И только каждый пятый врач знал правильный ответ. «Если многие врачи сами не понимают результатов тестов, то как должна понимать их обычная женщина? – восклицает Г. Гигеренцер. В вопросе ранней диагностики существует коллективная слепота образованных людей. По существу, это просто безответственно, учитывая, прежде всего, тот ущерб, к которому могут привести подобные исследования. Гигеренцер сравнивает подобные тесты с известными процедурами в аэропортах при прохождении пассажиров через сканнер. Не каждый сигнал однозначно указывает на террориста, и в большинстве случаев выясняется, что произошла ошибка.
...
Согласно усредненному мнению участниц опроса, из тысячи женщин, которые регулярно проходят скрининг, шестьдесят избавляются от смерти.
Однако над обществом довлеет страх, и в этом виноваты средства массовой информации вместе с лоббистами и органами здравоохранения, которые, стреляя из пушек по воробьям, привлекают к себе внимание, дабы подчеркнуть свою важность, значимость и компетентность в сложных вопросах. Один из их приемов – искажение информации. Например, в приглашениях к тестированию посредством маммографии, разосланных обществом по борьбе с раком груди, сообщается, что 10% всех женщин на протяжении своей жизни болеют этой формой рака, умалчивая о том, что эта статистика верна для женщин старше восьмидесяти пяти лет.
Если посмотреть статистику, то из тысячи женщин, прошедших тестирование, умирает три, в то время как в группе без скрининга умирает только четыре. Итак, три против четырех – это, конечно, относительное уменьшение риска на четверть. «Но если сообщать населению только об этих оценках, мы загоним женщин в тупик, значительно переоценивая пользу этих тестов, – считает Гигеренцер. – Населению необходимо абсолютное значение уменьшения опасности».
Однако существует и другая точка зрения. Руководитель онкологического центра в Аахене А. Шпелсберг (A. Spelsberg) ежедневно имеет дело с больными этой жуткой болезнью. Конечно, ей известны абсолютные данные статистики. Тем не менее она ярый сторонник скрининга. Не оспаривая результатов исследования датских ученых, А. Шпелсберг не устает утверждать, что один или два спасенных из двух тысяч звучит, конечно, незначительно, но, экстраполируя эту цифру на все население Германии, можно спасать из года в год до тысячи человек. В связи с этим ее очень беспокоит факт, что маммографию с самого начала введения прошли только 50% женщин. В этом А. Шпелсберг видит не только свидетельство пессимистического настроя женщин, но и небрежность в отношении к ним со стороны органов здравоохранения. Например, только половина женщин в возрасте от пятидесяти до шестидесяти девяти лет получила само приглашение. Мало того, рентгеновские установки были неправильно настроены на соответствующие параметры обследований. А. Шпелсберг добавляет: «Существует принцип, согласно которому лучше обойтись совсем без скрининга, чем пройти плохой тест. Из этого можно сделать вывод: необходимо улучшить его качество, с тем, чтобы вместо одной женщины можно было бы спасти пять из тысячи. Во многих случаях сами врачи не осознают и не оценивают степень опасности при определении карциномы груди. Зачастую женщины сами выбирают наиболее радикальный метод – операцию. Искусство врачей-радиологов состоит в том, чтобы отличить на мониторах рентгеновских аппаратов микроизвестковые отложения в каналах молочной железы от очагов рака». Аналогичное положение дел сохраняется и при диагностике рака матки. Д-р Шпелсберг упрекает: «Гинекологи в Германии делают в пять раз больше диагностических мазков, чем в среднем по Европе. Тем не менее количество умерших от этой болезни в этой стране велико. И это плохо. Цель ранней диагностики состоит не в том, чтобы любой ценой продлить жизнь, а в том, чтобы по возможности обеспечить как можно более высокое качество жизни и уменьшить страдания». И в завершение своего анализа Шпелсберг задает далеко не риторический вопрос: «А насколько здоровыми мы умираем?»
Наука сделала нас богами раньше, чем мы научились быть людьми.
Поставленный вопрос касается не только заботы родителей о собственном здоровье, но и их желания и стремления зачать и вырастить здоровых детей, порадоваться на крепышей-внуков. И тут на помощь нам приходят новейшие достижения науки, которая уже вторглась в глубины эмбрионально-клеточных структур, решив многие проблемы зачатия новой жизни.
Если раньше, приникая к окулярам микроскопа, мы ограничивались простым наблюдением за клеточными баталиями и силовым противоборством сперматозоидов, то теперь мы становимся непосредственными участниками этих событий, активно вмешиваясь в процессы зарождения новых эмбриональных структур – зародышей человека. Можно ли к этим, еще не увидевшим свет, но уже живым организмам применять человеческие законы? Стартуя в космос, представители нашей планеты прощаются с человечеством и со всем человеческим. А что чувствуют люди, проникая в микромир эмбрионов, ДНК и фантомов? Австрийский профессор д-р Хубер (Dr. Huber) представляет для размышления свои взгляды на мир эмбрионов. Их достаточно трудно ассоциировать с человеческим микротелом. Перед нами встает картина другого мира, полного как земных тел, так и неземных противоречий. Здесь очень много зависит от предвзятых субъективных взглядов участников дискуссии, в которой и лай павловской собаки, и самопожертвование многочисленных поколений мышей и кроликов могут быть соизмеримы с подвигом Александра Матросова.
Где провести границу? Можно ли наделить белковые конгломераты или нейронные ансамбли если не человеческими, то хотя бы подобными чувствами?
Такие вопросы – не мухи-однодневки: с каждым днем они становятся не только все более актуальными, но и обыденными. В наши дни все больше одиноких женщин осуществляют свою мечту о ребенке с помощью анонимных доноров спермы. «Супермаркеты» спермы делают возможным зачатие ребенка «по заказу». Уже сейчас по всему миру набирает обороты торговля замороженной спермой.
Согласно недавнему сообщению в печати, в датском городе Орхус находится «Cryos International» – один из крупнейших мировых банков спермы с филиалами в Нью-Йорке. С некоторого времени в Бомбее женщины заказывают «детей мечты» через Интернет, имея возможность выбрать по индивидуальным факторам, ведь в базе данных содержатся все критерии: раса, вес, рост, образование, группа крови, цвет глаз и волос, предпочтения в еде, и даже любимые животные и хобби донора. За Ђ 15 можно получить фотографию ребенка и пробу почерка кандидата, а за Ђ 50 000 – семя принадлежит исключительно вам!
В США предположительно уже появились на свет около миллиона «донорских детей», а торговля спермой процветает. Почти треть клиентов «Cryos International» в Америке – одинокие женщины, которым на дом доставляется баллон с азотом и шприц, чтобы провести процедуру осеменения в уютной домашней обстановке. Калифорнийский банк спермы рассылает ежемесячно около две с половиной тысячи ампул в сорок пять стран, и доходы банков спермы уже исчисляются миллионами.
Но не только одиноким женщинам помогают подобные службы. Все чаще на донорское осеменение решаются люди, не по своей воле лишенные счастья быть родителями, а также те, кто не хочет переносить на своих детей врожденные заболевания. Также и для гомосексуальных пар существует возможность обеспечить себя донорской спермой, снабдив ею суррогатную мать. К таким относятся, например, некоторые знаменитые лесбиянки – американская актриса Джуди Фостер и известный фотограф Анни Лейбовиц, нашедшие свое материнское счастье через доноров спермы. В Австрии к банку спермы имеют доступ только законно зарегистрированные семейные пары.
В 2007 г. только в Израиле искусственное оплодотворение совершили 26 679 пар, результатом чего у 4585, т.е. у 17%, стало рождение ребенка.
Причины для зачатия ребенка техническим путем разнообразны и зависят от индивидуальных предпочтений.
И вот какое открытие было обнародовано несколько лет назад на ежегодном конгрессе «Медицина против старения»: спустя несколько часов ученым удалось вновь оживить замороженного методом криогенной техники павиана. Да что павиан! Возможность оживления после длительного хранения в криогенных установках была доказана израильскими учеными. В феврале 2004 г. они сообщили мировой общественности о том, что после двенадцатилетней криогенной консервации эмбрионов из них удалось вырастить двух близнецов. Ранее считалось, что максимальный срок подобного хранения не превышает шести лет.
С момента первого замораживания эмбрионов, применения глицерина в качестве защитного вещества, защищающего эмбрион от повреждения холодом, и рождения в 1983 г. в Сан-Франциско первой непорочно зачатой девочки прошло более двадцати лет. Уже более шести миллионов человек на Земле появились на свет таким способом. Мало того, согласно сообщениям, появившимся в печати осенью 2009 года, жительница США в возрасте сорока двух лет родила ребенка из эмбриона, замороженного двадцать лет назад. При этом полностью несостоятельными оказались теоретические высказывания противников применения криогенной техники для замораживания человеческих тканей. Они утверждали, что при глубоком охлаждении жидкость превращается в кристаллы, которые при последующем оттаивании разрушат органическую ткань, в том числе чувствительную кровеносную систему и еще более нежную систему соединения нервных синапсовых окончаний.
