Таким образом, получается, что каждый из нас живет в реальности своих собственных полей. Для аборигена, который считает, что выжить можно только в племени, изгнание оказывается смертельным. Может быть, в конце нашей жизни мы тоже умрем именно потому, что это относится к полю нашей действительности.
После нечестного поступка мы чувствуем себя плохо, так как вступили в конфликт со своими полями. Совесть просыпается и начинает действовать, если мы поступаем вопреки образцу нашего поля.
Мы совершенно сознательно создаем поля, воспитывая собственных детей. Если в профессорской семье молодому человеку постоянно задают вопрос, что он хочет изучать, но никому не приходит в голову поинтересоваться, а хочет ли он вообще учиться, то для него через какое-то время будет существовать только поле «учеба».
В психологии известно выражение «самореализация предсказания», которое подразумевает, что некоторые люди ведут себя так, что предсказания в их жизни сбываются. Это тоже может быть связано с воздействием поля, которое сильная личность с помощью внушения навязывает чужому сознанию.
Воздействие, влияние – тема, которая часто вызывает страх. Но ведь любая эффективная форма психотерапии есть не что иное, как оказание воздействия, причем это воздействие является двусторонним. Собственно говоря, это соединение энергий. При терапии создается поле, в котором в идеальном случае становится возможным сделать шаг по направлению к выздоровлению. Опыт показывает, что правильное «колебание» имеет при этом большое значение. Гораздо проще работать в помещении, где удалось провести множество удачных сеансов. Важную роль играют и правильный выбор времени, и самые мелкие детали, такие как запах и расслабляющая музыка. Создав подходящие рамки, проще найти доступ к самым глубоким уровням души, откуда можно сделать новый шаг на пути развития.
Интактные[2] Ритуальные миры
В ритуалах архаичных культур существовал хороший подготовительный процесс. То, что мы называем словом «торжественность», находило свое естественное выражение во внешних действиях и внутренних установках. Длительные танцы и пение приводили всех собравшихся в состояние транса. Разрисовывая лицо и тело, надевая маски и специальную одежду, священники и участники ритуального процесса создавали внешнее обрамление для особенного момента и настраивались на происходящее. Все это делалось во имя ритуала – того образца, которому следовало придать живое выражение.
Так называемые примитивные народы совсем не стремятся создать что-то новое или уникальное с точки зрения искусства. Их единственная цель – воссоздание уже существующих полей и воспроизведение живых, хотя и невидимых структур. На самом глубоком уровне они переживают повторение первоначальной ситуации в момент ее сотворения, чувствуя себя не творцами, но свидетелями творения. Для них самое важное – не записать некое уникальное историческое событие, а придать вечному колебанию живое выражение. Ритуалы дают возможность выделить особые временны «е точки и облегчить происходящие в этот момент процессы (например, переход с одного уровня на следующий). Как в повседневной жизни, так и при наиболее важных событиях ритуал – это создание соответствующих событию рамок и его интеграция в мир первообразов.
Огромное преимущество любого члена племени состоит в том, что сложности перехода с уровня на уровень он воспринимает не как свои личные проблемы, а как необходимые шаги, которые обязан совершить каждый. Ритуал помогает придать общий вид индивидуальному процессу, вводя его, таким образом, в космический порядок.
Еще одно преимущество осознанного отношения к ритуалам заключается в том, что они, имея конкретную цель, снимают часть груза с родителей и племени. Молодые люди в цивилизованных странах, переживающие пубертатный период, вынуждены сами придумывать себе монстров, с которыми им придется сражаться. Нередко такими монстрами они «назначают» родителей. У примитивных народов подходящих монстров буквально «приносят на блюдечке» и подают в передаваемой из поколения в поколение форме.
Современный человек переживает важные перемены в своей жизни без поддержки племени, в одиночестве, которое зачастую оказывается невыносимым.
Члену племени, выпавшему из привычного порядка вещей и ставшему жертвой болезни или несчастного случая, необходим исцелительный ритуал. Это не что иное, как попытка ликвидировать открывшуюся пропасть между человеком и существующим порядком. Если края раны соединить, она закроется. Точно так же закрывается разверзшаяся пропасть, если в переносном смысле соединить ее края. Разумеется, местная колдунья или шаман не полагаются исключительно на собственный опыт, они просят более высокие уровни о помощи в деле воссоединения или возвращения порядка. В той же степени, в которой знахарь способен чувствовать и воспринимать наиболее важные для своего племени поля, он может сыграть и регулирующую роль. Хорошие знахари сами чувствуют, в какой степени они могут вмешаться. Решение они оставляют за богами; мы бы сказали, что это решение связано с интуицией и вдохновением. Ведь иногда бывает опасно закрыть рану просто так: может начаться воспаление. Зашить можно только абсолютно чистую рану. Точно так же и с проблемами: некоторые можно решить мгновенно, другие требуют внимания и терпения.
Трудно себе представить, что какое-то важное событие воспринимается архаичным человеком как ни о чем не говорящее. Архаичный человек всегда чувствует себя подвластным фетишам Великого Духа или другой божественной инстанции, поэтому для него не существует слепого случая. Спонтанно он начинает воспринимать судьбу как то, что ниспослано ему свыше и направлено на его развитие.
Для архаичного общества иерархия богов соответствует иерархии племени, но только на более высоком уровне. Вождь представляет собой высшую инстанцию в светских делах племени, шаман – в религиозных. Верховное божество обладает всеобъемлющей компетенцией. Иерархия в этом обществе понимается как господство святых. Если на земле что-то выпало из привычного порядка, шаман вступает в контакт с максимально высокой инстанцией божественной иерархии, потому что на том уровне все в порядке. Ориентируясь на эту предпосылку, он должен попытаться снова упорядочить верх и низ. Точка зрения, что верх соответствует низу, не чужда и христианству, ведь в «Отче наш» мы произносим: «Да будет воля Твоя как на небесах, так и на земле». Это соответствует не только взглядам, сознательно основанным на ритуалах древних культур, но и эзотерическому принципу «как наверху, так и внизу». В последнее время подобные представления о мире принимаются во внимание даже строгими представителями естественнонаучной мысли. Физика, как наиболее прогрессивная дисциплина, выяснила, что высшими из всех доступных нам на сегодняшний день законов являются законы симметрии. А симметрично отражающиеся уровни (и наверху, и внизу) являются базой как архаичной, так и религиозной картины мира.
Для исцелительных ритуалов необходимо, чтобы целитель хорошо разбирался в сущности болезни, даже если понимает он ее не так, как это представляем себе мы. Мы с вами исходим из того, что современные медики теоретически должны знать все обо всех заболеваниях. Архаические же культуры решающим считают тот факт, что целитель лично вошел в мир болезни и тщательно ее изучил. То, что кажется нам непривычным, на самом деле подчинено логике. Если мы захотим поехать в Египет, то отдадим предпочтение гиду, который уже там побывал и может показать страну, исходя из собственного опыта, а не тому, кто рвется продемонстрировать свои книжные знания в поездке по чужой для него стране.
Отношение к болезни как к полю человеческого сознания имеет смысл не только с точки зрения архаической культуры. Неужели кто-то из нас может сомневаться в том, что болезнь обладает свойством трансформировать сознание человека и его отношение к жизни?! Многие пациенты чувствуют, что их изменившиеся взгляды связаны именно с перенесенной болезнью. Стоит ли удивляться тому, что будущие шаманы с нетерпением ждут посвятительной болезни, открывающей доступ к соответствующему полю и приносящей необходимые знания.
Если признать, что болезнь есть не только выражение бессознательного, но и посвящение в новые жизненные задачи (как принято во многих древних культурах), то изменится не только личное, но и общественное отношение к этой теме. Этот принцип лежит в основе выражения «болезнь как язык души». В таком случае больных не будут изолировать и отодвигать на самый край общества, наоборот, к ним будут относиться со вниманием и почтением, ведь это те люди, в контакт с которыми вступает сама судьба, обратившаяся к ним именно таким способом. Этим объясняется и благоговение, с которым в некоторых культурах относятся к эпилептикам, душевнобольным и недоразвитым.
