Григорий Лапшин - Автостопом через Африку

— Очень жаль. Я всю жизнь мечтал нажать на кнопочку!

— Приходи завтра в полдень. — Видимо, меня приняли за какого-то служащего компании.

Через полчаса из поселка выехала машина телефонной компании «Telecom». Телефонист согласился подбросить меня до города Aus и даже угощал холодной баночной колой.

Дорога была грунтовая, а точнее «пылевая». Справа темнели горы, а слева — желтые пески алмазной пустыни. Иногда навстречу проносились грузовики с цементом, и приходилось закрывать окна от пыли.

В жаркий полдень электрик высадил меня на трассе возле таблички «Luderetz-122».

Три машины с белыми людьми промчались мимо даже не притормозив, как и по всей Намибии — дорога здесь замечательного качества, да еще и под уклон. И только машина с черной семьей остановилась, развернулась и подобрала меня, даже не спросив о деньгах. Ехали мы быстро, но несколько раз останавливались посреди пустыни, чтобы долить воды в радиатор.

Пески вздыбились дюнами по обе стороны дороги, но, видимо, с трассы их специально счищали. А вот идущая параллельно железная дорога несколько раз пропадала прямо в дюнах.

Высадили возле главпочтамта.

Это город уже точно больше немецкий, чем африканский. Если убрать пальмы с некоторых улиц, то можно подумать что ты перенесся на другой континент: типичные островерхие дома, заборчики с калитками и рождественским венком на двери, печные трубы и чердачные окошки на черепичных крышах… все это очень контрастировало с окружающей город пустыней.

Зеленая буква «I» висела над входом в один из сувенирных магазинов, значит там можно обзавестись картой окрестностей. Сам же город оказался столь маленький, что в нем не было даже любимого супермаркета «Шопрайт», а тот маркет, что был — оказался вовсе не «супер».

Все улицы спускались к воротам порта. Сначала я съездил на гору, в северо-восточном углу бухты и сфотографировал оттуда порт и город. Водитель сказал, что в порту есть всего один русский человек, который работает здесь лоцманом, а рыболовные и торговые корабли сюда не заходят. Из портовой диспетчерской позвонил домой Андрею Чернову. К сожалению, Андрей сказался занятым и женатым, к тому же ему сегодня ночью еще выходить на работу, а вчера у него уже были в гостях Андрей и Кирилл. Договорились встретиться назавтра в порту.

На мысу, который отделял потовую бухту от океана располагался маяк и платный кемпинг.

Несколько туристов проживали в палатках, рядом домик с электричеством и горячем душем.

Но с рюкзаком охранники бесплатно не пустили, договорились, что вечером я поговорю с начальством. Со скалы у маяка открывался замечательный вид на город.

На закате я залез на высокую гору, в самом центре города. Дождался когда низкое солнце выглянет из-за тучи у самого горизонта и сделал фотопанораму пейзажа.

В сумерках снова вернулся в кемпинг за рюкзаком. Но даже белый начальник не разрешил мне переночевать в кемпинге бесплатно, просил 75 N$ за ночь. Может быть, 10 баксов — нормальная цена для немецких туристов, но мне платить такие деньги за палатку в сухом климате показалось расточительством. А горячий душ уж никак не стоит этих денег.

В тридцати метрах от ворот кемпинга, расположился в темноте палатку позади здания яхт- клуба. Прямо у моих ног сверкал ночными огнями залив, а чайка села спать воле самого входа в палатку.

13-го января проснулся в восемь утра оттого, что было очень ветрено и зябко. Все небо в облаках, с другой стороны скалы гудит океанский прибой.

Прямо в стене яхт-клуба обнаружился кран с водопроводной водой — конечно не «горячий душ», но умыться можно.

На северо-запад от Людереца располагались многочисленные соленые лагуны, где зимовали тысячи фламинго. А дальше, на берегу океана обещались лежбища морских котиков и безлюдные в этот сезон пляжи.

Но в ветреную погоду прогулка туда оказалась не столь радостной, как планировалось.

Розовые цапли на фоне черной воды действительно красивы, но, к сожалению, весьма пугливы и моим фотоаппаратом-мыльницей их фотографировать бесполезно. К тому же, ветер все усиливался, мелкие песчинки (алмазные?) старались поцарапать лицо, очки и объектив. К счастью, удалось застопить машину с рыбаком.

Попросил высадить на мысу, который называется Diaz Point. С трех сторон вокруг был океан, на самом краю земли стоял обелиск. Когда я поднимался к нему по ступенькам, то приходилось держаться за поручни изо всех сил — ветер с океана буквально сбивал с ног.

Такого сильного ветра мне до сих пор не приходилось испытывать ни разу в жизни!

Пофотографировав бушующий океан, пошел на грунтовую дорогу к пляжам, но машины были лишь встречные. Пройдя пешком около трех километров, решил возвращаться в город. Но теперь машины прекратились совсем, а как только я отошел от берега, началась настоящая песчаная буря — стало сумеречно, целые ручейки песка протекали у меня под ногами, песок забивался под одежду, в кроссовки, а ветер качал меня как ветку, несмотря на тяжелый рюкзак.

Возле черной скалы я сел на рюкзак, опасаясь потерять в песке дорогу. К счастью, вскоре подъехала еще одна машина с незадачливыми туристами и подбросила до города.

На улицах царило привычное воскресное запустение. Возле немецких заборчиков ветер наметал целые «сугробы» песка. Ослепленный песком, я разглядывал на ходу карту и не заметил низкую вывеску-указатель. Раздался гул — я расшиб лоб до крови. Возникло непреодолимое желание уехать как можно дальше от этой бури и из этого города.

Встал на выезде — гудят провода, дребезжат стекла домов, летит мусор. Машин нет, и не удивительно — в такую погоду сразу сдерет всю краску, как пескоструйным аппаратом.

Только в сумерках подъехала машина. Парень лет 28-ми и девушка 22-х, прилетели на каникулы из Германии, взяли машину на прокат и не хотели терять долгожданные дни даже в такую погоду. Они уже вторую неделю путешествовали по южной Африке и ночевали в палатке возле машины.

Даже по асфальтовой дороге приходилось ехать медленно, чтобы случайно не врезаться в песчаный нанос. Стекла закрыты наглухо, песок барабанит по корпусу, как град. Все внутренности машины покрыты мельчайшей коричневой пылью.

Обратно на север. — Потеря паспорта. — Человек без документов.

— Несколько слов о снаряжении. — Захват «талибского лагеря» намибийским спецназом.

— Последний бросок на восток. — Габороне. — Франсистаун. — По северной Ботсване.

Только когда въехали из пустыни в горную долину, буря прекратилась. Ночевать остановились на маленькой горной ферме. Я поставил свою палатку рядом с машиной, а фермеры разрешили нам воспользоваться душем, чтобы смыть песчаные наносы с тел.

Утром немцы отмечали день рождения. Пива не было, но был арбуз. Я выставил хлеб и консервированные бобы. Они знали английский лишь немного лучше меня, но праздник удался на славу — к собственному удивлению, я даже вспомнил несколько немецких слов.

Довезли до Кетманшопа. Здесь они сворачивали, потому что в толстом немецком путеводителе советовалось остановиться в этом городе на несколько дней. Зачем — я не понял, ибо наши познания в языках были недостаточны для таких сложных разъяснений.

Я встал на трассе ровно в 500-х километрах от Виндхука. Пора домой, на север!

Здесь на моих глазах произошло такое интересное явление, как «зарождения смерча». Я уже говорил, что маленькие пылевые вихри — распространенное явление. Иногда мы наблюдали из кузова машины сразу несколько пылевых столбов, гуляющих по пустыне независимо друг от друга. И вот сейчас, один из таких смерчей зародился прямо на моих глазах.

Выглядело это так: я стою на трассе возле выезда из города. Возле городов всегда много мусора. Вдруг, картонная коробка от блока сигарет, которая спокойно лежала в пяти метрах от меня, начала «сама собой» кружиться по асфальту. Потом к ней «в хоровод» добавились обертки от гамбургеров, сухие травинки и прочий мусор. Постепенно, вращение предметов по кругу становилось все сильнее и сильнее, неожиданно мусор оторвался от поверхности и стал подниматься вверх, как будто его всасывали большим пылесосом. На том месте, где лежала коробка оказался пылевой столб, диаметром не больше двух метров. Вокруг меня было полное безветрие, а коробка поднималась все выше и выше, так что у меня даже заболела шея смотреть за ней на безоблачное небо. Очередной раз подняв глаза я уже не смог разглядеть ее в небесной синеве. Пылевой столб исчез, коробка обратно не вернулась. Вот такие дела.