…Как следует натеревшись мочалкой, стали поочередно окатывать друг дружку водой, снова выбрались в предбанник. Здесь, на скамье, тихо, приятно, прохладно. Тело стало невесомым. Хорошо сидеть, отдыхать, читая в глазах друг у друга целую повесть с выразительным сюжетом, с переливами страстей и глубинным подтекстом. Очищенные от шлака, мысли воспринимают образы любви, возвышенной жизни, красоты. Душа ее крылата, лучезарна, благожелательна к окружающему миру, к его беспредельности, начиная от травинок и устремляясь далее, к звездам. Она — частица и одновременно хозяйка этого огромного мироздания!
Говорят, «для тела — баня, для души — нет». Только сейчас Роза ощутила неточность этих слов. «Баня и для души», — возразила она мысленно, словно с кем–то споря, горячо отстаивая изведанную ею истину. Достигнуть чистоты тела сравнительно несложно. Но испытать чистоту души удается после долгого, томительного, тревожного ожидания…
В мире как будто ничего особенного не произошло. Но так ли? В мир вошла трепещущая, ласковая человеческая тайна.
У этого обычая — бани для молодоженов — есть интересное объяснение в легенде. Ее приводит в романе «У дороги голубой цветок» писатель Рабит Батулла. Задумал однажды славный батыр Алып своего сына женить. И невесту подобрал — красавицу, из чужих краев. Но вот беда: после пышной свадьбы зачастила в городе племя смерть, и еще женщины перестали рожать. Приуныли люди. А молодая жена ходит себе веселая, ничего не замечает.
— Бессердечная она. Должно быть, из племени змей, — строили догадки аксакалы и решили поделиться мыслями с молодым супругом.
Лишь тогда обратил он внимание, что жена его без пупка — старики оказались правы!.. С тех пор повелось после свадьбы вести молодую в баню: убедиться мужу, не из племени ли змей досталась жена.
Ну, а если серьезно, что еще могло так сблизить молодоженов, как баня. В многодетных семьях это было порою чуть ли не единственное место, где они оставались одни, могли поговорить по душам.
Были бани раньше еще местом родоразрешения. Бабки–повитухи — кендек эби принимали здесь роды, заклиная при этом певуче злых джинов:
Не отцом заготовлены дрова,
Не матерью затоплена баня,
Будь же дядей, как медведь,
Будь же букой, как волк…
Они обмывали новорожденного, обрабатывали ему пуповину, заворачивали в рубашку отца. Кендек эби мыла также роженицу, одевала ее в чистое белье и укладывала в постель. А вскоре обязательно топилась баня новорожденного — бэби мунчасы, куда приглашались родственницы и соседки.
Едва кто занемог, захворал, он шел опять–таки в баню: кости размять, попариться, принять всевозможные ванны, подышать парами травяных отваров. Причиной чуть ли не половины всех болезней, считалось действие холода — суык тию, и лечить их требовалось теплом. К простудным болезням относили ломоту в пояснице и костные боли, насморк и общую сла¬бость, кашель и озноб, и даже зубную боль.
«Испорченной кровью» объяснялись головные боли, шум в ушах, боли в суставах и пояснице, избавлялись от них кровопусканием пиявками. Особенно популярными они были у стариков, повторяющих «пиявочную процедуру» через каждые два–три года. При ломоте в суставах, крапивнице парились крапивным веником, натирали тело кислым молоком — катыком. При ревматизме применялись медовые ванны. В бане «исправляли» вывихи, «заговаривали» грыжу, «правили» животы. Не зря в народе говорили: «Вошедший в баню, не вспотевши не выйдет», «Баня дороже денег», «И дождливый день нипочем — все равно в баню пойдем», «Баня существует для тела», «Годы старят, баня молодит», «Баня полечит, здоровье подарит», «Березовый веник и царицу вылечил» (т. е. дочь булгарского царя Туй–бике).
Не обошли вниманием баню и татарские сказки и легенды. Отдавала ей должное также классическая литература. А татарский писатель и просветитель XIX века Каюм Насыри на основе популярного на Востоке собрания поучений «Кабус–наме» и опыта народной медицины составил даже «Правила хождения в баню зимой и летом».
«Баня — самая лучшая выдумка умных людей и составляет одно из наслаждений жизни, — говорится в «Правилах». — И все–таки больше одного раза туда ходить не следует, потому что от частой бани человек слабеет: слишком сильны испарения, переполняются кровью сосуды, открываются излишние поры — а это вредно. Часто ходить в баню — все равно, что пьянствовать; это расслабляет человека и портит его нравственность. Когда пьющий человек одни день не пьет, ему чего–то не достает, и он чувствует себя больным и неспокойным. Так бывает с человеком, привыкшим ходить в баню ежедневно: если он один день не пойдет, его мучает желание. Один раз в неделю ходить в баню полезно. Зимой и весной, войдя в баню, нужно сперва посидеть раздетым в менее жаркой комнате, а потом уже войти в жаркую. Выходя из жаркой комнаты, надо опять посидеть в умеренной, а не идти в холодную. Нужно мыться скоро и уходить, а не сидеть долго в бане. Голову нужно мочить тепловатой водой, а не горячей и не совсем холодной. Не входи в баню, пока народу много: в таком случае ожидая очереди, придется пробыть тебе в бане долго, а это очень вредно. Нужно тело вытирать насухо, чтобы не выходить на воздух в испарине. Одевать нужно чистое белье, чтобы было удобно и приятно телу. В бане не нужно пить холодной воды: это производит водянку. Натощак ходить в баню тоже вредно: от этого бывает сухотка. Можно идти в баню через два часа после обеда. После бани никогда не обливай тело или голову холодной водой — это очень вредно».
Баня присутствует в произведениях многих татарских писателей. С какой любовью и знанием дела описана она в романе «У дороги голубой цветок» Рабитом Батуллой! Одна из глав ее так и называется — «Мунча» («Баня»), Она вместила в себя и старинную легенду о происхождении татарской мунчи, и банные секреты хорошего пара и отменного березового веника, и ценные советы по паренью телу и душе в наслажденье. Символично, что делится всем этим с внуком почтенный старик Айдаш–бабай. Вот так, между прочим, из поколения в поколение и передавалась эстафета народных обы¬чаев, традиций, крупицы народной мудрости. В старину, бывало, и строительство дома начинали с бани: она на время заменяла жилище. Словно из доброй сказки встают и теперь в сельских дворах бревенчатые бани — хранительницы домашнего очага и народного духа. И как сотни лет назад звучат в них пожелания: «Пары шифалы булсын! Тэнгэ сихэте житсен!» — «Да будет пар целебным! Телу на пользу!»
Баня по–Казански
«Это у меня с детства… Любил я с отцом ходить в баню. Там мылись и парились мы часами, до устали, до изнеможения. А потом, когда я ушел из дому, помню: в какой бы город я ни приезжал, первым долгом, если хоть один пятак был у меня в кармане, шел я в баню и там без конца мылся, намыливался, обливался, парился, шпарился — и опять все сначала».
Эти воспоминания Федора Ивановича Шаляпина овеяны впечатлениями о казанских торговых банях. Великий артист не представлял свой родной город без мыльных заведений, которые не мог миновать ни один казанец.
Где–где, а в Казани бани были в особом почете исстари. Неслучайно «баня каменная, Даирова зовимая, под градскою стеною» отмечена как достопримечательность и казанским летописцем середины XVI века в «Сказании о царстве Казанском». Она действительно была знаменитой: роскошный банный дворец с просторными залами, бассейном и фонтаном.
Построенное по типу булгарских бань здание состояло из помещения для раздевания и отдыха, теплой, жаркой и холодной комнат, отделанных мрамором и подогреваемых от раскаленных печей под каменным полом. Специальный водопровод подводил сюда ключевую воду.
Располагалась Даирова баня в устье Булака, в соседстве с Тайницкой башней Кремля. И место это было выбрано неслучайно. Здесь, у ворот Нур–али, где сейчас каменная лестница, бил большой ключ — самый прозрачный и водообильный во всей ханской Казани. Вот от этого хрустального источника и снабжалась водой знаменитая баня. А ключ казанцы прозвали тайницким, потому что к нему проложен был от Тайницкой башни подзем¬ный ход на случай осады Кремля. Просуществовал ключ до 1931 года, и еще вначале века правоверные мусульмане совершали здесь омовения.
Завсегдатаями Даировой бани была ханская знать. Прислуживали ей десятки мойщиков, массажистов, врачей. В ханской Казани имелись две общественные бани: нижняя или Айдар мунча, построенная на средства бека Айдара на Булаке и другая — на Банном озере.
Банное было одним из озер, образованных обильными подземными ключами на месте современного детского парка «Черное озеро». И тут располагалась очень древняя мыльня, значившаяся впоследствии по «Казанским писцовым книгам 1566—1568 годов» как «баня на Поганом озере, в Воздвиженской улице». По дощатым трубам к ней подводилась вода из близлежащих Белого и Черного озер, а затем отводилась в Поганое озеро у самой Казанки–реки.
