Ознакомительная версия.
ГОРЬКИЕ СЛЕЗЫ
Вешние воды бегут с гор ручьями,
Птицы весенние песни поют.
Горькими хочется плакать слезами.
Только к чему? Все равно не поймут…
Разве поймут, что в тяжелой неволе
Самые юные годы прошли.
Вспомнишь о воле, взгрустнешь поневоле,
Сердце забьется, что птица в груди.
Плохо, мой друг, мы свободу любили,
Плохо ценили домашний уют.
Только сейчас мы вполне рассудили,
Что не для всех даже птицы поют.
Вспомнишь о воле: былое веселье,
Девичий стан, голубые глаза…
Только болит голова, как с похмелья,
И на глаза накатится слеза.
Годы пройдут, и ты выйдешь на волю,
Гордо расправишь усталую грудь,
Глянешь на лагерь презренно глазами,
Чуть улыбнешься и тронешься в путь.
Будешь бродить по российским просторам
И потихоньку начнешь забывать
Лагерь, окутан колючим забором,
Где приходилось так долго страдать.
Шумел бушующий камыш,
Судили парня молодого,
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.
Его хотели расстрелять,
Он попросил у судей слова.
Ему не смели отказать,
Нет прав на это у закона.
«Когда мне было десять лет,
Я с родаками распрощался,
Я стал курить и выпивать
И со шпаною я связался.
Однажды мы вошли в село,
Где люди тихо мирно спали,
Мы грабили один лишь дом
И света в нем не зажигали.
Когда же я зажег свечу…
Тоя такое там увидел…
О, Боже! Ты меня прости…
Я сам себя возненавидел.
Там на полу лежал отец.
Он был убит моей рукою.
Его уже остывший труп
Был залит собственною кровью.
А рядом с ним лежала мать
В груди с кинжалом, умирая…
С ее печальных грустных глаз
Слеза хрустальная упала.
А малолетняя сестра
В кроватке тихо умирала…
Она, как рыба без воды,
Свой алый ротик открывала.»
Шумел бушующий камыш,
Судили парня молодого,
Он был красив и молчалив,
Но в жизни сделал много злого.
Передо мной остатки древней старины,
А нити памяти с прошедшим неразрывны,
Но только мне воспоминанья не нужны,
А все, что было между нами, мне противно.
Ты в дни удачи одевал меня в меха,
И я под елкой находила чувств презенты,
Но незаметно подошла ко мне беда,
И жизнь помчалась, будто в жуткой киноленте.
Шум кабаков, меха и платья-декольте
Пришлось сменить мне на сатиновую робу.
И за окном пейзажи вижу я не те,
А завтра снова гонят в дальнюю дорогу.
Но ты остался непричастен ни к чему.
Я лишь мечтала сохранить все наши чувства,
А для чего, теперь сама я не пойму,
Ведь без тебя в душе и в сердце стало пусто.
Мне все равно, я жду какого-то конца.
Забыть пытаюсь я конвой, этап и зоны,
Но для чего ж храню я образ подлеца?
Для чувства, видно, не написаны законы.
И если ты придешь когда-нибудь ко мне,
Блеснув беспечно вновь улыбкой златозубой…
Теперь не снишься ты мне даже и во сне,
И я, клянусь, что все, что было, позабуду!
Я всю Россию прошагал,
В шалманах пил, в притонах спал,
Попал, братишки, в лагеря, а мне плевать!
А мне плевать на белый свет,
И до звонка мне скидки нет.
А, значит, мне свободы не видать!
Я медвежатник, крупный вор,
И срок пришил мне прокурор.
На всю катушку размотал, а мне плевать!
Меня не купишь за калач,
Я не какой-нибудь стукач,
А значит, век свободы не видать!
Стоит на стреме часовой,
Он охраняет мой покой.
Он для зека родная мать, а мне плевать!
Закажут гроб, взведут курок.
Короче жизнь — короче срок,
А значит, мне свободы не видать.
Я всю Россию прошагал,
В шалманах пил, в притонах спал,
Попал, братишки, в лагеря, а мне плевать!
А мне плевать на белый свет,
И до звонка мне скидки нет,
А значит, мне свободы не видать!
Это было летом, в жаркую погоду,
Когда сидели мы под липкою в скверу.
В твоих глазах метался пьяный ветер,
И папироска чуть дымилася во рту.
Ты подошла ко мне похабною походочкой
И тихо на ухо шепнула мне: «Пойдем…»
А через час, споивши меня водочкой,
Ты завладела моим сердцем, как рублем.
Я не был вором, а ты была блатная,
Ты уркаганом сделала меня.
Ты познакомила с малиной и наганом,
Идти на мокрую не дрогнула рука.
Нас было пятеро фартовых ребятишечек,
И все барышники имели барыши.
Четверых к стеночке поставили по делу,
Меня ж надолго в тюрягу упекли.
Брючата-чарльстоны, колесики со скрипом
Я на халатик тюремный обменял.
За эти восемь лет я много горя принял,
И не один на мне волосик полинял.
Так что ж стоишь, краснеешь и бледнеешь?
А ты такая, как восемь лет назад,
С такой же гордо поднятой головою…
Так что ж, дешевка, опустила в землю взгляд?!
Вот мчится, мчится «Черный ворон»
По главной улице Тверской:
Стоит там домик трехэтажный,
Окрашен краской голубой…
Вот прохожу я в перво зало,
И что я вижу пред собой:
Сидит там злой начальник МУРа
И сам сердитый прокурор.
Вот прохожу я дальше в зало,
И что я вижу пред собой:
Там сидит моя милашка,
Она смеется надо мной:
«Ах, смейся, смейся ты, зазноба,
До освобожденья моего,
А на свободу когда выйду
Страшися гнева моего!
Тебе я руки поломаю
И набок голову сверну,
Тебя, халяву, я порежу,
А сам опять в кичман пойду.
Пускай тогда меня осудят
Хотя на пять, на десять лет,
Но я и тем доволен буду,
Тем, что тебя на свете нет!»
Тюрьма, тюрьма, какое слово!
Она позорна и страшна.
А для меня — совсем иное,
С тюрьмой я свыкся навсегда.
Привык я к камере тюремной,
Привык к висячему замку,
Привык к решетке я железной,
Привык к тюремному пайку.
Сменял такси на «Черный ворон»,
В Таганку еду отдыхать.
И на свободу мне не скоро —
Я получил со строгой пять.
Опять зима, опять пурга
Метет, метелями звеня.
Сойти с ума, уйти в бега —
Теперь уж поздно для меня.
От злой тоски не матерись,
Сегодня ты без спирта пьян:
На материк, на материк
Ушел последний спецэтап.
Здесь невеселые дела,
Здесь горы дышат горячо,
И память давняя легла
Мне синей тушью на плечо.
Не для меня цветут сады,
Не для меня Днепр разлился.
Девчонка с черными бровями —
Она растет не для меня.
Опять зима, опять пурга
Метет, метелями звеня.
Сойти с ума, уйти в бега —
Теперь уж поздно для меня.
Я на свет родилася ребенком,
Десять лет я девчонкою была,
А когда миновало семнадцать,
Я ругалась, курила и пила.
Вспомню прошлое лето былое,
Когда честной девчонкой была.
Вспомню имя того хулигана,
Кому первому честь отдала.
Хулиганы все носят фуражки,
На фуражках у них ремешки.
Они носят пальто нараспашку,
А в карманах стальные ножи.
Я, жиганка, фасон не теряю,
Юбку-клеш по колено ношу.
С хулиганами часто бываю,
Хулиганов я очень люблю.
Как не вижу — по ним я скучаю,
Как увижу — боюсь подойти
Потому, что они хулиганы
И имеют стальные ножи.
А теперь я с вором, с хулиганом,
Куда хочешь, туда и пойди.
Заработаю денег задаром,
С хулиганами вместе пропью.
По ступенькам все ниже и ниже,
По ступенькам я низко сошла…
А родные по дочке скучают,
Вспоминают родное дитя.
Не ругайте меня, не браните —
Не любить я его не могла.
Как сумела, его полюбила,
Ему первому честь отдала.
Ознакомительная версия.
