Свой вклад в этот процесс удорожания здравоохранения и подминания врачей и гос-питалей вносят и занявшие очень выгодную стратегическую позицию между пациентом и врачом компании управляемой медицины типа НМО (Эйч-Эм-О), по-русски называемые иногда "лечебно-страховыми учреждениями", для которых самым, даже единственно зна-чимым побудительным мотивом в их деятельности стала собственная выгода. Остальное: качество обслуживания, здоровье пациентов, отошло на второй план. Сообщения об этом не сходят со страниц печати на протяжении многих лет. Дошло до того, что наивысший законодательный орган Соединенных Штатов Америки - Конгресс - рассматривал новые законопроекты, призванные как-то регулировать деятельность подобных компаний. В частности, как сообщалось в газете The Boston Sunday Globe от 29 марта 1998 г., специ-ально рассматривалось требование, чтобы после хирургической операции мастэктомии (удаления грудной железы) НМО разрешали оставлять пациенток в госпитале на двое су-ток. Следует учитывать, что подобные операции выполняются в подавляющем большин-стве случаев, даже как правило, по достаточно серьезному поводу и часто требуют уда-ления региональных лимфатических узлов, что превращает их (операции такого рода) в весьма травматичные и значительно более серьезные вмешательства, чем то, что можно понять из буквального значения их названия. Вряд-ли двое суток - это слишком большой срок наблюдения за пациентками, перенесшими подобное. Но госпитали оценивают стои-мость одних суток пребывания в них в тысячи долларов. Интересам страхователей, равно как и НМО, соответствует максимальное сокращение сроков пребывания пациентов в гос-питалях, чтобы платить как можно меньше. Да и какое им дело до всего этого - с их точки зрения ситуация выгдядит, видимо, приблизительно так: пациент поступил в госпиталь для удаления, скажем, желчного пузыря, так? Так. Операция выполнена? Да, выполнена. Значит, все, пациент сполна получил то, чего, с точки зрения посредников, он хотел. Он может идти домой: пусть там кто угодно занимается им, позаботится о нем - за допол-нительную плату, разумеется. Между тем, вряд-ли полностью потеряло значение настав-ление хирурнов прошлого, считавших, что "не так важно прооперировать больного, как выходить его после операции".
В итоге, ныне действующая в США система едицинского страхования, как и любой иной бизнес, действует, в первую очередь, в своих собственных интересах, а не в интере-сах людей, поставленных в такие условия: "или плати, или не езди на своем автомобиле"; "или плати, или лишись доступа к достойной человека медицинской помощи", и т.п. Но это далеко не все: есть еще одно важное негативное следствие частного медицинского страхования. Однажды, в первые месяцы своего пребывания в США, я в кругу своих зна-комых как-то выразил свое удивление (если не употребить более сильного выражения) по поводу стоимости хорошо знакомых мне, достаточно простых, не требующих больших за-трат времени и материальных средств, медицинских диагностических процедур. Преус-певающий и давно уже живущий в США сын моего друга укорызненно сказал мне: "А что вы так переживаете? Ведь никто из своего кармана за это не платит. Это делает иншю-ренсная компания. И вы платить за это тоже не будете, заплатит Медикэйд". Солидарное отношение к этому мнению окружающих породило у меня сомнение в своей правоте, в обоснованности моего недовольства, напомнило, что "в чужой монастырь со своим уста-вом не ходят". Но вскоре мне попалась статья весьма осведомленного американца - сена-тора Фила Грэма "Why We Need Medical Accounts" ("Почему мы нуждаемся в медицин-ских счетах"), опубликованная в New Engl. J.of Med.(1994, V.329, # 24, p.-1752). Под-черкнув имеющиеся недостатки действующей системы медицинского страхования, он наз-вал одной из главных причин, породивших их, то, что пациент платит не из своего карма-на, деньгами, которые ему уже не принадлежат и ни при каких обстоятельствах принад-лежать не будут. В этих условиях его действительно, как поучал меня "американскому уму-разуму" сын моего друга, не очень-то могут интересовать цены, насколько они спра-ведливы и соответствуют ли они истинной стоимости и значимости сделанного. Такое положение развращающе действует не только на пациентов, но и на врачей. С одной сто-роны, как подчеркивает сенатор Грэм, они не испытывают сдерживающего влияния потре-бителей при назначении цен за оказанные услуги. Но это не все: если им заплатят, они - врачи - порой готовы "оказывать помощь", которая обходится в сотни тысяч долларов, даже в совершенно безнадежных, абсолютно лишенных какой-либо перспективы случаях. Об этом можно судить по материалу, представленному из источника, заинтересованного в сохранении статус кво - от авторитетного представителя иншюренсного бизнеса - Стефена Д. Борена (Stephen D. Boren, M.D.). О мере его осведомленности в рассматриваемом воп-росе можно судить по тому, что он сам пишет, представляясь читателю в статье "Я имел сегодня трудный день, Хиллари" ("I HAD A TOUGH DAY TODAY, HILLARY"): "Мое главное занятие отличается от такового большинства врачей: я являюсь помощником ме-дицинского директора очень большой иншюренсной компании". Т.е. он должен решать, должна ли компания оплачивать представленные лечебными учреждениями счета за диаг-ностику и лечение того или иного пациента. Иначе говоря, его нельзя даже заподозрить в поддержке существенных изменениий системы. Его позиция представлена в следующей аргументации неприемлемости намечавшейся и обсуждавшейся в то время реформы сис-темы здравоохранения США: "Президент и Mrs. Клинтон были весьма красноречивы, говоря о распространении существующей системы здравоохранения на всех граждан, рав-но как и на нелегальных жителей этой страны. При этом они хотят также понизить затра-ты. Они хотят включить лечение всех психических заболеваний в число покрываемых бенефитов. Администрация Клинтона ничего не говорила о рационализации, но хочет, чтобы иншюренсные компании сизили свои расценки". Очевидно, что это позиция чело-века, полагающего существующее положение вполне нормальным, уверенного, что люди, неспособные оплачивать свое лечение, не могут и не должны получать его, во всяком случае, в достаточном и достойном виде. В описываемый им "трудный" день автор, как обычно, должен был решать порученные ему вопросы оплаты. Он приводит примеры, когда на лечение абсолютно безнадежных больных выставлялись счета на шестизначные суммы. Например, трехнедельный ребенок, родившийся с пороком развития, несовмес-тимым с жизнью - с недоразвитым левым желудочком сердца. Можно понять стремление родителей какой угодно ценой превратить его в жизнеспособного, здорового ребенка. Лечение его, включая пересадку сердца, обошлось в $666,000, но он умер через несколько недель, как пишет автор. Между тем, как он указывает, обычно подобные пороки раз-вития диагностируются еще задолго до рождения ребенка, и матери, как правило, пре-рывают такие беременности. Не видя реальных шансов, врачи Великобритании, пишет он, в такие бесперспективные дела не вкладывают больших средств. Подобных этому случаев в тот день было у доктора Борена семь, правда, в них речь шла о менее, но все же достаточно внушительных тоже шестизначных - суммах.
Онажды мне довелось сидеть в приемной комнате реабилитационного учреждения в ожидании жены, навестившей свою приятельницу, проходившей там завершающий курс лечения после перелома шейки бедра. Время было вечернее, посетителей не было, и дежу-рившая сотрудница явно скучала. Найдя во мне собеседника, она рассказала, среди про-чего, следующую историю. Лет двадцать назад молодая семья попала в тяжелую автомо-бильную катастрофу. Родители погибли сразу, и только их малолетний сын подавал при-знаки жизни. Врачам удалось то ли спасти его, то ли - что не менее верно - не дать ему умереть: настолько серьезно пострадал и он. За все последующие годы он не подавал ни малейших признаков разума. Он ни разу не только не встал на ноги, но даже не присел. Физически развиваясь в таких условиях, он, по словам видевшей его сотрудницы данного учреждения, приобрел совершенно уродливые формы. Я спросил: "а что, врачи надеются на то, что им удастся улучшить его состояние?" "Нет, - отвечала сотрудница, - Все дело, пояснила она, в том, что за продление его такого, чисто биологического существования на один день, учреждение получает от государства 800 долларов (т.е. почти 300,000 в год!). У меня нет сомнений в том, что человеческая жизнь бесценна, и должно быть сделано все возможное для ее сохранения. Но можно ли считать таковой искусственно поддержи-ваемое с помощью всего арсенала врачебных средств сугубо вегетативное существование этого бывшего мальчика? Вполне допускаю, что согласно религиозным законам и выс-шим требованиям гуманизма жизнь и такого существа должна сохраняться, и это можно было бы вполне одобрить, если это делалось бы из чисто человеколюбивых побуждений. Но в данном случае это существование поддерживалось исключительно из корыстных интересов, и в этом видится нечто, по меньшей мере, сомнительное. И такая деятельность тоже ложится финансовым бременем на народ США по статье "здравоохранение".
