Ознакомительная версия.
В отличие от них лососи, которые входят в реки, имея хорошо развитые половые продукты, нерестятся в том же году, не очень далеко от устья. Нерест семги начинается осенью при температуре воды не более +6°, примерно с середины сентября, и продолжается до замерзания рек. Икрометание происходит на мелких местах с песчано-галечным и незаиленным дном.
Самка вырывает в песчано-галечном грунте большую (до 2–3 м длиной) яму и зарывает в нее оплодотворенную икру. Вот как это происходит по наблюдениям ихтиологов: «Самка ложится в яму, упирая голову в камень на краю ее. К ней в вечерние часы или рано утром подплывает самец и останавливается, держа голову около ее полового отверстия. Как только раздраженная присутствием самца самка выпускает немного икры, он устремляется вперед, задевая ее своим боком, и выпускает молоки. Затем он останавливается примерно в 1 м впереди самки и постепенно выпускает струю молок на икру, которая теперь целым потоком бежит из самки; последняя в то же время боковыми движениями хвоста забрасывает икру песком и галькой».
Отнерестившиеся лососи скатываются вниз по течению, исхудав от долгой голодовки, израненные, с потрепанными плавниками. Часть их, особенно самцы, гибнет от истощения, но достигшие моря вновь приобретают серебристую окраску, начинают питаться и восстанавливают силы.
По мнению других ихтиологов, после нереста не вся семга скатывается в море, а часть ее остается в реке на глубоких местах до весны будущего года и скатывается в море вместе с полой водой.
* * *
Температура воды на нерестилищах лосося зимой не превышает 6 °C, поэтому икра развивается медленно, – так учат нас ученые-ихтиологи.
Не превышает – мягко сказано. Однажды мне довелось бродить в резиновом полукомбинезоне без утепления (штаны с приклеенными сапогами) по родниковым верховьям лососево-форелевой реки Систы, впадающей в Финский залив. Изумила вода, прямо-таки ледяная, – более 10–15 минут в речке не выдержать, приходится вылезать и отогреваться на берегу. Под рукой случился термометр, измерил температуру воды: +4°. А дело происходило, между прочим, в середине июля (та экспедиция к семге отношения не имела, состоялась в поисках форели-пеструшки). Надо полагать, что осенью, во время нереста семги, Систа по меньшей мере не теплее…
В общем, икра превращается в личинок лосося лишь в мае (личинка отличается от малька тем, что у нее еще не конца рассосался жировой пузырь – у лососей, с их крупной икрой, это рассасывание происходит особенно долго).
Как уже сказано выше, подрастающие поколение семги долгое время живет в пресной воде, – где два-три года, а где и все пять, в зависимости от кормовой базы.
Молодые лососи не похожи на взрослых рыб и раньше, в девятнадцатом веке, даже считались за самостоятельный вид. Это бойкие и подвижные рыбки, пестро окрашенные, с темными поперечными полосками по бокам, с темной спинкой, покрытой коричневыми и красными круглыми пятнышками, – т. н. «пестрятки».
Рацион пестряток мало отличается от пищи форели, нередко живущей в тех же верховьях рек и конкурирующей за пищу с молодью семги: черви, личинки ручейников, рачки-бокоплавы, упавшие в воду насекомые…
Подрастая, пестрятки медленно скатываются к устьям рек. Достигнув размера 12–18 см в длину, молодые лососи выходят в море. Перед этим у них исчезают темные полосы и пятна, и чешуя становится серебристой.
Это превращение нередко называют смолтификацией, а рыб – «смолтами».
Однако не все пестрятки сплывают к устью и превращаются в смолтов. Значительная часть их остается на нерестилищах и там созревает. Это карликовые самцы, о которых уже упоминалось. Среди идущей с моря семги самок всегда больше, и речные самцы-карлики исправляют дисбаланс. Более того, порой даже умудряются успешно конкурировать с крупными морскими самцами – быстренько оплодотворяют икру, пока один лох отгоняет от своей самки другого…
Лохи – они и среди лососей лохи.
* * *
Оказавшиеся в море смолты начинают расти ударными темпами – поначалу питаются ракообразными и морскими червями, затем переходят на рыбную диету: в Атлантике охотятся за сельдью и песчанкой, в Финском заливе преследуют косяки салаки и корюшки, в Баренцевом море – мойвы. Через год (или через два, или через три, в зависимости от состояния кормовой базы в местах нагула) выросшие и заматеревшие семги начинают путешествие к истокам рек, где они появились на свет – преодолевая преграды, штурмуя пороги и водопады… Жизненный цикл замыкается.
А теперь можете смело забыть все написанное мною выше. Так должно происходить в идеале, так всё и происходило когда-то – но в наши времена жизнь атлантического лосося весьма и весьма изменилась…
Семга – рыба для Европы реликтовая, наиболее благоприятные для нее условия существования (даже если полностью исключить человеческий фактор) имели место во времена ледникового периода – когда каждая речонка, впадающая в Атлантику, Балтику или Северное море, брала начало с тающих ледников: для нереста именно в таких холодных и чистых водах генетически «заточен» атлантический лосось.
Но ледниковый период закончился глобальным потеплением, и для лососей наступили нелегкие времена – наступили давно, десятки тысяч лет назад, когда наши предки своими первобытными снастями не могли еще нанести существенный вред популяциям семги.
Ледники растаяли, и европейские реки значительно удлинились, вода в них потеплела и помутнела, появлялись новые, более теплолюбивые породы хищных рыб, – а места нереста постепенно отодвигались все дальше и дальше от устьев рек, в верховья, в холодные родниковые истоки. Все труднее становился для взрослых рыб путь на нерестилища, и все опасней для молоди становился путь обратно в море.
Идеальные для размножения лосося реки – короткие, с чистой и холодной водой – уцелели только на севере Европы: в Скандинавии, на российском Кольском полуострове. В них естественных врагов у лосося немного, лишь собственные мелкие родственники (форели и т. д.), не боящиеся холодной воды и любящие поживиться икрой и мальками семги. А щуки и окуни – редкость в холодных быстрых водах, и мало тревожат движущихся к морю пестряток и смолтов.
В реках, впадающих в моря атлантического бассейна с юга, совсем иная ситуация. Рассмотрим на примере Луги (так уж получилось, что на берегу этой реки стоит дом, где я провожу почти все теплое время года). Длина Луги 353 километра – не так уж много в сравнении с Печорой (около 1800 км), но вполне сравнимо с Онегой (около 400 км) и нерестовыми лососевыми реками Кольского полуострова (Кола, давшая название полуострову, всего-то 83 км длиной).
Однако Луга – река достаточно теплая, среди ее ихтиофауны можно встретить, например, сома – как известно, весьма теплолюбивую рыбу. В самые верховья Луги идущие из моря лососи не поднимаются (исток Луги не родниковый, берет она начало в болотах Новгородской области), а заходят для нереста в небольшие холодные притоки. Молодь повторяет тот же путь в обратном направлении – чтобы попасть из притоков в Финский залив, должна пройти через теплые воды собственно Луги. А там ее уже поджидают многочисленные хищники: и зубастые щуки, и прожорливые окуни, и теплолюбивые сомы…
Популяции лосося на реках, подобных Луге, находятся в крайне уязвимом положении – достаточно наложения нескольких случайных факторов, например, всплеска численности щуки и одного-двух неудачных для нереста лосося сезонов – и численность нерестового стада может упасть ниже критической отметки (даже без участия человека).
А люди участвуют в деле сокращения популяции семги, и весьма активно. Уловы любителей не так уж велики (даже у тех, кто пользуется не спиннингом, «корабликом» или «парашютом», а плавЫми сетями), но и они вносят свою лепту. Промышленный лов – реку для него перегораживают от берега до берега – собирает куда более изобильный урожай. И браконьеры, наведывающиеся на отдаленные от деревень нерестовые притоки – рыбоохрана борется с ними активно, поэтому способы хапуги используют самые быстродействующие: электроток и взрывчатку. Гибнет все: и икра, и мальки, и пестрятки; уцелевшие от электроудочек взрослые особи навсегда теряют способность к размножению.
Ну и так называемая «хозяйственная деятельность» человека (зачастую ее правильнее называть бесхозяйственной). Надо признать, что кризис начала 90-х годов пошел лужской семге на пользу: разорился и закрылся недоброй памяти кожзавод «Победа», проклинаемый всеми кингисеппскими рыболовами; многие предприятия города Луги постигла та же судьба. Огромные животноводческие комплексы (в Сабске и других прибрежных деревнях и поселках), порой «радовавшие» обитателей реки сбросами сотен тонн навозной жижи, не выдержали конкуренции с дешевым импортным мясом…
Передышка оказалась недолгой. ОАО «Химик» и абразивный завод в городе Луге вновь заработали, в устье реки развернулось громадное строительство портов, а распашка земель по берегам притоков не прекращалась никогда (смываемая с полей пахотная земля заиливает лососевые нерестилища, и для семги это страшнее брошенной в воду гранаты).
Ознакомительная версия.
