В домашних условиях с доской можно сделать немногое. Если она цела и не потрачена жуками и плесенью, разумно ограничиться удалением пыли и покрытием воско-скипидарной мастикой, а если разломана на куски, изъедена насекомыми, утратила кое-какие фрагменты, то полномасштабное восстановление потребует всего многосложного комплекса профессиональной реставрации с привлечением узкоспециальных технологий. Поэтому давайте просто сделаем обзор наиболее частых повреждений, вскользь коснувшись ликвидации некоторых из них.
Итак, первое, что бросается в глаза при взгляде на любую старую икону, – ее изогнутая форма. Причина деформации проста: доска сильнее усыхает с обратной, не защищенной слоями левкаса, живописи и лака, стороны. Редкие двусторонние произведения никогда не коробятся. Существуют утонченные способы выпрямления икон, однако ни к чему хорошему это не приводит, поскольку растянутая паволока начинает морщить и отслаиваться, создавая новые проблемы. В какой-то степени своеобразная форма древних досок является эстетическим моментом и вовсе не требует ликвидации.
Издревле основа укреплялась путем наложения с обратной стороны так называемых шпонок, сиречь планок, призванных дополнительно соединять части досок (большинство которых составные), а также препятствовать короблению. Вплоть до XIII столетия византийские и русские иконы оснащались врезными торцевыми шпонками (либо накладными, крепившимися к тыльной стороне коваными гвоздями). Однако с XIV века постепенно перешли к более прогрессивной технологии врезки трапециевидных шпонок в специально сделанные пазы, причем без клея, что позволяло древесине свободно разбухать и ссыхаться в гармонии с изменением влажности, просто скользя вдоль шпонки (рис. 164). Если последнюю закрепить намертво, произойдет разрыв доски и разрушение живописи. С XV века стали прорезать не сквозные, а глухие пазы, не доходившие до противоположного края. Когда шпонок было две или три, они, как правило, располагались навстречу друг другу.
Резюме: если доска не треснула, не развалилась на части, не утратила первоначальный формат, а также имеет в наличии все положенные детали (шпонки, вклейки), то она считается целой.
Довольно часто приходится сталкиваться с досками, распавшимися по клеевым швам на относительно неповрежденные фрагменты, иногда висящие на крепкой паволоке. В таком случае нужно аккуратно расчистить стыки, удалить остатки старого клея, а затем смонтировать все заново (рис. 165). Лучше использовать натуральные, традиционные клеи типа осетрового, казеинового или мездрового (столярного).
Из современных – эластичный, хорошо пластифицированный ПВА, но надо тщательно следить, чтобы излишки клея (любого) не выдавились в сторону живописи и не пропитали левкас. Применение эпоксидных смол и других жестких композиций крайне нежелательно, так как им несвойственно «играть» вместе с древесиной при изменениях влажности, что приводит к появлению внутренних напряжений и, как следствие, новых разрывов и трещин.
Рис. 164
После склейки остается подогнать старые или изготовить новые шпонки, чтобы они легко, без напряжения, но плотно входили в пазы. Понятно, что для этого их форма должна соответствовать изгибу доски, сечению паза и степени его сужения. В качестве материала подбирается выдержанное, сухое и прочное дерево, лишенное дефектов. Уж чего-чего, а для маленькой шпонки можно выбрать кусок без сучка, без задоринки. Изгиб новой шпонки делается точно по шаблону, снятому с торца иконы. Как видите, работа предстоит кропотливая, осторожная, но совершенно необходимая.
Рис. 165
Бывает, что относительно хорошо сохранившаяся икона при ближайшем рассмотрении оказывается в критическом состоянии, так как ее основа подверглась нападению плесени, микроорганизмов и личинок жука-точильщика. В любом случае механическая прочность такой доски ослаблена, и требуется проведение комплекса несложных, но вдумчивых мероприятий по обеззараживанию и укреплению древесины. Оставим дезинфекцию на долю профессионалов, тем более что сегодня встречается не так много отсыревших икон, провисевших в таежных срубах, а в современных домах поражение грибком маловероятно. И потом – нехитрая обработка задней части доски спиртом, пиненом, скипидаром или их смесью дает неплохие результаты, но действительно тяжелые случаи требуют ядохимикатов.
Пресловутый точильщик портит иконы гораздо чаще, и буквально девять из десяти досок имеют хоть сколько-нибудь маленьких отверстий, пробуренных жуком в поисках воли. Сам по себе летун древесину не угрызает, этим заняты его личинки, проедающие длинные тонкие ходы, заполненные так называемой «буровой мукой». Когда противные черви становятся новыми жуками, те проделывают летные отверстия и вырываются на свободу, ища, куда бы отложить яйца и продлить славный род. При тотальном поражении прочность доски падает катастрофически, так что ее легко сломать руками. По внешнему виду древесина напоминает какой-то ячеистый пенопласт, сплошь состоящий из нор, и ни о какой домашней реставрации речи быть не может (рис. 166).
Рис. 166
Когда же дырочки редки, но укрепление не повредит, делается пропитка доски каким-нибудь твердеющим составом. Старые способы пропитки маслами, олифой или смоляными лаками неэффективны, а порой вредны (окисление олифы способствует окислению целлюлозы, и доска вовсе разрушается). Также скверны любые натуральные клеи – они подвержены биологическому распаду и совсем неохотно проникают вглубь. Единственно традиционный материал, дающий хорошие результаты, – чистый пчелиный воск. Он фантастически стабилен во времени, отлично пропитывает основу и к тому же эластичен. Невысокая прочность ограничивает применение воска иконами с малыми поражениями, как раз такими, что интересуют нас с вами. Для работы запасаются более или менее густым раствором воска в пинене или скипидаре, разогревая последний на водяной бане.
Очень хорошие результаты дает внедренный сотрудниками Государственного Эрмитажа полибутилметакрилат (ПБМА). Способы его применения описаны в специальной литературе, и каждый, кто хочет углубить свои познания вплоть до профессиональных, должен обратиться именно к ней. Кстати, все растворители для ПБМА высокотоксичны.
Разнообразные синтетические смолы, представленные в свободной продаже, увы, одним только эпоксидным клеем, отлично впитываются в древесину, проникают глубоко и крепят намертво, но доска теряет способность «играть» при изменении влажности, что приводит к возникновению напряжений и растрескиванию, впрочем, не сильно. Для качественной пропитки требуется работа хорошо нагретым клеем по слегка подогретой основе (во избежание порчи живописи – не более 40 °C).
* * *
На этом остановимся. Безусловно, каждый волен обложиться специальной литературой и попытаться стать искушенным профессионалом, но простого энтузиазма мало. Реставрация икон по праву считается утонченным искусством и сложнейшим технологическим процессом одновременно, и учатся этому годами. Без постоянного общения с опытными коллегами, ежедневного обитания в этой специфической среде, разнообразной практической работы с предметами никто не поднимется выше уровня среднего дилетанта-поновителя, которого никак нельзя допускать к действительно ценным произведениям.
* * *
Пример промежуточного этапа реставрации довольно большой храмовой иконы (380 х 440 мм). Доска толщиной 30 мм была расколота на 4 части, шпонки отсутствовали, левкас вместе с живописью осыпался во многих местах. К тому же до меня какой-то лихой «реставратор» смыл весь лак начисто, захватив даже красочный слой.
Доска была собрана вновь, как полагается, проплешины левкаса восполнены левкасом же (мел на осетровом клею) и теперь готовы к прописке. Кое-где сделан пробный подмалевок акварелью (рис. 167).
Рис. 167
Реставрация масляной живописи
Здесь, как и в случае с иконами, существуют строгие рамки, выходить за которые нежелательно, если вы не хотите погубить какое-нибудь историческое полотно. Однако ситуация все же иная – и проще, и сложнее. С одной стороны, в качестве жертвы выступают сравнительно молодые предметы, поскольку вряд ли на стене вашей спальни висит подлинный Сурбаран или Ян Вермер, тогда как в народе до сих пор запросто обретаются уникальные иконы XII–XV веков. Скорее всего, вы стоите перед необходимостью освежить или укрепить ординарное, хотя и симпатичное полотно столетней давности, писанное родственником или вообще невесть кем. Но, с другой стороны, в отличие от икон, сама технология изготовления которых испокон веку была рассчитана на века же, хлипкий подрамник, второсортный холст и неумело нанесенный грунт стремительно приводят картину к самой последней черте. Вот наглядный пример: большинство полотен русских художников конца XIX – начала XX веков пребывают (и это по данным профессора Д.И. Киплика еще 40-х годов) в катастрофическом состоянии. Работы Сурикова, Репина, Маковского, Нестерова, Левитана, Верещагина и многих других «сыплются», так как все они пользовались покупными холстами с излишне гладким масляным грунтом. А трехвековые шедевры хитрых и пристальных к мелочам голландцев выглядят как новые.
