесь случилось.
— Мы с вами еще увидимся?
— Когда ты захочешь. А если я уеду из Милберна, я буду тебе писать.
— Договорились, — сказал Питер.
Рики присылал ему открытки из Франции;
Питер продолжал приходить, и Дон видел, что потихоньку Анна Мостин и братья Бэйт выветриваются из его памяти. Питер завел новую подружку, которая тоже собиралась в Корнелл, и казался веселым.
Но это был обманчивый мир. Дон продолжал ждать. Он наблюдал за всеми, кто приезжал в Милберн, но среди них никто не напоминал ему о Еве Галли. Несколько раз он набирал номер Флоренс де Пейсер и говорил: «Это Дон Вандерли. Анна Мостин мертва». В первый раз трубку просто положили; во второй женский голос спросил: «Это опять мистер Уильяме из банка? Сколько раз вам говорила, набирайте правильно номер». В третий раз оператор сообщил, что номер снят с пользования.
Его деньги таяли. На счету в банке оставалось не больше трехсот долларов, и теперь, когда он снова много пил, этого могло хватить только на пару месяцев. После этого он будет вынужден устроиться на работу, а это помешает ему высматривать ту, кого он ищет.
Два— три часа в день он сидел на скамейке в городском парке. Ты не знаешь ее шкалы времени, твердил он себе, не знаешь, в каком возрасте она появится. Ева Галли ждала пятьдесят лет. Это вполне может быть ребенок или кто-нибудь знакомый всем, горожанам -что ей стоит принять любое обличье? На этот раз Ночной сторож будет осторожнее. Но она должна появиться не позже, чем Рики умрет естественной смертью. В ближайшие десять лет.
Сколько лет ей может быть сейчас? Восемь или девять. Самое большее, десять…
Так он и нашел ее. Сперва он сомневался, глядя на девочку, которую как-то утром увидел на детской площадке. Она не была красивой и даже привлекательной — смуглая, нахмуренная, в ношенных вещах. Другие дети избегали ее, но это часто бывает: и, может быть, то, как она в одиночестве бродила по площадке или качалась на пустых качелях, было естественной реакцией.
Но, может быть, дети просто почувствовали ее отличие от них?
Он знал, что нужно спешить: его счет сократился до ста с небольшим долларов. Но если он увезет девочку и ошибется, то из него сделают маньяка.
Во всякое случае, теперь он ходил на площадку с ножом, привязанным под рубашкой.
Даже если он прав и эта девочка — та самая рысь Рики, то что ему делать? Она может позволить ему себя увезти и по дороге преспокойно сдать его в полицию. Но он не думал, что она это сделает — Ночной сторож явно намеревался расправиться с ним раз и навсегда, без вмешательства закона.
Ознакомительная версия.
