Ознакомительная версия.
Решающая роль БОС в саморегуляции
В онкологическом журнале для клиницистов вступительную статью под названием «Рак и плацебо» написал Норманн Казинс. Казинс получил место адъюнкт-профессора кафедры психиатрии и бихевиоральной медицины медицинского факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, поскольку имел собственный опыт самоисцеления. Во вступительной статье он со всех точек зрения исследует роль разума в исцелении и отношение между разумом и медициной.
Казинс отмечает, что в последнее время плацебо изучается с точки зрения его способности изменять внутренние процессы организма. Библиография по изучению плацебо, составленная тремя коллегами Казинса из нейропсихиатрического института Калифорнийского университета, насчитывает 674 названия. Многие из включенных в библиографию исследований показали, что у людей, реагирующих на плацебо, в мозгу выделяются секреты, которые, в свою очередь, имеют особое физиологическое воздействие на организм. Норманн Казинс стремился показать врачам, что если плацебо, являясь эмоциональным переживанием, способно вызвать биохимическую реакцию, то вера пациента во врача обладает огромной терапевтической силой. То, что врач сообщает больному и то, как он это сообщает, может оказывать большое влияние на результат лечения.
Возможно, все существующие болезни являются нашей реакцией на какие-то проблемы, попыткой их разрешить. Такая тяжелая болезнь как рак может возникать в ответ на потерю или отчаяние, а может быть, это наша бессознательная попытка заменить что-то или избежать какого-то ощущаемого или воображаемого несоответствия. Реакция человека на стресс и на потерю могут вызвать рак, но это не следует понимать так: «Я вызвал у себя рак». Болезнь может служить для того, чтобы привлечь внимание к внутренним проблемам, требующим разрешения.
Когда людям сообщают, что у них рак, они реагируют по-разному. Многие пациенты хотели бы выздороветь, но предпочитали бы, чтобы вся энергия и старание исходили от врача. Себя же они видят как пассивных участников лечения. Такой подход во многом поддерживается нашей культурной традицией. Нас учат, что все или почти все можно решать с помощью таблеток или операций. Узнав же, что от нашей болезни нельзя легко избавиться, мы обычно чувствуем негодование и обиду. Часто врачи поддерживают в нас эту пассивную роль – пациент должен слушаться и выполнять все предписания медиков. Вообще, послушание пациента – очень важный момент как в соматической медицине, так и в психиатрии. Пациент может надеяться выздороветь или предполагать, что его вылечат, но он хочет, чтобы всю ответственность за лечение взял на себя врач. Нередко врачи боятся, а иногда и просто не знают, как обратиться к потенциальным возможностям самого пациента к самоисцелению, как привлечь его к участию в собственном лечении.
Гораздо меньшее количество больных, по-видимому, готовы сдаться в тот самый момент, когда они узнают о своей болезни, если не раньше. Как только им становится известно, что у них рак, болезнь сразу же занимает центральное место в их жизни. Все планы строятся вокруг рака и, сознательно или бессознательно, они считают себя уже мертвыми. Они представляют себя умирающими и, следуя этому сценарию, до конца исполняют выбранную роль.
Больные третьей группы готовы сделать все, чтобы вновь обрести здоровье. Они не боятся никаких трудностей. И это является общей чертой тех людей, которые выжили после тяжелых и смертельных болезней. И, что важнее всего, такому отношению к болезни можно научиться. Общим свойством всех выздоровевших является то, что все они без исключения представляли себе, как выздоравливают.
О таком опыте произошедших в нем резких внутренних изменений поведал всей стране один молодой человек, выступивший в телевизионной передаче «С добрым утром, Америка». Когда он учился на последнем курсе в Гарварде, у него обнаружили рак. Врачи назначили ему курс химиотерапии, но через несколько месяцев этого лечения он понял, что больше не в состоянии его переносить. Он чувствовал себя усталым, слабым, подавленным и заявил своему врачу, что отказывается от дальнейшего лечения. Врач сказал, что таким образом он подписывает свой смертный приговор, но юноша ответил доктору, что ему все равно. Он вернулся домой с чувством полного разочарования и злобы, надел спортивные трусы и отправился бегать. Потом он сделал зарядку, поплавал и пришел домой усталым, но с чувством радости, которого у него не было уже много месяцев. Он понял, что впервые за долгое время почувствовал себя лучше, и решил, что это произошло потому, что он взял на себя ответственность за собственную жизнь. В течение последующих месяцев он стал заниматься греблей, боксом, бегом, теннисом и плаванием, посвящая свою жизнь заботам о своем теле и становясь все сильнее. Когда он почувствовал в себе силу и желание жить, когда он смог представить себе, что поправится, он вернулся к химиотерапии, продолжая вести активный образ жизни. Это было более шести лет тому назад, и с тех пор болезнь не возвращалась к нему.
Вера и надежда имеют биологические последствия. То же самое можно сказать и об отношении к жизни. Хорошему настроению, сильному, положительному отношению к миру соответствуют определенные нейроэндокринные и нейрогормональные компоненты.
Одним из ярких примеров, подтверждающих важность положительной установки для исцеления, служит для меня история девушки по имени Лиза. Лиза – одна из самых живых, веселых, любящих жизнь людей, которых я знаю. Кроме того, это человек сильной веры и высоких жизненных ценностей, а ее жизнь и работа предоставляют ей возможность использовать эти качества на деле. Она выжила вопреки всем трудностям, и ее историю часто считают медицинским чудом.
Осенью 1972 года, когда Лизе только исполнилось 17 лет, у нее обнаружили острую мейлобластозную или мейлоциторную лейкемию. За год и четыре месяца до этого ее брат погиб в автомобильной катастрофе, и с тех пор вся семья жила в неутешном горе и во власти постоянного стресса. Ее родителям сообщили, что Лизе осталось жить всего три месяца, но после курса химиотерапии у нее наступила длительная ремиссия. Когда она стала выздоравливать, родителям сказали, что первый же рецидив будет для нее автоматически означать смертный приговор, но самой Лизе этого не сообщили. В это время Лиза поступила в колледж в Де-Майне и договорилась продолжать химиотерапию там.
Когда с момента ее заболевания прошло более четырех лет, врач в Де-Майне сказал ей, что скоро будет уже пять лет, как она находится в ремиссии, и это очень хорошо, потому что если бы у нее случился рецидив, она бы не смогла его пережить. И Лиза полностью тогда поверила этому предсказанию.
Осенью 1978 года у нее произошел первый рецидив. В это время она уже второй год училась в юридической школе. Со времен колледжа у нее сохранилась теплая студенческая компания, все шло хорошо, и она уже начала думать, что с ней ничего не может случиться. Но когда она поступила в юридическую школу, учебная нагрузка там была настолько велика, что у нее не хватало времени на общение с друзьями. И когда появилось чувство усталости и одиночества, Лизе стали приходить мысли о том, что рак может вернуться. Когда у нее поднялась температура и заболело горло, она сразу поняла, что это было. Лиза вернулась в свою больницу, снова начала химиотерапию и добилась значительной девятимесячной ремиссии. По ее словам, это было первое чудо, невозможное с медицинской точки зрения. Врачи снова сказали ей, что следующего рецидива ей не пережить, но поскольку у нее уже был один рецидив, на этот раз она им не поверила и внутренне решила, что не должна принимать их предсказание всерьез.
Многие профессиональные психотерапевты и врачи считают, что такое сильное желание жить является формой отрицания. Кажется, что если люди не согласны с общепринятым и ожидаемым исходом болезни, значит, у них срабатывает механизм отрицания – отрицания чего? Стивен Аппельбаум исследует проблему отрицания и недостаточного внимания к той роли, которую играет психология при онкологических заболеваниях. Он пишет:
«…совершенно ясно, что существует ограниченное число возможностей. Человек либо принижает то, что он неизлечимо болен, и что его шансы на выздоровление строго определяются статистикой, имеющейся по данному заболеванию и его лечению, либо он предполагает, что болезнью можно управлять, что установление и развитие контроля над заболеванием следует рассматривать с точки зрения психологии, и что человек, работающий в этом направлении, может положить начало новой статистике. Этот выбор приходится делать как пациенту, так и врачу».
Через шесть месяцев после первого рецидива муж Лизы погиб в автомобильной катастрофе на шестой день после их свадьбы. Тогда у Лизы снова наступил рецидив. Последующая история ее болезни представляет собой череду полных или частичных ремиссий и рецидивов. Ее врачи не перестают удивляться тому, что она продолжает выздоравливать.
Ознакомительная версия.
