Женя на секунду закрыл глаза — дорога впереди была прямой и, насколько он помнил, ровной, ни брошенных машин ни завалов на ней не было, и он рискнул потянуться к Насте чуть сильнее, понять, что же это. Потянулся, и… увидел! Увидел, и с трудом удержал руль в задрожавших от ужаса руках.
Тела… пять мертвых тел, четыре из которых обезображены до неузнаваемости. Даже Бабай не был столь жесток со своими жертвами. Пол в комнате был залит кровью, уже засохшей, и пестревшей множеством босоногих нечеловеческих следов. Одежда на телах изорвана острыми зубами, а сами тела — изгрызены и выпотрошены. У них больше нет лиц — они проедены до кости, должно быть пришельцы почитали человеческое лицо за деликатес… Ох, не зря знаменитый персонаж романов Томаса Харриса, Ганнибал Лектор, говорил, что самое вкусное в человеке — это щечки!
И лишь пятое тело не тронуто, и уложено на залитый кровью диван. Женщина… Женя узнал ее лицо раньше, чем получил подтверждение от Насти. Ее мать…
Дверь комнаты закрыта, щель под дверь заделана свернутым ковриком, чтобы не пропустить запах разложения. Слава Богу, его еще нет — эти люди умерли не так уж давно. Но вскоре квартира превратится в морг, в котором закончились запасы формалина. Это понимает и Настя — понимает, что скоро ей придется уйти отсюда.
Господи! А он то думал, что это на его долю выпали тяжкие испытания! Страшно вообразить, что пережила семилетняя девочка, увидевшая хотя бы результат кровавого пира этих существ. А что, если она видела и сам процесс? Видела, как чужаки убивают ее мать?
Он утопил педаль газа до самого пола, уже не думая о том, что едва-едва освоился с управлением машиной, что на дороге может валяться какой-нибудь обломок здания или упавшее дерево, или мертвое тело. От Насти его отделяло меньше километра!
Что, если твари еще там?
И почему она так спокойна — он чувствовал ее спокойствие, полное отсутствие страха… Может быть это шок? Может быть она, как некогда он сам, впервые увидевший как маленький Бабай убивает, запретил себе думать об увиденном, запер воспоминания в самый дальний уголок памяти?
Нет… Женя чувствовал ее скорбь и тоску. Чувствовал, что она адекватно воспринимает происходящее. Настя знала, что в соседней комнате лежит ее мама, и что она мертва. Ей хотелось плакать, но за прошедший день она выплакала все слезы. Но она больше не боялась, как будто… Да почему «как будто»? Девочка, предсказавшая FV, увидевшая Бабая внутри него раньше, чем это сделал он сам, знала, что теперь все будет в порядке!
И от ее уверенности становилось легче на душе!
Он затормозил у подъезда, в последний момент почувствовав, что это — именно ее подъезд. Затормозил слишком резко, и машину повело, впечатав задним колесом в бордюр и опасно накренив на бок. «УАЗик» еще не встал обратно на все четыре колеса, когда Женя уже бежал к двери подъезда. Новое чудо — на двери не было домофона, этого чудо-устройства, оккупировавшего за последние пару лет большую часть Медянских дверей, и дающих ложное ощущение безопасности. Стальные двери и домофоны не остановили FV… Так зачем же они вообще нужны?
Уже на лестнице он понял, что оставил автомат в машине. Вернуться? Нет, пожалуй не стоит. Ведь все будет в порядке, все обязательно будет хорошо. Сейчас он заберет Настю, они сядут в машину, и поедут прочь из города. Доберутся до ближайшего блокпоста, которые наверняка расставлены на выездах из Медянска, и оттуда… Впрочем, не важно, что будет потом. Главное что потом все будет хорошо! И, может быть, врачи даже найдут способ вернуть его друзьям разум, а военные — выкурить пришельцев из Медянска.
Он вбежал на шестой этаж по темной лестнице, и снова, как и возле подъезда, едва не пробежал мимо нужной двери, в последний момент почувствовав, что именно она — нужная. Потянулся к звонку, но передумал и легонько потянул ручку — вдруг открыто, ведь Настя предчувствовала его появление. И точно, дверь открылась… За ней обнаружилась вторая — типичная дверь Советского периода, обшитая лакированной фанерой. Из-под двери пробивался яркий электрический свет — должно быть, не все электростанции города еще отключились — некоторые продолжали работать по инерции, выдавая последние крохи электроэнергии. Да и много ли ее было нужно городу, в котором остались единицы людей?
Он толкнул дверь, и та тоже поддалась. Настя стояла в коридоре. Такая же, какой он увидел ее вечность назад, в автобусе. Длинные волосы, небесно голубые глаза. Девочка-ангел, способная с одинаковой легкостью заглядывать в будущее и в души людей. Девочка, умеющая читать и передавать мысли на расстоянии… Она улыбнулась ему — немного печально и немного радостно. «Вот все и закончилось, — говорила ее улыбка. — Случилось столько плохого, но все позади…»
— Я знала, что вы приедете! — сказала она.
Эти слова отрезвили его. Было так странно слышать от нее это «вы» в свой адрес. Это было нормально, когда они встретились впервые — маленькая девочка, и взрослый, пусть и еще молодой, мужчина. Но сейчас, после всего, что они пережили, находясь в сотнях километров друг от друга, и все же пережили вместе, это вежливое «вы» было совершенно не к месту.
— Зови меня просто Женей! — сказал он, и сделал шаг к ней.
Мчась в Медянск он не представлял, какой будет эта встреча. Забрать Настю из брошенного, умирающего города, стало его навязчивой идеей, пульсировавшей в мозгу на протяжении последних несколько часов. Он дал слово, и должен его сдержать — иных вариантов нет. Но что будет после того, как он найдет ее? Что он станет делать? Вывезет ее из города, и передаст МЧСникам? Или отвезет ее к каким-нибудь родственникам? Ведь должна же у нее где-то быть родня? Да банально, что он скажет ей, когда они встретятся? Ведь не смотря на установившуюся между ними связь, они, по сути, чужие друг другу люди. Взрослый мужчина в душе которого живет его темный двойник, и маленький ангел с голубыми глазами…
Он сделал лишь один шаг, и замер, не зная, что делать дальше. Испугался, в полной мере ощутив исходящую от Насти силу, и в одно мгновение осознав, почему Бабай отключается как часы с севшей батарейкой всякий раз, когда она, или даже ее мысли, оказываются рядом. Этот маленький ангел был олицетворением доброты, и Бабай, привыкший ненавидеть и отвечать ударом на удар, привыкший убивать и мстить за любую подлость или даже ошибку, просто не воспринимал ее. «Зависал», как калькулятор, получивший при вычислениях число большее, чем может поместиться в его электронный разум. Бабай не мог представить, что такая доброта вообще существует…
Вероятно, Настя почувствовала его колебания, и сама шагнула навстречу, обхватила руками и прижалась к нему. Не он успокаивал маленькую девочку, потерявшую родителей, она его!
