Лууле Виилма - Боль в твоем сердце

Ознакомительная версия.

Доверять хочется, ибо человек в этом мире живет не один. Хочется делиться своими радостями и заботами, а если заботы никого не интересуют, то хотя бы одними радостями. Но когда Вы начинаете делиться, сразу замечаете, что спровоцировали чью-то зависть. Вы ощущаете себя несчастным, поскольку у Вас нет ничего, чему можно было бы позавидовать, однако завидуют. Почему так происходит? Потому что Вы искренне желаете быть честным. Желаете, но не задумываетесь о том, нужно ли Вам это, нужно ли именно в данный момент, нужно ли в компании именно этих людей.

Желание быть честным рождает желание откровенничать. Откровенность являет собой постижение окружающего мира чувствами. Чувствами руководствуются в физическом мире, где принято все оценивать. И если человек желает быть хорошим, он выставляет напоказ свои достоинства, а недостатки прячет. Желание быть честным непременно выражается в виде косметического дефекта либо кожного заболевания.

Чем сильнее человек желает откровенничать, тем сильнее он желает на самом деле облегчить свою душу, показать, что там скрывается, и тем самым продемонстрировать свою честность. Чем эмоциональнее откровения человека, тем хуже он помнит, о чем говорил.

Изливая душу, человек обычно наговаривает на себя, сгущает краски, чтобы за свое признание получить у слушателей добавочный балл – и получает. Позже выясняется, что Ваши откровения стали общественным достоянием, будучи искаженными до неузнаваемости. Вы зализываете свои раны и думаете, что пострадали из-за собственной доверчивости, чем укрепляете свое недоверие. Доверие и откровенность – это две противоположности, составляющие единое целое.

Недоверие современного человека обретает невероятные масштабы, можно сказать, оно стало тотальным. С этим мне приходится сталкиваться изо дня в день, и я вижу, как оно мешает человеку исцелиться или поправиться. Иной готов скорее умереть, чем поговорить с родителями, но без разговора с родителями на душе легче не станет. Говорить же с родителями невозможно, ибо их непонимание оборачивается обвинениями. Что с того, что ребенок и не помышлял их обвинять. Мне об этом рассказывать не нужно, ибо я сама рассказываю о стрессах, живущих в человеке. Если они очень болезненные или странные, тогда я спрашиваю, правильно ли я вижу, и человек обычно открывается передо мной.

Иному родителю даже после смерти ребенка нельзя сказать того, в чем ребенок мне доверился, хоть это и следовало бы сделать. Поэтому иные тайны так и остаются навсегда тайнами. Бывают и прямо противоположные ситуации – родитель не смеет раскрыть свои мысли ребенку, поскольку знает, что его ждет суровое осуждение. Люди не смеют делиться даже прекрасными, трогательными воспоминаниями. Если я говорю пациенту: «Ваш ребенок отзывался о Вас теплыми, добрыми словами», тот сразу вскидывается: «Как это – говорил? Я об этом ничего не знаю». Говорить можно тому, кто воспринимает сказанное беспристрастно, не давая никому оценок, не делит людей на основе сказанного на хороших и плохих.

Меня тоже не обошли стороной трагедии, связанные с недоверием. Многие, кому я разъясняю сущность их стрессов, не понимают, что речь идет об их собственных стрессах, иначе говоря, об их плохом отношении к кому-то или чему-то. Поскольку человек состоит из своих родителей, а отношения с родителями у большинства не в порядке, я рассказываю о том, как стресс влияет на отношение к родителям. Если человек отпускает этот стресс на свободу, то осознает, сколь превратно он понимал своих родителей, и отношения выправляются. Точно так же, сидя на своей кочке, человек оценивает супруга и детей.

Мне без конца приходится повторять, что плох не сам человек, а наше мнение о нем. В пылу доверительности и самолюбования мои пациенты не думают о том, что, если магнитофонную запись нашей беседы давать слушать другим, люди узнают о плохом отношении, которое человек до сих пор скрывал. Владельца записи причислят к разряду плохих людей. Бывает, что пациент тиражирует материал, составляющий его неусвоенный урок, для всех, кто упоминается на пленке, а значит, с кем у него проблемы и с кем он проблемы хотел бы решить. Это значит, что владелец пленки раскрывает свое отрицательное отношение самому объекту данного отношения, не подозревая о том, что тем самым скрытая злоба превращается в открытую. Объект слушает записанное на пленку нелицеприятное мнение о себе и преисполняется праведным гневом.

Проявляя подобную наивность, пациенты навлекают на себя проблемы, в которые втягивают всех, кто хоть как-то готов им помогать. Потом виноватым оказывается помощник. Ему шлют письма либо звонят по телефону: «Боже правый, что мне теперь делать! Теперь этот человек так зол на меня и на Вас, что просто не знаю, что он предпримет! Хорошо, что сейчас иные времена! А я так ему доверял(а) и желал(а) только добра».

Что я могу на это сказать? Только то, что кашу, состряпанную простодушным человеком, приходится расхлебывать как мне, так и ему самому. Следует понимать, с какого конца начинается жизнь. Если человек недостоин правды, не следует ее ему доверять, а если доверяешь, приходится страдать, чтобы получше узнать человеческую породу. Сама я приосвобождаю свою недоверчивость, а также желание доверять, но делает ли это сам страждущий – неизвестно.

Наивный человек легко подпадает под чужое влияние, и этим злоупотребляют. Стоит высказать ему с сердечным упреком, мол, почему ты мне не доверяешь, как он сразу проникается доверием, хотя еще совсем недавно человек этот злоупотребил его доверием. Желание понравиться своей доверчивостью матери, отцу, сестре, брату, подруге, коллеге, супругу, детям и прочим знакомым неизменно сопряжено с мучительными душевными ранами, равнозначными душевному предательству.

Больше всего боли причиняет мать, которой нельзя довериться, но которой дети желают доверять, как святыне. Злоупотребление доверием со стороны матери умерщвляет душу ребенка и взращивает в нем злость, а порой делает из него преступника.

Если Вы желаете почитать мать, как святую, то высвобождайте из себя как свою мать, так и желание доверять матери, покуда не почувствуете, что именно можно доверить матери. Мать – самый обычный человек, у которого имеются свои недостатки и достоинства, и это следует учитывать, чтобы ни себе, ни ей не сделать больно.

Недоверие рождает непонимание, а непонимание усугубляет недоверие. Зная, чего хочет ближний или что ему нравится, человек не смеет высказать свое мнение и позволяет тащить себя на поводу, словно барана, куда ближнему заблагорассудится. Меня поражает взаимное недоверие между бездетными супругами. Ясно видно, что жена хочет ребенка только ради мужа. А тот вообще ребенка не хочет. Оба они устали от чувства вины, которое вынесли из детства, и пребывают в апатии. Вместо того чтобы развязать язык и откровенно высказаться по жизненно важным вопросам, они заявляются ко мне требовать того, чего сами не желают. Всякое подобное предприятие лишь усиливает недоверие.

Мы боимся высказать ближнему то, что у нас на душе и что для нас очень важно, ибо боимся ближнего обидеть, а в итоге лишь губим себя. Осмеливались ли Вы сказать заботливо хлопочущей матери: оставь меня в покое и дай побыть наедине с собой, потому что сейчас это для меня важнее всего? Осмеливались ли Вы сказать супругу, сколь плохо Вы о нем думаете? Что Вы не понимаете, что это значит, но надеетесь, что он Вам поможет разобраться? Осмеливались ли Вы сказать ребенку, что в минуту крайнего отчаяния Вы желали от него избавиться? Вероятно, не осмеливались. Если Вы хоть раз пытались откровенничать, желая облегчить душу, то уже никогда не захотите вновь увидеть эту трагическую картину. Лучше будете ходить с камнем на сердце и говорить, сколь дорога для Вас правда. Допустим, кто-то из членов семьи, поверив Вашему правдолюбию, высказывает Вам же нелестное суждение о Вас. И что же? Вы закатываете ему такую трагическую сцену, что она до конца жизни останется в памяти обоих.

Страх перед ссорой смыкает Вам уста, и Вы молча переживаете, покуда не лопается терпение. Слова, созвучные Вашей потребности, которые в малых дозах слегка задели бы ближнего, извергаются теперь на него грязным потоком неразумных обвинений. Сами знаете, что бывает в таких случаях. Страх довериться вырастает в недоверие. Державший Вас в неослабном напряжении страх в результате бессмысленной ссоры оборачивается знанием, что ближнему ничего нельзя доверять. Вы желали наладить отношения, а добились их полного разрыва. Ведь обмен холодными репликами ради соблюдения приличий для Вас общением не является.

Ознакомительная версия.