Обеденный перерыв мне нужен был только потому, что трава под палящим с небосклона огнем стала жесткой, и косить ее было уже тяжело, так как быстро тупилась коса. Пока мои молодые подельники плескались в ласковых водах беспредельной Ладоги, пока отсыпались они в роскошном сосновом бору, подступившем к тончайшим пескам прибрежного пляжа, я в охотку посгребал ту часть сена, которая уже успела подсохнуть, немного поплавал, немного «принял на грудь» окрошки и снова был готов к трудовым свершениям. Ни есть, ни пить, ни спать я не хотел, силы во мне прибывали, а кожа оставалась практически того же умеренно загорелого цвета, с которым я приступил к работе: даже следов эритемного (ожогового) воздействия лучей на мне не наблюдалось. Молодые спутники мои обходились до поры до времени без комментариев, но когда через сутки после окончания работы я продемонстрировал им, что кожа на руке под ремешком от часов практически не отличается по цвету от всей остальной поверхности тела, то эти в прошлом высокообразованные физики смогли произнести лишь что-то невразумительное, так как у них самих те части лица и рук, которые не были прикрыты платком и одеждой, превратились в подобие доброго украинского борща, который варят, как известно, с изрядным количеством красного-прекрасного буряка. До этого свидетельства моей несгоревшей кожи они могли лихо высказывать предположения о том, например, что «были люди в наше время, могучее, лихое племя, богатыри не вы», что вот-де, какой попался им справный работник всего-то за две миски окрошки и т. д., то есть сводить неведомый им до того ни из теории, ни из практики феномен прямого обращения энергии Солнца в энергию мышечной работы к общедоступным и понятным каждому способностям, может быть, очень крепкого от природы человека. Но вот как объяснить с позиций высочайшей теории отсутствие сгоревшей кожи – вот на этой, так сказать, корочке от лимона они поскользнулись и вместе со своей высокой и очень самодовольной наукой хорошенько шлепнулись в грязь.
Эпизод второй. Тут уже в грязь шлепнулся я сам, когда по недомыслию решил, что если Солнце спрятано за облаками, то и ультрафиолетового излучения можно не опасаться. События разворачивались следующим образом: вместе с женой и старшим внуком Саней, которому было к тому времени лет шесть-семь, от городка Тернаус мы совершили восхождение через несколько снежных перевалов к подножию Эльбруса. Нашей целью был источник Джил-Су, о чудотворных свойствах которого мы были наслышаны. О благословенные времена, когда без каких бы то ни было сложностей можно было явиться в географическую точку местности, которая находится как раз на границе Кабардино-Балкарии и Чечено-Ингушетии!.. Встреченные по пути чабаны приветливо угощали нас лепешками с молоком, а джигитам, ежедневно приезжавшим по горным тропам на гарцующих конях к источникам за здоровьем, мы были интересны как путники из далекой местности, но отнюдь не как объекты для похищения и последующего выкупа. Они сажали Сашку с собой на коня и давали пострелять из настоящих ружей по бесчисленным сусликам.
Мы жили в неглубокой пещере под скалой, ежедневно по два раза ходили к источнику, вода которого, потребляемая литрами и ведрами, в течение недели буквально дочиста вымыла всю грязь из наших потрохов и особенно из печени, питались очень скромно, чем Бог пошлет (впрочем, до той поры, пока мне довелось помочь с заболеванием позвоночника кому-то из джигитов, и на следующий день нам в пещеру сбросили свежезаколотого барашка, мешок картофеля и мешок всякой зеленушки). Именно в те дни я работал над повестью о великой целительнице Татьяне Александровне Буревой и всячески компоновал в голове материал этого произведения о воистину святой женщине, нашей современнице, которая прошла тюрьму в панской Польше, сибирскую ссылку, ожесточенное злобное гонение Минздрава, и тем не менее, в свои 80 с лишним лет, сохраняя удивительную ясность разума и неколебимое здоровье, продолжала оказывать активную помощь тысячам и тысячам людей.
Утром, нацепив плавки и кроссовки, по горной тропе я бежал вверх к Эльбрусу, зигзагами одолевая подъем и вбирая стороной, повернутой к Солнцу, его энергию. Бежал я, что говорится, «на автомате», обращая внимание лишь на то, чтобы как можно дальше обежать пасущиеся высоко в горах на альпийских лугах стада овец, охраняемые очень серьезными овчарками. Я бежал в разреженном воздухе высокогорья, на высоте значительно выше трех километров, и хотя горное солнце ослепительно заливало весь сказочный пейзаж вокруг, в том числе и белоснежную сдвоенную вершину Эльбруса, буквально звездопад шел в голову мне с неба в виде все новых и новых стилистических оборотов, поворотов сюжета, оттенков психологических характеристик действующих лиц и т. д., и т. п. Я бегал по горам два-три-четыре часа с тем, чтобы вернуться к двенадцати часам, когда в небольшое озерцо рядом с источником приходила пора погружаться мужчинам (до той поры в нем плескались женщины – обитательницы стихийно возникшего рядом с источником палаточного городка).
Ни разу никогда и никакого даже подобия ожога кожи, облучаемой светилом, у меня не было, за исключением того единственного случая, когда я побежал в серый пасмурный хмурый денек, когда весь небосклон был задернут мрачноватыми тучками. Именно тогда я отключил механизм впитывания солнечной энергии, и, как оказалось, совершенно напрасно! Уже к моему возвращению в бассейн рядом с источником я был похож на хорошо сваренного рака, и после освежающего купания мы вынуждены были истратить на смазывание моей безобразно обожженной кожи все запасы детского крема, кислого молока и вазелина. Два дня я не мог появиться на свет Божий из тенистой пещеры, пока кое-как не пришел в норму. Эксперимент был безупречный: как только механизм первого энергетического дыхания, рассчитанного в тот момент на аккумуляцию солнечной энергии через кожу, был отключен, и как только внимание рассеялось, как только медитативно-трансовое состояние было отключено, возмездие наступило неотвратимо. Но, на мой взгляд, этот жестокий урок прекрасно послужил для науки, ибо отрицательный результат также есть результат, а общий итог тех знаний и умений, которые я получал вследствие этого, был, как вы сами понимаете, достаточно однозначным – можно сказать, фундаментальным.
Научная добросовестность побуждает меня на этой удивительной и увлекательной теме энергетической подпитки непосредственно от Солнца сделать следующий акцент: и когда я «батрачил» на сенокосе, и когда я подобно Вседержителю, посредством построения повести творил целый новый мир, – и в этом, и в другом, и во многих аналогичных им случаях данная разновидность энергетического дыхания № 1 осуществлялась во время активной физической нагрузки. В спокойном состоянии – скажем, развалясь на пляже или в иных условиях ленивой недвижимости – я никогда этим солнечным дыханием не пользовался (просто не хотелось) и, естественно, результатов не знаю. Интуиция подсказывает мне, что в данной и в аналогичных ей ситуациях некую особую роль играет активно работающая кардиоида, этот волшебный представитель четырехмерного мира, но, может быть, важную роль играет также весьма тонизированная при нагрузках 100 000-километровая сеть капилляров.
Напоминаю, что я рассказываю здесь о вполне практичном устройстве «своего велосипеда». Кому угодно обратиться к практике дыхания ци-гун – тому открыты сейчас все дороги, это не то, что было некоторое время назад, когда я был по-хорошему ошарашен, прочитав популяризаторскую статью в журнале «Наука и жизнь».
Итак, следуя своей практике, которая, конечно же, уходит корнями в те самые глубинные слои, из которых произрастают и корни ци-гуна, перехожу к энергетическому дыханию № 2. И по форме, и по функциям оно разительно отличается от дыхания № 1. Как внешне выглядит человек, который решит им заняться? Во-первых, ему удобнее всего будет сидеть, положив локти на стол, руки сжать и кулаки в виде трубочки приставить к межбровью (так называемому «третьему глазу»). Далее, внешне вдох осуществляется через рот – достаточно громко, причем в два этапа, с подсосом в завершение вдоха. Живот в это время сильно выпячивается. Далее следует пауза, после которой совершается медленный выдох через рот. Таков внешний антураж этого дыхания. А что же по существу? По существу это очень сложный процесс, первая половина которого имеет ключевое слово «добавить», а вторая половина этого дыхания имеет ключевое слово «убрать». Причем и прибавить, и убрать можно как нечто материальное – например, вес тела в определенном месте, так и нечто информационное – например, добавить работоспособности коре больших полушарий головного мозга во время экзаменационной сессии, убрать кисту на яичнике.
