Мюррей стал очень импульсивен, о чем и говорит Куб. Однажды ему пришло в голову уволиться с работы на железной дороге. «Я вошел в отдел кадров, и там сидел парень, Лерой – никогда его не забуду. Он сказал: „Фред, сделай одолжение, сходи в ванную и посмотри на свое лицо“. Я пошел в ванную и увидел, что обе мои ноздри белые от кокаина. Я умылся, вернулся, и Лерой говорит: „Что с тобой происходит? Что ты творишь?“ А я отвечаю:
„Я увольняюсь и хочу забрать свою пенсию“. Он говорит: „Фред, брось. Не трогай эти деньги“. Я отвечаю: „Лерой, я хочу их забрать“. А он: „Если ты их возьмешь, они закончатся через полгода“. Он меня отговорил, и благодаря ему у меня до сих пор есть пенсия». Лерой сделал то, что должна была, но не смогла сделать префронтальная кора Мюррея, поскольку его мозг был переполнен дофамином.
В третьей главе мы рассказывали о том, что такой же эффект, но выраженный в меньшей степени и проявляющийся в крайних случаях, свойствен нам всем. В 2010 году группа экономистов и психологов из Великобритании провела испытания на людях, дав им вещество под названием L-дигидроксифенилаланин. Это аналог дофамина – его часто применяют для поддерживающей терапии пациентов с болезнью Паркинсона. Эксперимент включал в себя серию заданий по «межвременному выбору». Эта методика известна с конца 1960-х: Уолтер Мисчел использовал ее для изучения «отложенного удовольствия» у детей. Испытуемых просят выбрать один из двух вариантов событий, которые разделены временным интервалом: например, дают детям конфету и говорят, что они могут съесть ее сейчас, но если подождут пятнадцать минут, то получат еще три. Британские ученые, изучавшие L-дигидроксифенилаланин, использовали вместо конфет деньги. Участники могли забрать небольшую сумму сразу или более крупную – спустя несколько недель. С точки зрения экономики рациональнее отложить «удовольствие» на потом и получить большую сумму (этот вариант выбрал Мюррей под нажимом Лероя). Испытуемые, получив плацебо, именно так и поступали. Но когда этим же людям ввели L-дигидроксифенилаланин, многие из них предпочли сразу забрать маленькую сумму денег. Под действием дофамина они отбрасывали очевидную ценность будущей награды. Им хотелось как можно скорее получить поощрение – вариант, показавшийся бы менее привлекательным, если бы испытуемые беспристрастно взвесили все «за» и «против».
В своем исследовании бельгийские ученые также применяли методику «межвременного выбора». Они протестировали 358 молодых мужчин, но использовали не заместитель дофамина, а фотографии красивых женщин в бикини и в нижнем белье, видео женщин в бикини, «бегающих по холмам, полям и пляжам» в стиле «Спасателей Малибу», женские бюстгальтеры и нейтральные изображения красивых пейзажей. Мужчинам предложили выбор: пятнадцать евро сейчас или сумма побольше, но позже. Группа мужчин, смотревших на красивых женщин, предпочла забрать небольшие деньги сразу, в отличие от тех, кому показывали пейзажи.
Фред Мюррей часто думал, что он себя контролирует и способен делать разумный выбор. Приходя в винный магазин, он брал с полки бутылку Crown Royal, свинчивал крышку, делал пару больших глотков и ставил бутылку на место, внутренне оправдывая свой поступок. «Это не было воровством, – говорит он, – я ведь не уходил с бутылкой». Когда он взламывал автомобиль, то и тогда находил для себя оправдание. Однако со временем импульсивность, побуждавшая его к крайностям, превратилась в паранойю. Доза росла – он начал торговать наркотиками. Он пытался отключаться от мыслей о наркотиках, чтобы уделять внимание семье и работе, но безуспешно. Он будто смотрел в другой конец подзорной трубы, сужающий поле зрения. Перед его мысленным взором была только одна цель – наркотики, как их достать, как их продать, как принять. Он стал курить крэк и назвал свою трубку «Шерлок», поскольку ее форма напоминала целлулоидную трубку Шерлока Холмса. Он относился к «Шерлоку» как «к лучшему другу». «После каждого использования я заворачивал ее в мягкую ткань и убирал в специальный ящик. Она стала для меня очень много значить».
Мюррей влюбился в наркотики. «Если они говорили мне не общаться с какими-то людьми, я так и делал, – рассказывает он, наделяя наркотики личностью. – Если они приказывали: „Иди в магазин, возьми этот видеомагнитофон и уходи с ним“, – я так и делал. „Сейчас же позвони на работу! Скажи, что не придешь! Живо!“ – и я отвечал: „Хорошо“». По словам Куба, проблема в том, что мозг наркомана меняется: «мозг привыкает к наркотикам, они поражают систему поощрения». При хроническом употреблении наркотики меняют мезолимбическую дофаминовую систему и особенно сильно воздействуют на процесс работы дофамина в прилежащем ядре. Внутренний выключатель в мозге переходит из положения «нравится» в положение «требуется». Поначалу дофамин побуждает к действиям, которые запускают ощущение приятного влечения. Под действием дофамина мозг концентрируется на положительно окрашенных сигналах, и желание потреблять наркотик растет. Однако позже у наркомана возникает то, что Куб называет «отрицательной мотивацией». Вместо страстного желания, эйфории и импульсивности появляются тревога, подавленность, раздражительность – развивается навязчивое состояние: человек чувствует, что должен действовать, иначе с ним случится что-то плохое. «Теперь, когда вы не сидите на наркотиках, вас беспокоит ваше ужасное состояние, – говорит Куб. – Это темная сторона, отрицательное подкрепление. Оно приходит незаметно».
Такое навязчивое состояние не приглушает голос префронтальной коры – оно практически полностью блокирует ее. «Представьте, – объясняет Куб, – как мы жили бы без нее. Мы всегда искали бы мгновенного, а не отложенного вознаграждения, старались бы снять симптомы проблемы, а не решить ее». Такова жизнь наркомана. Все свои силы он направляет не на то, чтобы получить дозу и почувствовать себя хорошо, а на то, чтобы не чувствовать себя плохо. Мюррей вспоминает: «Я будто стал рабом. То есть я и был рабом». Другие, естественные источники поощрения больше не радуют. Наркоманы теряют интерес к семье, работе, даже к пище. Мюррей перестал заниматься сексом. «Что не встает, то не войдет, – говорит он. Наркотики лишили его не только интереса к сексу, но и сделали импотентом. – Целыми днями я ел одну лапшу. Если начинал курить крэк, это было как „Отменяй Рождество, крошка!“»
Главное оружие отрицательной мотивации – гормон мозга кортиколиберин. Он воздействует на систему взаимосвязанных структур: гипоталамус – гипофиз – надпочечники. «Ваше миндалевидное тело и система кортиколиберина сходят с ума, – рассказывает Куб. – У вас развивается реакция „беги или сражайся“. Зависимость от наркотика наносит вам два сокрушительных удара: вы утрачиваете поощрение и запускаете стрессовую систему мозга». Чтобы объяснить работу гормона, Куб предлагает представить, что медведь загоняет вас на дерево. Представьте, что идете по лесу и замечаете медведя. Вы видите, как он бежит к вам, и рецепторы ваших нейронов наполняются кортиколиберином, что в свою очередь запускает систему «гипоталамус – гипофиз – надпочечники». Вы чувствуете внезапный прилив энергии, который придает вам сил, и вы, спасая свою жизнь, забираетесь на дерево. Сидя на ветке, вы понимаете, что медведь до вас не доберется, и тогда из вентральной области покрышки высвобождаются эндорфины. Вы успокаиваетесь и теперь можете обдумать выход из положения. Если вам повезет, медведь уйдет, вы спуститесь и будете рассказывать эту историю за бокалом вина в охотничьем домике. Но если область, вырабатывающая эндорфины, не работает, вы остаетесь сидеть на дереве и после того, как медведь ушел, потому что очень боитесь спускаться. Так происходит с наркоманами. Их естественное поведение нарушается: кортиколиберин и система «гипоталамус – гипофиз – надпочечники» продолжают работать, требуя действий, которые остановят панику и реакцию на стресс. Естественное поощрение больше не избавляет от стресса, а единственное, что помогает, – это прием наркотика. Если вас преследует медведь, вряд ли вы остановитесь на полпути к дереву, чтобы обдумать, какое вино закажете после своего приключения – красное или белое. Для наркомана в состоянии стресса блекнут все остальные заботы – мысли о близких людях, работа, хобби, даже морально-нравственные запреты и опасности.
Мюррей попал в ловушку. Не в силах перестать испытывать отвращение к себе, он дважды пытался свести счеты с жизнью. Наконец в 1994 году после очередных трений с законом из-за продажи наркотиков он достал «Шерлока» и разбил об пол. «Это было всё равно что потерять лучшего друга, – вспоминает он. – Я тосковал по нему». Он собрал сумку и уехал к своей родственнице в Оушенсайд, штат Калифорния, где начал делать клюшки для гольф-клуба Кэллауэй. Он думал, что соскочил, но жажда кокаина вернулась, как только он услышал разговор коллег, обсуждающих покупку наркотика. Любой сигнал может включить систему кортиколиберина даже спустя годы после того, как наркоман восстановится от физической ломки. Многие курильщики со стажем испытывали то же самое, попав на вечеринку или проходя мимо здания, где у входа курят люди. Это, уточняет Куб, и есть причина срыва наркомана. Вернувшийся стрессовый ответ вынуждает человека снова начать употреблять наркотики, хотя они ему больше не нравятся, разрушают его организм и нередко ведут к серьезным личным потерям.
