– Я так и думал, – проговорил он. От волнения его американский выговор стал только сильнее, и Тесс вдруг почувствовала отчаянную тоску по дому. – Я хочу, чтобы ты знала: здесь ты оказалась из-за меня. Это де Куинси вначале мучил меня, а потом заставил написать тебе письмо и отослать билет на пароход. Он сказал, что не причинит тебе вреда, когда ты попадешь к нему в руки. Еще он сказал, что никогда не позволит мне увидеться с тобой, и я думал… думал… – Он поднял голову и растерянно посмотрел на сестру. – Ты, должно быть, теперь меня ненавидишь.
– Я никогда не смогла бы возненавидеть тебя, – уверенно заявила Тесс. – Ты мой брат. Ты моя кровь.
– Ты думаешь, когда все это закончится, мы сможем вернуться домой? – спросил Нат. – Забыть все, что случались? Жить нормальной жизнью?
Жить нормальной жизнью. При этих словах Тесс представила себя и Ната в маленькой уютной квартирке в центре Нью-Йорка. Нат мог бы найти себе приличную работу, а она могла бы устроиться в богатый дом, чтобы готовить и убирать. По выходным они могли бы гулять в парке или кататься на каруселях. А по вечерам наблюдать за тем, как над Манхэттеном взрываются фейерверки. А еще в Нью-Йорке было светло, намного светлее, чем здесь, в туманном и сыром Лондоне. Тесс могла бы быть обычной девушкой, восторгающейся модными романами и втайне мечтающей о принце на белом коне.
Но стоило только Тесс попробовать удержать в голове эту идиллическую картину, как видение стало скукоживаться и крошиться, осыпаясь, словно штукатурка. Теперь она видела лица Уилла, Джема и даже Магнуса, когда он сказал: «Бедняжка. Теперь, когда вы знаете правду, вы никогда не сможете вернуться».
– Но мы… не нормальны, – продолжала Тесс. – Я не такая, как все. И ты знаешь это, Нат.
Он опустил взгляд и принялся внимательно разглядывать пол под ногами.
– Знаю, – наконец пробормотал он и беспомощно пожал плечами. – Так это правда. Ты действительно колдунья, как и говорил де Куинси. Он сказал, что ты можешь менять форму, Тесс, стать тем, кем захочешь.
– Да, это правда… ну, в общем, почти правда… Я тоже вначале очень боялась… Это все так странно…
– Я видел и более странные вещи, – ответил Натаниэль. – Боже мой, это должен быть я.
Тесс нахмурилась:
– Что ты имеешь в виду?
Но прежде чем он смог ответить, дверь распахнулась.
– Мисс Грей, – объявил Томас, и выглядел он при этом так, будто ему было чрезвычайно неловко. – Мисс Грей, мистер Херондэйл…
– Мистер Херондэйл уже здесь!
Уилл ловко проскочил мимо Томаса, несмотря на то что гигант занимал большую часть дверного проема. Он был все еще в одежде, которую надел вечером накануне, поэтому его костюм вполне предсказуемо был в беспорядке. Тесс задала себе вопрос: спал ли он на стуле в комнате Джема. Вполне возможно, что так оно и было, во всяком случае, юноша выглядел усталым, и под глазами его залегли черные тени. Уилл тем временем ухмыльнулся и обратил все свое внимание на Натаниэля.
– Наш странник, наконец, нашелся, – объявил он. – Томас сказал, что ты скрывался за занавесками?
Нат растерянно посмотрел на Уилла:
– Кто ты?
Тесс быстро представила их друг другу, хотя ни тот, ни другой, похоже, не были довольны встречей. Нат все еще выглядел больным, а Уилл разглядывал его с таким видом, словно наткнулся на интересное, но очень противное насекомое.
– Так ты сумеречный охотник, – протянул Нат. – Де Куинси говорил мне, что вы настоящие чудовища.
– Это было до или после того, как он попробовал тебя съесть? – поинтересовался Уилл.
Тесс тут же вскочила на ноги:
– Уилл! Я могу поговорить с тобой в коридоре? Пожалуйста.
Удивительно, но Уилл не стал спорить. Бросив последний, враждебный, взгляд на Натаниэля, он кивнул и в сопровождении Тесс вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Окон в коридоре не было. Колдовской свет оставлял на полу и стенах пятна света, однако все остальное пространство тонуло в тени.
Уилл и Тесс встали в тени, подальше от режущего глаз света, и внимательно посмотрели друг на друга. Тесс, охваченной яростью, было невероятно трудно сдержаться и не наброситься на собеседника с кулаками.
Первым нарушил молчание Уилл:
– Очень хорошо. Наконец-то мы остались наедине.
– Да, да, – нетерпеливо согласилась Тесс. – И тысячи женщин по всей Англии отдали бы все на свете за такую возможность. Это я уже слышала. Но не могли бы мы отложить состязание в остроумии на потом? То, что я хочу тебе сказать, очень важно.
– Ждешь извинений? – поинтересовался Уилл. – За то, что случилось на чердаке?
Тесс, которую подобный вопрос застал врасплох, растерянно заморгала:
– На чердаке?
– Хочешь, чтобы я сказал, как мне жаль, что я поцеловал тебя?
Тесс тут же вспомнила все, что произошло на чердаке, причем со всеми мельчайшими подробностями: взлохмаченные волосы Уилла, его руку, расстегивающую ее перчатку, прикосновение его губ. Она почувствовала, что краснеет, и очень надеялась, что в полумраке коридора он этого не заметит.
– Нет. Вовсе нет!
– То есть ты не хочешь, чтобы я сожалел? – пожал плечами Уилл. Его улыбка растаяла, и теперь он напоминал маленького ребенка, чей замок из кубиков только что походя разрушил кто-то из взрослых.
– Мне совершенно все равно, жаль тебе или нет, – жестоко заявила Тесс. – Я хотела поговорить совсем о другом. Я хочу, чтобы ты был добрее к моему брату. Он прошел через ужасное испытание. Не нужно вести себя с ним как с закоренелым преступником.
Ответ Уилла прозвучал так спокойно, что Тесс и мечтать не могла.
– Я понимаю. Но если он скрывает что-нибудь…
– Каждый что-то скрывает! – вспыхнула Тесс, удивляясь сама себе. – Есть вещи, которых, как я знаю, он стыдится, но это сущая ерунда, которая вам совершенно не будет интересна. Да, он сейчас находится в сложном положении, но это вовсе не значит, что свои маленькие тайны он должен раскрывать каждому встречному-поперечному.
Уилл насторожился:
– Что ты имеешь в виду?
«А как быть с твоими родителями, Уилл? Почему ты отказался встречаться с ними? Почему тебе некуда идти? И почему ты прогнал меня после того, как поцеловал?» Тесс хотела было бросить ему в лицо все эти вопросы, однако в последний момент сдержалась. Вместо этого она лишь поинтересовалась:
– А как насчет Джема? Почему ты не сказал мне, что он на самом деле серьезно болен?
– Джем? – Тут Уилл удивился по-настоящему. – Он не хотел, чтобы даже я знал о его… проблеме. Он считает свою болезнь сугубо личным делом. Впрочем, так оно и есть. Если помнишь, я был против того, чтобы он все тебе рассказал. Это он считал, что должен с тобой объясниться, не я. На самом деле Джем никому ничего не должен. В том, что случилось с ним, нет его вины, и все же он почему-то стыдится произошедшего…
