Если водитель неожиданно захотел денег, как правильно поступить?
Проще всего сказать, что денег нет, введя и себя, и водителя в огорчение. К сожалению, так это иногда и происходит. Правда, в 1999 году, в путешествии в Таджикистан, нам попалось три водителя-деньгопроса (на 10.000 км пути), и все три случая удалось решить правильно. Вот один из этих случаев.
…От Душанбе до Ташкента — всего километров четыреста. Но дорога трудная. Сперва поднимается серпантином на первал (3373 м), потом спускается в долину, потом опять забирается на другой перевал (3378 м), потом опять спуск, и там уже большое село Ура-Тюбе, таджикско-узбекская граница и плоская равнина до самого Ташкента. Так вот, мы с Митей Фёдоровым стоим как раз в долине между этими двумя перевалами; вечереет; редкие проезжающие машины показывают нам, что идут близко и собираются поворачивать через километр-другой.
Но тут — о чудо! — небольшой грузовичок, уже долго тихо стоявший за постом ГАИ, неожиданно ожил. Со всех сторон к нему бежали какие-то люди, а кабина наполнилась водителями, пытающимися завести мотор. Мы подбежали.
— Здравствуйте! возьмите, пожалуйста, путешественников по трассе!
— В Ура-Тюбе едем.
— О! Ура-Тюбе! Ура тебе! — и мы запрыгнули в кузов, который предстал пред нами полным мешков с курагой и местных жителей.
До Ура-Тюбе — города, расположенного уже по ту сторону перевала, — оставалось всего сто километров. На хорошей дороге это два часа езды, но тут, в горах, будет три-четыре часа, — прикидывали мы.
Однако, сей грузовик оказался не очень быстр. Мы ехали с многочисленными остановками и потратили на сто километров целых десять часов! Сразу после места, где мы сели, дорога пошла «серпантином» в гору. Проехав километра два, водители остановились на заправку. Заправщик представлял собой грузовик с бочкой. Пока таджики сторговались о цене бензина и перелили его из одного грузовика в другой посредством шланга и канистр, прошло не меньше получаса. Опять тронулись, но километров через семь остановились пить чай в какой-то придорожной, продуваемой всеми ветрами столовой. Мы с Митей купили лепёшку, а чаем нас угостили бесплатно. Через полчаса тронулись вновь, но на самом крутом участке мотор заглох, и всем пассажирам пришлось толкать грузовик задом, вниз под горку, пытаясь завести его с ходу.
Тем временем начало темнеть. Мы тронулись вновь по бесконечному серпантину, но даже после трёх часов супер-езды мы всё ещё видели внизу ту же самую деревню с поворотом на Пенджикент, где стояли три часа назад. Потом совсем стемнело, заветрило и похолодало, на небе показались звёзды.
Раз или два в час нас обгоняли какие-то перегруженные легковушки.
— Вон машин как много, а мы едем в этом кузове, — заметил мой напарник.
— Митя, тебе одного не хватает: надо верить в то, что «последовательность событий всегда правильна». А если нам кажется, что что-то в нашем путешествии неправильно, значит, последовательность событий ещё не завершилась. Да и что ты беспокоишься: ведь всё равно завтра будем в Ташкенте!
— Да вот, могли бы доехать побыстрей!
Грузовик опять остановился: закипела вода в моторе. Тёмный силуэт водителя при свете фар отправился с ведром к придорожному ручью, зачерпнул воды и стал обливать капот. Как в огромном проекторе, на соседнем склоне появился гигантский силуэт водителя, машущий силуэтом ведра.
— Я тебе говорю: ты через десять лет будешь помнить, как мы ехали ночью по таджикским перевалам, на мешках с курагой, смотрели на эти звёзды и на эту огромную тень с ведром. Ты ещё вспомнишь это!
Не знаю, уверовал ли Митя в мои слова, но больше не высказывал желаний пересесть в другие машины. Вскоре мы достали спальники, шапки (ух и прохладно же ночью ехать в кузове на высоте 3500!) и погрузились в сон.
Грузовик, вероятно, продолжал ехать, останавливаться, водитель махал ведром, но я уже этого не замечал. В какой-то неведомый момент мы достигли перевала и поползли вниз. Ещё через несколько часов нас разбудили.
— Вылезайте, дальше мы сворачиваем, — сказали немногословные жители кузова.
Мы быстро скинули на землю рюкзаки, спальники, полиэтилен и спрыгнули сами. Я мимоходом удивился, как быстро мы доехали, и подошёл к кабине — прощаться с обитателями её.
— А деньги?? это же такси!!
Я удивился не меньше водителей. У меня оставалось всего 600 таджикских рублей — цена пяти лепёшек или месячная зарплата сторожа.
— Это же шестьсот рублей!! — воскликнул водитель, рассмотрев мой «презент». — Вас же двое!! Я же вас сто километров вёз!!
— Если вас что-то не устраивает, давайте мы поедем с вами и завтра отработаем, сколько нужно, скажем на базаре или на огороде, — предложил я.
Водитель подумал ровно одну секунду.
— Садитесь. Живее!
Я и несколько озадаченный Митя закинули обратно, в кузов, свои рюкзаки, спальники, полиэтилен и себя, и вот грузовик уже тронулся и вёз нас по ночной деревне, по узким глиняным улочкам. По лицу хлестали ночные ветки, мы петляли среди каких-то заборов, и наконец прибыли на какую-то базу. Свет фар упёрся в железные ворота. Один из водителей вылез; появились какие-то ещё таджики, отворили ворота, и мы въехали во двор. По сторонам двора были какие-то строения и навесы, под коими располагались кучи кураги, изюма и другие продукты. Молчаливые жители кузова слезли, мы поступили так же. Ворота с грохотом заперлись за нами.
— Сейчас спать, завтра работать, — и один из водителей указал нам место для сна. Это была небольшая комнатка, тускло освещённая; на полу лежали ковры, тюфяки и таджики. Мы легли среди них.
«Вот так попадают в рабство на плантации в Таджикистан», — наверное, решил мой напарник Митя, но ничего не сказал.
…Настало утро.
Жители молчаливо проснулись. Мы последовали их примеру, собрались, умылись и затусовались во дворе. Тут нас и увидел вчерашний водитель.
— Дорогу на трассу знаете?
— Знаем.
— Можете идти.
— Спасибо.
Мы взяли рюкзаки. Открылись железные ворота, и мы вышли на свободу. Долго петляли среди глиняных заборов, ища трассу на Ташкент, и рассуждали о вчерашнем. Действительно, где ещё, в какой стране, мы бы нашли ночлег на двоих всего за шестьсот таджикских рублей?
Итак, мы вышли на трассу, понимая, что любая последовательность событий всегда правильна. А ведь мы могли вчера сказать: «Ты что, водитель, какое такси?» — и, шумно ругаясь, уйти в ночную тьму. И переночевать под кустами, думая о том, какие же странные неправильные бывают водители; а водитель бы думал: и здесь эти русские, да ещё и не платят! И мы бы остались взаимно недовольны друг другом. А так водитель, довольный, думал: «Ведь мог бы и поэксплуатировать, да не буду, пускай уж идут, вот какой я добрый», а мы тоже довольны, а 600 таджикских руб. всё равно не деньги, и сегодня утром мы перебрались в Узбекистан, где потратить их невозможно. Мы не оставили за собой огорчённых нашим поведением людей, а это очень важно!
А сюда вы как приехали?
Этот вопрос мне часто задают на фестивалях, тусовках и в других местах, где я рассказываю о вольных путешествиях и продаю при этом книги — свои и сопутствующие.
Как правило, на такие мероприятия я приезжаю не автостопом, а рейсовым транспортом, нередко — с билетом на поезде. Особенно это касается Грушинского и Ильменского фестивалей. Езжу я туда не один, нас несколько человек, и у каждого — 60-80 килограмм груза, в основном это книги. Разумеется, тащить такие грузы автостопом неудобно. Желая более комфортно, быстро и сохранно доставить на фестиваль книги (и обратно — остатки оных и деньги), я предпочитаю обычный рейсовый поездатый транспорт. Ведь это, по сути своей, рабочий выезд, а не вольное путешествие.
Кроме тяжести груза, есть и другая причина — я считаю неудобным для себя ехать автостопом, засоряя трассу (помните, на Грушу всегда много желающих попасть) и напрягая водителей своим телом и мешком, — когда я еду не в путешествие, а на работу. Вольным путешествиям — вольная дорога, а рабочий выезд — другое дело.
Бываешь ли ты дома?
Довольно часто. В 1998-2000 годах я в среднем находился дома пять-шесть месяцев в году, то есть половину времени. Остальные 6-7 месяцев, как правило, уходило на разные поездки. В 2001-2 годах я путешествовал всего по 3-4 месяца, и впредь, в 2003-2004 годах я планирую проводить большую часть времени дома и путешествовать не более 4-х месяцев каждый год.
Это же кем надо работать, чтобы по полгода путешествовать?
Самим собой.
Найдите то, что вам больше всего нравится делать, и делайте это. Постарайтесь делать это хорошо. Постарайтесь получать за это деньги.
Большинство автостопщиков — люди не полностью вольные, и путешествуют один или несколько месяцев в году. В остальной жизни они притворяются студентами или прикрываются иным социальным статусом. Людей, путешествующих по полгода, немного. И у каждого из нас своя технология жизни и заработка. Я, например, книжки пишу. И продаю их.
