Срывались глухие проклятья.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой!
Сойдешь поневоле с ума,
Отсюда возврата уж нету.
Пятьсот километров - тайга,
В тайге этой дикие звери.
Машины не ходят туда,
Бредут, спотыкаясь, олени.
Там смерть подружилась с цингой,
Набиты битком лазареты.
Напрасно и этой весной
Я жду от любимой ответа.
Не пишет она и не ждет
И в светлые двери вокзала -
Я знаю - встречать не придет,
Как это она обещала.
Прощай, моя мать и жена,
Прощайте, любимые дети,
Знать, горькую чашу до дна
Придется мне выпить на свете!
____________________
ОБЫКНОВЕННЫЙ РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК
Как-то мы стояли молча на вокзале,
Словно мы попали в сказку или сон,
У вокзальной кассы в ожидальном зале
Кто-то пел чудесно под аккордеон.
И когда умолкла ария Надира,
Мы спросили: «Кто же этот молодец?»
Нам ответил слева голос пассажира:
«Вот он, этот слева, раненый боец».
Припев:
Обыкновенный русский человек,
Каких у нас в России миллионы.
Обыкновенный русский человек,
На нем простые, гладкие погоны.
Шутник, певец, в боях не побежденный,
Обыкновенный русский человек.
В штаб советских армий в поисках сенсаций
Прибыл из Чикаго знатный журналист.
Он искал сюжета, тем для иллюстраций,
Записал заметки от отдельных лиц.
- Кто ворвался первым в здание рейхстага?
Где же этот витязь, грозный исполин?
И сказал полковник жителю Чикаго:
- Запишите просто, что вошел в Берлин…
Припев
На парад Победы в отблеск русской славы
Шли полки из разных всех сторон,
И у стен кремлевских молча побросали
Двести штук немецких скомканных знамен.
Спит спокойно Лондон, сонно глядя в воду,
Отдыхают Вена, Прага, Бухарест,
Кто принес свободу, счастье для народа,
Кто зажег свободу в зареве небес?
Припев
____________________
Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит полночная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
Ты смотришь мне в глаза и руку пожимаешь,
Уеду я на год, а может быть, на два,
А может, навсегда ты друга провожаешь,
Еще один звонок - и уезжаю я.
Запомню все слова, что ты тогда сказала,
Движенье милых губ, ресниц твоих полет.
Еще один звонок - и смолкнет шум вокзала,
Еще один звонок - и поезд отойдет.
Последнее прости с любимых губ слетает,
В глазах твоих больших - тревога и печаль.
Еще один звонок - и смолкнет шум вокзала.
И поезд отойдет в сиреневую даль.
____________________
Платок тонет и не тонет,
Потихонечку плывет.
Милый любит и не любит,
Только времечко ведет.
Припев
Ах, Самара-городок,
Беспокойная я,
Беспокойная я,
Успокой ты меня!
Я росла и расцветала
До семнадцати годов,
А с семнадцати годов
Крушит девушку любовь.
Припев
Милый спрашивал любови,
Я не знала, что сказать, -
Молода, любви не знала,
Ну и жалко отказать.
Припев
Понапрасну небо ясно,
Одна звездочка горит.
Понапрасну милых много, -
Об одном сердце болит.
Припев
Тебе, белая береза,
Нету места у реки.
Если я тебе невеста, -
Ты меня побереги.
Припев
Милый скажет: «До свиданья», -
Сердце вскинется огнем,
И тоскует и томится
Все о том же, все о нем.
Припев
____________________
В НАШУ ГАВАНЬ ЗАХОДИЛИ КОРАБЛИ…
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки
И пили за здоровье атамана.
В таверне шум, и гам, и суета.
Пираты наслаждались танцем Мери.
Не танцы их пленили - красота.
В таверне распахнулись с шумом двери.
В дверях стоял наездник молодой,
Глаза его как молнии блистали.
Наездник был красивый сам собой,
Пираты сразу Гарри в нем узнали.
- О Мери, он приехал, Гарри твой!
Ребята, он не наш, не с океана.
- Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, -
Раздался пьяный голос атамана.
И в воздухе сверкнули два ножа.
Пираты затаили все дыханье.
Все знали атамана как вождя
И мастера по делу фехтованья.
Но Гарри был суров и молчалив.
Он знал, что ему Мери изменила.
Он молча защищался у перил,
Но Мери в этот миг его любила.
Вот с шумом повалился атаман,
- О Мери, - его губы прошептали.
Погиб пират, заплачет океан,
А кровь уже стекла с ножа у Гарри.
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки
И пили на поминках атамана.
____________________
ДЕВУШКА ИЗ МАЛЕНЬКОЙ ТАВЕРНЫ
Девушку из маленькой таверны
Полюбил суровый капитан.
За глаза пугливой дикой серны,
За улыбку, как морской туман.
Полюбил за пепельные косы,
Алых губ нетронутый коралл,
В честь которых бравые матросы
Поднимали не один бокал.
Каждый год с апрельскими ветрами
Из далеких океанских стран
Белый бриг, наполненный дарами,
Приводил суровый капитан.
С берегов, похожих на игрушки,
Где коврами стелются луга,
Для нее скупались безделушки,
Ожерелья, кольца, жемчуга.
А она с улыбкой величавой
Принимала ласки и привет,
Но однажды гордо и лукаво
Бросила безжалостное «нет»…
Он ушел, суровый и жестокий,
Не сказав ни слова в этот миг,
А наутро в море на востоке
Далеко маячил белый бриг.
И в тот год с весенними ветрами
Из далеких океанских стран
Белый бриг, наполненный дарами,
Не привел красавец капитан.
Девушка из маленькой таверны
Целый день сидела у окна,
И глаза пугливой дикой серны
Налились слезами дополна.
И никто не понимал в июне,
Почему в заката поздний час
Девушка из маленькой таверны
Не сводила с моря грустных глаз.
И никто не понимал в июле,
Даже сам хозяин кабака:
Девушка из маленькой таверны
Бросилася в море с маяка.
А наутро бешеной волною
Труп ее был к берегу прибит,
И она с распущенной косою
На песке лежала, будто спит.
Они были верными друг другу
И погибли от сердечных ран -
Девушка из маленькой таверны
И моряк, красавец капитан.
____________________
ЕСТЬ В ИТАЛИИ МАЛЕНЬКИЙ ДОМ…
Есть в Италии маленький дом,
Он стоит на обрыве крутом,
Каждый вечер в двенадцать часов
Там слуга отпирает засов.
И за тенью сменяется тень,
И скрипит под ногами ступень,
Там за пару распущенных кос
С оборванцем подрался матрос.
Оборванец был молод, силен,
В нем кипела, играла любовь,
А матрос был чахоткой сломлен,
С горла хлынула алая кровь.
Оборванец над трупом присел,
Чтоб врага разглядеть своего,
И в убитом он брата узнал.
Не пришлось ему прежде узнать.
Ликовала, гудела толпа,
И рыдал оборванец босой,
Только рядом стояла она,
Шаловливо играя косой.
Оборванец, шатаясь, привстал,
Нужных слов ей сказать не сумел
И вонзил острый нож под косу,
Та упала под ноги ему.
Ликовала, гудела толпа,
И рыдал оборванец босой,
