Эта цепь мыслей представляет неразрывную последовательность во внутренней жизни. Каждая мысль следует за другой, как звенья в цепи. И как во времени один предмет следует за другим - причем только два момента со своим содержанием связаны между собой непосредственно, - точно так же и в потоке умственной деятельности образы следуют один за другим, но непосредственно связаны между собой только два образа. В течение нашей умственной жизни мысли не проникают в ум массами или в беспорядке, а в правильной последовательности, и поток мысленной деятельности лучше всего изобразить рядами кругов, находящих один на другой в последовательном порядке. Желательно исследовать ход мыслей в уме и отметить природу сцепления между двумя последующими мыслями (об этом я говорю в моей маленькой книжке, посвященной памяти).
Этот поток мысленной деятельности не что иное, как след "рыбки внимания", по мере того, как она проходит то в одном направлении, то в другом. Она постоянно плавает, а ее направление зависит от настроения данного момента. Чтобы сосредоточить ум на одной цели, нам надо установить настроение собранности так, чтобы в ряду мыслей или идей оно всегда руководило выбором звена в умственной цепи и, таким образом, ход мыслей не будет уклоняться от контроля или сосредоточения. Следующая диаграмма покажет, как незначительно первое разветвление путей мысли, но как далеко расходятся впоследствии сами пути:
Кошка Кр Коврик у камина Ир Огонь Ир Спички р
Д Молоко Кр Корова Кр Луг р
В этом внутреннем мире внимание постоянно привлекается в различных направлениях зараз. Рыбка оказывается окруженной разными привлекательными приманками. За которую ухватится она в данный момент? В какую сторону будет она привлечена? Предпочтет ли она "коврик у камина" или "молоко"? Каждая мысль вызывает много других мыслей или бывает связана с ними. Когда я смотрю на баньяновое дерево перед моей верандой, я вижу и слышу стаи ворон и белок, и благодаря этому каждая мысль о баньяне принесет в поле моей мысли образ именно этого баньяна с его раскидистыми ветвями и висячими корнями, со стоящими под ним горшками папоротников, с дерзкими, воронами и болтливыми, пищащими, полосатыми, коричневыми белками.
Но в поле внимания проникнут сразу мысли и о других деревьях, хотя другие породы появятся далее от центра: высокая прямая пальма, морщинистый дуб, стройный тополь, грустная стриженная ива центральной Англии, разубранная инеем сосна снежного севера. Или же, глядя на раскидистые ветви и многочисленные стволы баньяна, которые поддерживают тяжесть его громадных тысячелетних ветвей, ум мой обращается к тем историям, которые он мог бы рассказать: о разливах реки, протекающей вблизи, о постройке домов и прокладке дорог, а еще далее в прошлом - о густой лесной заросли, освежаемой ветерком, с шакалами и тиграми, с несметным количеством муравьев, скорпионов и змей, нашедших приют в его дуплах и передвигавшихся по его ветвям столетия тому назад. Если мое настроение изменится снова, я могу обратить внимание на обширный объем баньяна - гора лесного материала - и думать, как целая армия могла бы укрыться под ним, как из него можно бы выстроить десяток домов или зажечь тысячу огромных костров. Таким образом, баньян вызывает мысли о воронах и белках, о домах и дорогах, о других породах деревьев, их корнях, ветвях, листьях и стволах, об их величине и пользе, красоте и силе и т.д., и каждая из этих мыслей порождает в свою очередь новый круг идей.
По какому направлению пойдет внимание? За какую приманку ухватится рыбка? Между объектами чувств существует бесконечное соревнование для привлечения нашего внимания, и такое же бесконечное соревнование для привлечения нашего внимания существует и в мире мысли. В последовательном ходе мыслей должно же что-нибудь решать, что именно эта мысль последует за другой в каждом данном случае, а не третья, столь же близко связанная с ней.
Для большей ясности поставлю вопрос иначе. Представим себе, что я сижу за своим письменным столом посреди моей библиотеки, как вдруг сразу открываются все четыре двери библиотеки и с точностью кукушки в старинных деревенских часах, мои друзья Смит, Браун, Джонс и Робинсон входят и в один голос говорят: "Послушайте, Вуд, мне нужно посоветоваться с вами по поводу одного вопроса!" Кто из них первый привлечет к себе мое изумленное внимание? Конечно, это должно зависеть от чего-нибудь. Это будет зависеть от настроения ума или от того направления, в каком плыла рыбка в минуту изумления. Другой решающей причиной могло бы быть большее уважение или более частая мысль об одном из друзей, или какая-нибудь особенность в одежде и движениях его, которых мы в данном случае не предполагаем. Конечно, если бы Браун был одет турком, он первый привлек бы мое внимание, но допуская, что никакой выдающейся разницы между ними не было, ничто кроме настроения ума в ту минуту не могло бы решить, кого из друзей выберет мое внимание.
Представьте себе еще, что я занят печатанием книги и что кто-нибудь в это время подходит к двери с возгласом "корректура!" Я тотчас же увижу листы печатной бумаги и утомительную работу корректирования. Но если я занят изучением научной проблемы, то же слово сразу пробудит во мне совершенно другой ряд мыслей. В этом примере ясно видно, что разница, которая определяет выбор, находится в уме, а не во внешнем мире. Если г-н Линкольн Инн, знаменитый адвокат, находится в городе и кто-нибудь около него произносит слово "сумка", он сразу подумает о письмах, выписках и всяких атрибутах своей профессии; но если это будет происходить во время его каникул, когда он занят своим любимым спортом на болотах, то же слово вызовет перед ним приятное зрелище привязанных за ногу беспомощных птиц, а также воспоминания о той ловкости и доблести, с которыми он одерживал победы на поле спорта. В разное время разные настроения, цели, привычки и интересы господствуют над нашим умом и в настроении лежит причина того, что именно эта мысль окажется избранной из всех тех мыслей, которые окружают каждый предмет. Подобно тому, как сильный магнит поляризует железо не только вблизи, но и на значительном расстоянии, так и настроение, временное или постоянное, поляризует каждую мысль, как только она вступает в сферу внимания.
Большая часть из нас знакомы с опытом, производимым школьниками над пробирной трубкой, неплотно наполненной железными опилками. Они ее закупоривают, кладут на стол и медленно проводя над нею магнитом наблюдают, как опилки поднимаются и ложатся ровно, превращаясь в маленькие магниты, действующие все одновременно. Сначала они лежат в беспорядке и, если бы они были магнитами, то влияние одного нейтрализовалось бы влиянием его соседей; но когда они все лежат равномерно, они действуют как сильный магнит на всякое железо, находящееся вблизи от них. Точно так же если наши мысли нагромождены в беспорядке и обращены во все стороны, их действие будет уничтожать друг друга. Но если вы сделаете усилие, чтобы установить преобладающее настроение, тогда все ваши мысли будут поляризованы им; таким образом, мы видим, что ход мысли следует за настроением; сознав это, мы можем убедиться, что удача в преследовании цели может быть вполне обеспечена, если установится неизменное настроение, направленное к намеченной цели. Когда это будет достигнуто, самые значительные и даже враждебные события попадут в сферу притяжения и помогут нам в достижении намеченной цели. Этот факт был хорошо выражен великим греческим философом, сказавшим, что он явился на свет лишь для того, чтобы выполнить одну вещь - самосовершенствование, - и что нет ничего в мире, что бы могло помешать ему, ибо нет ничего, чем бы он не мог воспользоваться для своей цели.
Глава III
ПЕРВЫЕ УПРАЖНЕНИЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ МЫСЛИ
Первое, что надо сделать, это остановиться на том настроении, которое вы избрали, и затем исключить все то, что может каким-либо образом волновать ум. Для этого вы должны стараться освободить себя от малейшего следа гнева, раздражения, беспокойства, нерешительности и страха.
Если подобные состояния могут проникнуть в ум, не может быть ни настоящего упражнения воли, ни постоянства в настроении. Упражнения в контроле над умом могут быть только тогда успешны, когда настроение устойчиво; если же вы настолько еще юны, что можете подпадать под влияние гнева, беспокойства или страха в зависимости от так называемых случайностей жизни, вы не можете, пока не приобретете самообладания, подняться над изменчивым настроением и блуждающим умом. Лишь то, что чисто, благо, доброжелательно и спокойно, может быть устойчиво; гнев же, страх и все сродное им, по самой сущности своей изменчивы и непостоянны. Поэтому настроение, которое вы изберете, должно соответствовать самому лучшему и самому бескорыстному из ваших идеалов, бескорыстному не только по отношению к вам самим, но и к другим.
