Джилл
Перекрестки карьеры
Джилл было тридцать четыре, и она добилась весьма значительного успеха в жизни. В возрасте двадцати одного года, сразу после окончания колледжа, ее приняли на работу в крупную маркетинговую фирму на Среднем Западе. Она уверенно поднималась по административной лестнице и теперь занимала достаточно высокий пост в правлении компании. Шесть лет Джилл состояла в браке, после чего они с мужем расстались друзьями. Детей у них не было. Свою часть денег от продажи их дома женщина потратила на приобретение маленького уютного домика в небольшом городе. Джилл интенсивно общалась с людьми и вела далеко не затворнический образ жизни. Но поскольку ей приходилось много работать и ездить в командировки, она отнюдь не горела желанием найти, а тем более впустить в свою жизнь нового мистера «Идеал».
У женщины была лишь одна проблема: она не испытывала счастья от своей работы.
— Мне нередко кажется, что я просто неблагодарная, — рассказывала клиентка, — ведь я знаю, что очень удачлива, знаю, что мне не на что жаловаться. Но вот уже кого лет моя жизнь похожа на фильм. Работа занимает мою голову, но не трогает сердце. И я все отчетливее
осознаю, что жизнь слишком коротка, чтобы прожить ее вот так — не вкладывая страсти. Я бы не колеблясь поменяла работу, если бы нашла дело, которое смогла бы делать хорошо и в то же время вкладывать в него всю душу.
— Обеспечение правопорядка, — сказала я.
— Я серьезно, — ответила Джилл.
— Я тоже, — настаивала я. — Вы хорошо разгадываете головоломки, отыскиваете ключи к секретам, раскрываете тайны и тому подобное. И я сомневаюсь, что кому-либо удавалось с успехом врать вам. Вы прирожденный детектор лжи. Из вас вышел бы замечательный детектив. Поверьте мне, — а я достаточно много работаю с организациями, обеспечивающими правопорядок, — в этой сфере вас наверняка оценили бы по достоинству.
Мои слова скорее позабавили ее, чем убедили.
— Не знаю, Сильвия, по-моему, способность отличать ложь от правды — это еще далеко не все, чтобы стать копом.
— Джилл, чтобы заниматься обеспечением правопорядка, вовсе не обязательно быть «копом», — заметила я. — Вы спросили у меня, какое дело могли бы делать хорошо и в то же время вкладывать в него всю душу, и я вам ответила. Вы несчастны потому, что работа в сфере маркетинга не позволяет вам реализовать свою жизненную тему. А ваша жизненная тема — Правосудие.
— Правосудие? — Она не спорила. — Да, действительно, с этим я согласна. Больше всего на свете меня бесит, когда человеку, совершившему нечестный поступок, удается выйти сухим из воды. Я всегда задумывалась, откуда у меня это.
Я предложила ей это выяснить, и Джилл улыбнулась, явно заинтригованная.
Двадцать минут спустя она оказалась в крупном городе Новой Англии. Шла весна 1923 года, и в той жизни Джилл оказалась сорокаоднолетним мужчиной по имени Морган. Женщина не знала точно, имя это или фамилия, но все называли его именно так. Морган был имевшим частную практику врачом-терапевтом. Неутомимым и фанатично ответственным. При необходимости он готов был преодолеть любые расстояния, спеша к нуждающемуся в помощи пациенту. Морган был женат на сварливой, вечно недовольной женщине по имени Гаспер, которая горько жаловалась, что ей довелось выйти замуж за «единственного бедного врача на всем восточном побережье». Она злилась, что муж проводит слишком много времени на работе, и еще сильнее злилась, когда он бывал дома. Чтобы выразить свое недовольство мужем, Гаспер непомерно тратила деньги, заводила любовников и забирала лекарства из аптечки, которую врач держал дома для срочных вызовов. Нередко она делилась наркотическими препаратами со своими любовниками.
Однажды утром Гаспер нашли дома избитую до смерти, со свежими следами от уколов на руке. Моргана немедленно арестовали и обвинили в убийстве первой степени. Все понимали, что у него есть мотив для убийства. Кроме того, следов насильственного вторжения в дом не обнаружили, а наркотики и шприц были явно взяты из домашних запасов врача. Поскольку всю эту ночь Морган провел в разъездах от одного пациента к другому, надежного алиби у него не было. Однако он не убивал ее. Разве мог он, посвятивший всего себя спасению людских жизней, кого-то убить? Но даже адвокат врача думал, что тот виновен, и устранился от дела, когда Морган отказался от «чистосердечного признания». Готовясь защищать себя перед судом самостоятельно, Морган провел с помощью друзей собственное тщательное расследование убийства, нашел факты, которые ускользнули от внимания полиции, и добился оправдания. Он сумел доказать, что настоящим убийцей был женатый любовник Гаспер. Он пытался порвать с ней, и тогда женщина пригрозила, что расскажет обо всем его жене.
После регрессии Джилл с большим интересом говорила о пережитом.
— Знаете, — сказала она, усмехнувшись, — примерно так я и действовала бы в подобных обстоятельствах.
— А может быть, вы так на самом деле и действовали? — спросила я.
Она пожала плечами, не отвергая эту идею, но все же относясь к ней скептически.
— К тому же, — продолжала я, — это прекрасно объясняет происхождение вашей темы Правосудие. Благодаря клеточной памяти, мы обнаружили, что незаурядный талант к разгадыванию запутанных задач достался вам еще из прошлой жизни. Использовать этот талант по назначению или нет, — решать вам. Вы пришли ко мне, чтобы посоветоваться по поводу смены карьеры. Вы услышали мое мнение, узнали собственное прошлое, и теперь вам следует подумать о работе, так или иначе связанной с обеспечением правопорядка.
Джилл дала о себе знать через четыре года после сеанса. Время от времени я думала о ней. Хотя у меня не возникало ни малейших сомнений в правильности чтения и регрессии, я понимала, что женщина не может отмахнуться от своего опыта, сочтя все происшедшее во время сеанса полной чепухой. Поэтому мне было особенно приятно, когда я получила письмо с благодарностью, к которому была приложена визитная карточка с ее именем и словами «частный детектив». В письме Джилл писала, что теперь она зарабатывает меньше, чем на должности специалиста по маркетингу, но зато чувствует себя счастливой и нужной людям. Недавно к числу ее быстро растущего списка клиентов прибавилась одна очень солидная юридическая фирма. Я полностью согласна со словами, которыми Джилл закончила свое письмо: «Просыпаясь каждое утро, я с нетерпением предвкушаю грядущий день. Вот это и есть успех».
Болезнь его ребенка
Тридцатилетний Сет имел прекрасную дочь по имени Эшли Роуз. Когда он пришел ко мне, девочке было четыре года.
Сразу после окончания средней школы Сет пошел работать в авторемонтную мастерскую отца и вскоре женился на своей однокласснице Джанис, матери Эшли Роуз. Они оба много работали, — Джанис была парикмахером, — жили просто и всей душой хотели ребенка. Эшли Роуз родилась на восьмом году их супружеской жизни, и не было на Земле пары, которая радовалась бы рождению дочурки и любила ее больше, чем они. Однако в три года, без всяких видимых причин и при отсутствии генетической предрасположенности, у девочки обнаружилось редкое заболевание почек. Она была крепким ребенком, но скоро стало очевидно, что без пересадки почки малышку не спасти.
— Мне нужно знать, сумеют ли врачи найти донора и выздоровеет ли моя дочурка, — сказал мне Сет. — И пожалуйста, не давайте мне ложной надежды. Мне нужна только правда, какой бы она ни была. Потому я и обратился именно к вам. Я видел вас по телевизору. Похоже, вы не из тех, кто станет скрывать плохие новости. Вы скажете мне правду: а я только этого и хочу.
— Врачи найдут донора, Сет. Примерно через четыре месяца. Донор найдется именно в той больнице, где ваша дочь лежит сейчас. Первый тест на совместимость окажется отрицательным, но вы настаивайте на повторении теста. Во второй раз результаты будут положительными, и операция пройдет успешно. С вашей дочерью все будет в порядке.
Он испытывающе посмотрел на меня и улыбнулся:
— Вы действительно так думаете?..
— Да. Именно так, — ответила я. — Я обещаю вам это. Девочка выдержит испытание. Но вы беспокоите меня гораздо больше, чем она.
— Только не говорите, что у меня что-то не в порядке, — возразил Сет.
— Не в физическом смысле. Проблем со здоровьем тела у вас нет. Но на душе у вас очень тяжело, хотя вы пытаетесь никому этого не показывать.
— Тяжело мне, тяжело моей жене, всем нам тяжело, — парировал он, почти оправдываясь. — Да и может ли быть иначе?
— Я сейчас не буду говорить обо всей вашей семье, хочу поговорить о вас лично. — Я старалась, чтобы мой голос звучал ровно и спокойно. Сет не собирался открыться мне, а я не хотела давить на него. — Пожалуйста, расскажите мне о том, что произошло вчера… Он был поражен:
