Рис. 80
Случается, что в каком-то месте печатной формы повреждается небольшой элемент, как в случае «Руднев — Рудчев». Тогда на марке появляется «чужая» буква. Например, на стандартной марке 1961 г.(№ 2575) в одном месте в листе отломилась правая ножка у буквы «п», и в обозначении номинала вместо «50 коп» читается «50 ког». То же произошло с одной часовой стрелкой при печатании 12-копеечной марки десятого стандартного выпуска. На лиловой марке изображен памятник К. Минину и Д. Пожарскому на фоне Спасской башни Кремля. На всех марках куранты показывают время без десяти двенадцать, а на одной марке в листе, там, где обломана стрелка, — двенадцать.
МАСКИРОВКА РИСУНКОВ НА МАРКАХ
Иногда на марках в рисунке скрывается и то, что не предусматривалось. Так, если перевернуть сербскую марку 1904 г. с портретами основателя династии Карагеоргиевичей и нового короля Петра I Карагеоргиевича, пришедшего к власти в 1903 г. в результате убийства короля Александра Обреновича, то можно увидеть лицо убитого короля.
Известно и другие случаи, когда в провокационных целях прятали в рисунках марок далеко не безобидные изображения.
Упомянем лучше о безобидных маскировках и шутках художников. Некоторые из них любят «расписаться» на своих марках, но так, чтобы это не бросалось в глаза. Например, автор первых революционных марок Советской России Рихард Зарриньш на этих марках (см. рис. 1) под овалом слева и справа оставил крохотные инициалы «Р» и «3». На репродукции читатель этого не увидит, но если у него есть эти марки, — а они широко распространены, — то под лупой он различит буквы.
К безобидным шуткам относится чехословацкая марка 1967 г. из серии, посвященной Всемирной филателистической выставке «Прага-68». Эту марку создавали известные многими замечательными работами в области марочной графики художник Ярослав Лукавский и гравер Йозеф Герчик. Среди других строений Праги Я. Лукавский изобразил дом № 30 на набережной Готвальда. В этом доме под самой крышей находится мастерская Лукавского. Под лупой можно рассмотреть справа вверху на марке, как из окна своей мастерской вас приветствует поднятой рукой крохотная фигурка художника. Внизу на переднем плане, где изображено Вышеградское кладбище в Праге, у одного из надгробий можно прочесть инициалы гравера — J. Н. (Йозеф Герчик) — так «похоронил» себя и поныне здравствующий неунывающий весельчак (рис. 81).
Рис. 81
На некоторых марках ПНР, гравированных в начале 50-х гг. Чеславом Сланей (100-летие со дня рождения Н. В. Гоголя, 160-летие восстания под предводительством Костюшко и др.), под лупой можно прочесть мелкие тексты с именами и фамилиями матери художника, его жены, сестры, друзей и коллег: Сланя Йозефа, Я. Пшигоцка, Мария Маевска, Ляля, Лилька, и др. Такую же шутку позволил себе Станислав Лукашевский, поместив на марке, посвященной битве под Раславицами, крошечные имена: Ирис, Толя, Казик, Агнешка и др.
Глава 8. ПИСЬМА И МАРКИ ВЛЮБЛЕННЫХ
КАК ВЛЮБЛЕННЫЕ ОБМАНУЛИ КАРДИНАЛА
Сюжеты многих марок связаны с судьбами людей разных эпох, а значит, и с различными романтическими историями, отражающими любовь трагическую и мимолетную, рыцарскую верность и коварную измену. Тема эта бесконечна, как сама жизнь, она вдохновляла и вдохновляет тысячи поэтов, художников, композиторов. Среди марок можно найти немало связанных с великими памятниками искусства, создателей которых вдохновляла любовь. Здесь и сады Семирамиды, и Галикарнасский мавзолей, и Тадж-Махал. С почтовых миниатюр смотрят на нас Нефертити, Тутанхамон, Клеопатра, Афродита и даже Мария Валевска (Марысенька), пленившая сердце Наполеона. История почты и филателии знает немало случаев, связанных с письмами влюбленных и даже с марками, которые так и называют — «марки влюбленных». Да и само «изобретение» марок связано отчасти с романтическими историями. О двух из них читатель узнает в этой главе.
Первые марки, как известно, были выпущены в 1840 г., но попытки применить что-либо подобное предпринимались значительно раньше. В филателистической литературе можно встретить имена нескольких претендентов на звание «отца почтовой марки». Первым из них обычно называют французского графа де Вилайе с его билетами-квитанциями. Их появление имеет отношение к романтической истории двух юных влюбленных.
Известно, что французы рекомендуют причину любых следствий искать в женщине. А что касается любовных коллизий — без них, естественно, не обойтись. В истории, о которой пойдет речь, важная роль принадлежит не одной женщине, а сразу двум. Приходится упоминать и о некой маркизе, тайной подруге другого маркиза. Все это не очень актуально, но что поделаешь — бывает и такое. Когда у нас было развитое застойное общество, считалось, что любовниц, так же как наркоманов и еще кое-кого, в родных пределах не существует: нет для этого причин, простой советский человек всем доволен, семья крепка и «танки наши быстры». Если в порядке исключения из правила и появлялось нечто подозрительное, всегда можно было обратиться, скажем, в местком, а там уж пропишут такую «персоналку-аморалку», что, как говорится в одной из песен, не звучащих с эстрады: «… ты напейся воды холодненькой — про любовь забудешь». Правда, в годы перестройки вдруг выяснилось, что местные комитеты, оказывается, должны заниматься еще и защитой других интересов трудящихся, что забот у них полон рот и, возможно, интерес к проблеме любовных треугольников им следует ослабить. Поживем — увидим. А пока, возвращаясь в далекую средневековую Францию, где тогда разлагался даже не капитализм, а еще только феодализм, скажем, что иметь любовника или любовницу этим самым феодалам было не только не зазорно, но и вроде бы считалось даже хорошим тоном. Но расскажем по порядку. Все началось при 15-летнем короле Людовике XIV (годы правления 1643–1715). Льстецы еще не называли его «король-солнце», он еще не бахвалился известным «Государство — это я», а безмятежно наслаждался жизнью, опекаемый своей матерью, регентшей Анной Австрийской и ее любовником — всесильным правителем, достойным выучеником и преемником кардинала Ришелье, первым министром кардиналом Мазарини. Историки почты и филателии живописуют могущество, всевластие и твердость короля в описываемой нами истории, но забывают сопоставить даты. Подсчет показывает, что к августу 1653 г. ему было 15 или максимум 16 лет (он родился в 1638 г.) и до вершины королевского абсолютизма было еще далеко. Но пылко влюбиться он уже успел. Как говорится, из молодых да ранний. Все бы ничего, но девушка была из простой семьи, и о появлении ее при дворе не могло быть и речи. Пресечь роман пытались многие придворные и даже сам кардинал Мазарини. Но король не привык отказывать себе даже в прихотях, а тем более в любви. Он прибегал к разнообразнейшим уловкам, чтобы вырваться на свидание с любимой, а если это не удавалось то посылал ей по почте письмо с указанием места и времени следующей встречи. ч
Единственная городская почта в Париже помещалась в небольшом доме на улице Сент-Жак. Каждый отправитель должен был явиться туда, сдать письмо и уплатить почтовый сбор. Кто не мог прийти лично, поручал это доверенному лицу, так как письма принимались только незапечатанными. Почтовый чиновник имел право проверить, нет ли там недозволенных вложений, а из разговора чиновника с отправителем все стоящие в очереди могли знать, кто и кому отправляет письмо.
Вот такой почтой через своих слуг должен был пользоваться король, да еще зная, что не гнушающийся никакими средствами Мазарини везде имеет своих людей («черный кабинет», где тайно снимались копии с важных писем, был учрежден еще кардиналом Ришелье в 1628 г.). Раньше, чем послание короля попадало адресату, о месте и времени назначенного свидания узнавал Мазарини. Это очень злило короля, на открыто упрекать кардинала он не мог, так как официально писем не отправлял. Свою злость он срывал на генеральном контролере (министре) финансов. В ту пору им был Никола Фуке, получивший титулы виконта де Во и маркиза де Бель-Иль. Его главной заботой было изыскивать все новые и новые средства для покрытия огромных расходов утопавшего в расточительной роскоши королевского двора. Кроме того, Фуке ведал и французской почтой. Выслушивая требования короля реформировать работу почты, он никак не понимал, чего он него хотят.
И тут появляется вторая женщина. У Фуке была любовница — маркиза Анна Женевьева де Лонг-виль, обладавшая изворотливым умом и практической хваткой. Она стала искать способ отправлять письма так, чтобы личность отправителя оставалась неизвестной. Проект маркизы по поручению Фуке осуществил 8 августа 1653 г. другой участник описываемых событий.
Граф Жан Жак Ренуар де Вилайе, получивший от французского короля Людовика XIV привилегию на организацию городской почты в Париже (Petite Post — малая почта), выпустил для нее бандерольные ленты, называвшиеся «Bilets de post рауе» (квитанции об оплате почтового сбора), установил единый тариф за доставку письма в пределах городской черты (1 соль, или 5 сантимов, независимо от веса). Оплачивал доставку отправитель. Квитанция прикреплялась к письму так, чтобы почтальон легко мог ее прочесть и отделить. На квитанции был напечатан текст: «Почтовый сбор оплачен… дня… 1653 года». Надписывая дату на бандероли, ее тем самым гасили. Двести почтальонов разносили письма трижды в день. При вручении письма адресату они отделяли ленту-квитанцию и сдавали ее на почту. Разрешалось прикладывать к письму и вторую, оплаченную, но не заполненную квитанцию, — это было, выражаясь современным языком, письмо с оплаченным ответом. Пакеты с прикрепленными «бандеролями Вилайе» опускались в установленные на улицах Парижа почтовые ящики и регулярно вынимались оттуда почтальонами. Таким образом, ленты-квитанции, по существу, были предшественницами почтовых марок. Парижской малой почте росвящена французская марка 1944 г. с гербом Вилайе.
