Ознакомительная версия.
Уж кто досконально изучил все тонкости, связанные с данным вопросом, это Наташа. Потому что ей приходилось пользоваться донорской спермой еще до ЭКО, когда она пыталась забеременеть с помощью искусственной инсеминации, то есть оплодотворения хотя и не «в пробирке», но в медицинских условиях. Сперма для такого оплодотворения тоже специальным образом готовится, и берется она при отсутствии мужа из того же донорского банка, из которого берется и для ЭКО.
– На этот раз я инженера выбрала, – рассказала, вернувшись накануне ЭКО из клиники, Наташа. – Синеглазого брюнета с высшим техническим образованием. Вдруг мальчишка родится – хоть выключатель сумеет починить.
– Выбирала бы уж тогда сантехника, – не удержалась от ехидства я. – С унитазом тоже проблемы бывают. Вдруг лет через двадцать трубу в туалете прорвет, а у тебя, пожалуйста, свой специалист в доме.
– Может, вообще девчонка получится, – махнула рукой Наташа. – Да еще в мамочку пойдет, одна бесполезная филология на уме.
Хотя все это, понятно, была обычная наша дамская болтовня, но суть дела она отражает правильно. Как ни выбирай в качестве биологического отца доктора математических наук, а ребенок возьмет и родится без всякой тяги к науке, и даже в институт впоследствии поступать не захочет. Может, в биологического двоюродного прадедушку удастся, рабочего Путиловского завода. И глаза у него будут не голубые – в мать, и не серые – в неизвестного биологического отца, а вовсе черные. В заезжего молодца, тоже неизвестного. Тайна жизни – она ведь и в банке донорской спермы тайна.
Кстати, услугами этих банков пользуются не только женщины, страдающие от бесплодия. На заседании Европейского комитета по вопросам репродукции и эмбриологии были приведены статистические данные, согласно которым примерно треть незамужних женщин в возрасте от 35 до 40 лет хотели бы родить ребенка именно от анонимного донора. Грустная, по правде говоря, статистика… Потому что свидетельствует она об отсутствии у этих женщин неанонимных мужчин, которых они хотели бы видеть отцами своих детей. Ну хорошо, пусть, как пелось в некогда популярной песенке, «на десять девчонок по статистике девять ребят», и это объективная демографическая реальность. Но вот почему никто из этих девяти ребят не может сделать ребенка не претендующей на законный брак сорокалетней десятой девчонке? Загадка, сравнимая с зарождением жизни в пробирке!
Так что наличие банков донорской спермы для «десятых девчонок» истинное благо.
Любые технологические процессы внушают оптимизм. Что ни говори, а приятно сознавать, что успех того или иного действия определяется не какими-то неведомыми и потому страшноватыми силами, а разумными человеческими усилиями. Экстракорпоральное оплодотворение – в этом смысле тоже вещь оптимистическая. Потому что, какая ни «био», но – технология.
Но бывают ситуации – и бывают они, к сожалению, часто, – когда на первый план в этом процессе выходит именно «био», то есть живая непредсказуемость результата. Потому что, как известно всем врачам и как в обязательном порядке предупреждают они пациентов, ЭКО хотя и дает более высокий по сравнению с естественным зачатием процент беременностей, но все-таки не дает гарантии наступления беременности. Просто потому, что такой гарантии вообще не может дать никто на земле. Современный мировой опыт свидетельствует: только одна из трех попыток ЭКО заканчивается беременностью, две другие не приносят желанного результата. И это объективная реальность, с которой не поспоришь.
Но как же тяжело бывает тем людям, которые попадают в число «неудачников»! Силы, нервы, время, деньги – получается, все напрасно?
В такой ситуации сторонние советы звучат по меньшей мере бестактно. Конечно, можно бодренько воскликнуть этак по-дружески: ребята, ничего страшного, все у вас получится, попробуйте еще разок! Но что, если и этот второй «разок» окажется безуспешным? И третий?
Мне кажется, совет о том, повторять или не повторять попытку ЭКО, все-таки вправе давать только врач. Именно он с наибольшей вероятностью знает, почему не наступила беременность, и из этого знания он исходит в своих рекомендациях. Одно дело, если выявлен так называемый иммунный фактор, то есть имплантация эмбрионов в матке не произошла из-за нарушения иммунитета у женщины, причем нарушения такого уровня, который может быть скорректирован с помощью лекарств. И совсем другое – если причина в клеточном факторе, то есть в нарушении самой структуры яйцеклетки. Или – если причина вообще из числа тех, за объяснение которых дадут Нобелевскую премию.
Конечно, и врачи знают не все. Почему мне в таком случае кажется, что прислушиваться стоит только к их рекомендациям? Да просто потому, что известное им «не все» все-таки шире, чем «не все», известное сочувствующим друзьям-приятелям.
Именно к врачам – возможно, по слову пиренейского отшельника – прислушались Катя и Шарль, когда попытка стандартного ЭКО не удалась у них из-за того, что яйцеклетки просто не оплодотворились: энергии сперматозоидов для этого не хватило. Для очередной попытки врачи порекомендовали им ИКСИ – помните, микроинъекция по схеме «один плюс одна»? – и именно эта схема благополучно сработала.
А супружеская пара, с которой Катя и Шарль познакомились в клинике, вообще не стала повторять попытку.
– Мы решили усыновить ребенка, – сообщила Кате ее новая знакомая. – В семье моего мужа произошла трагедия – его брат с женой погибли в автокатастрофе, остался двухлетний сын. Мы думаем, в нашей ситуации лучше заменить родителей этому ребенку, чем бесконечно пытаться родить собственного.
И кто скажет, что они не правы? Да что там в подобной ситуации! У кого повернется язык осудить даже тех людей, которые, не находя в себе сил для новых разочарований, решают оставить все как есть и направить свою любовь на подобранную на улице собачку?
Что же до тех людей, которые, убежденные статистическими данными о том, что с каждой новой попыткой ЭКО шансы на беременность ворастают, все-таки решают «идти до победного», – то их врачи стараются отчасти подстраховать. То есть помогают им начать процесс заново не с самого начала, а с середины. Это оказывается возможно в том случае, если само оплодотворение все же произошло и были получены нормальные эмбрионы, но они по каким-то причинам не прижились в матке.
Дело в том, что современные технологии позволяют эти «лишние» эмбрионы законсервировать, чтобы впоследствии использовать для дальнейших попыток ЭКО. Это кажется невероятным, в это с трудом верится, но это так.
В осознании того, что же представляет собою процесс экстракорпорального оплодотворения, приходится последовательно преодолевать несколько барьеров недоверия.
Как это – замороженная сперма? И что, она ничем не отличается от обычной? Ведь даже в замороженных в холодильнике ягодах не сохраняются все те витамины, которые были в них, когда вы летом собирали их на даче!
Как это – замороженные яйцеклетки? И что, если их оплодотворить, то получатся нормальные эмбрионы?
Но когда узнаешь, что можно, оказывается, заморозить даже сами эмбрионы, и после размораживания они будут вести себя точно так же, как только что образовавшиеся, – тут уж просто оторопь берет.
Между тем процесс замораживания – по-научному, криоконсервации – почти всех видов клеток и тканей был открыт уже в сороковые годы ХХ века. Опыты по криоконсервации мелких животных, вроде летучих мышей, проводил еще в самом начале ХХ века биолог и физик Порфирий Бахметьев – как вы уже догадались, наш соотечественник. А с 1983 года врачи научились замораживать человеческие эмбрионы в жидком азоте таким образом, чтобы при размораживании они оставались абсолютно полноценными. Пока, правда, считается, что подобное хранение возможно только в течение десяти лет, и число эмбрионов, остающихся полноценными после размораживания, не превышает примерно двух третей от числа замороженных… Но, как нетрудно догадаться, это еще не последнее слово в науке – возможны и дальнейшие достижения. Во всяком случае, в мире живут дети, родившиеся из замороженных эмбрионов, от любых других детей они ничем не отличаются, и это уже явление действительности, против которого не возразишь.
Положительных сторон у этого явления немало.
Если первая попытка ЭКО не удалась, то для второй попытки не приходится вновь стимулировать созревание яйцеклеток, то есть женщине не приходится принимать гормоны.
Ей не приходится и вновь переживать пункцию яичников, а ведь процедура эта, хотя и проводится под наркозом, все-таки заставляет всякую нормальную женщину нервничать.
Ознакомительная версия.
