Еще одна перемена, которая делает жизнь на пенсии менее приятной и удобной, – это угасание общественной жизни небольших городов. Такие города, как Салем в штате Массачусетс, где я вырос, еще не исчезли с лица земли, но супермаркеты и закусочные фастфуда как будто высосали из них все соки. Во времена моего детства каждый такой городок был центром собственной маленькой вселенной. Там все было для своих и управлялось своими, ко всеобщему благу всех проживающих. Мы знали всех, по крайней мере папа знал. Полицейских, учителей, продавцов в магазинах и просто тех, кто встречался на улицах.
Люди не были настолько оторваны от своих корней, как сегодня. Мои предки жили в Салеме и его окрестностях с XVII века. Практически все, за исключением одного занятного ирландского дедушки, который двумя столетиями позже объявился в Денвере, чтобы прилить нам свежей крови. Сегодня я живу в Нью-Йорке, мои дети – на западном побережье, сестры переехали на юг, и только двое из всей моей родни остались жить в пределах ста миль от Салема. Я благодарен судьбе за то, что когда-то смог уехать оттуда и прожить ту жизнь, что у меня была. Это было замечательно и интересно. Но вот что я вам скажу, есть вещи, за которые нужно платить. И за некоторые из них – именно сейчас.
Может быть, моя семья была немного больше среднестатистической, но тем не менее семьдесят лет назад большинство людей жили в таких же городках и таких же семьях. И все мы разлетелись кто куда. Выросли и разлетелись. И изменили всю страну. Мы разъехались, чтобы создать свои «ячейки общества» и наводнить безличные большие города, вроде Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Там, вероятно, у нас была возможность завязывать отношения с чужими людьми и зарабатывать больше денег. Приобретать больше имущества. И не знать практически никого за пределами узкого круга коллег и немногочисленных приятелей. Это же так здорово, не правда ли?
Тогда нет ничего удивительного в том, как мы набрасываемся на книги о традиционном обществе вроде «Года в Провансе» (A Year in Provence) Питера Мейла, где описывается жизнь во французском уголке, где все всех знают и жизни всех тесно переплетаются друг с другом. И в том, что всем нам хочется побывать в доме Фрэнсис Майес «Под тосканским солнцем» (Under the Tuscan Sky) в сельской Италии, где люди настолько меньше привязаны к работе и настолько больше – к семье и местному обществу. Неудивительно, что мы готовы часами смотреть и пересматривать «Друзей» (Friends) или «Сайнфелда» (Seinfeld), где герои живут полной, интересной жизнью и все так глубоко и сложно связаны друг с другом. Нам не хватает дружеских и семейных связей, так что остается только следить за их имитацией на экране телевизора. Часто в одиночестве.
Телевидение и наше к нему отношение немного напоминает мне эксперимент, в котором детеныша шимпанзе помещали в клетку с зашитыми в подушку часами и смотрели, что он будет делать. И бедный малыш дни напролет прижимал к себе эту подушку, потому что слышал в ней биение «сердца» и думал, что, может быть, это его мама. И потому, что он был так страшно одинок. Мы смотрим за жизнью героев сериалов точно так же, как этот шимпанзе с часами в подушке. Если задуматься об этом, действительно хочется плакать.
Ладно, хватит душещипательных историй. Что нам со всем этим делать? Я бы посоветовал вам просто не забывать о том, что всегда входило в привычный для женщины набор действий: ковать крепкие цепи, объединяющие возлюбленных, подруг и родных. Старайтесь больше участвовать в общественной деятельности. Если работа, семья и друзья не съедают все ваше время – а многие женщины продолжают работать большую часть Последней Трети, – займитесь какой-нибудь добровольческой деятельностью. Словом, будьте небезучастны. И, как говорил Гарри, речь здесь не идет о подписании чеков. Вы сами должны подавать миски в благотворительной столовой, заниматься организацией новых проектов, и так далее, предлагая в общую копилку социального капитала собственное время и силы.
Великаны Лимбической страны: роль бабушек и тетушек
В разговоре о возможных лимбических связях в Последней Трети невозможно пройти мимо едва ли не самой очевидной, важной и приятной: о возможности быть бабушкой. Пусть даже двоюродной. Если у вас есть внуки, вклад во взаимоотношения с ними – одна из наиболее разумных и приносящих наибольшее удовлетворение вещей. Во-первых, трудно найти что-то более значимое для них, для подрастающего поколения. В нашем обществе, где семьи становятся все меньше и разобщеннее, где дети больше времени проводят с игровыми приставками, чем с родственниками, крайне важно напоминать им, откуда они пришли, где их корни. Это невероятно важное чувство, которое вы должны помочь им испытать. Ни один человек не может быть полноценным без него.
Помните, в главе о «кеджинге» я рассказывал вам, как ребенком ездил с матерью в Стоу, штат Вермонт, повидаться с «девочками Бигелоу», пожилыми квакершами, которые когда-то давным-давно принимали участие в воспитании моей матери? Эта поездка случилась шестьдесят пять лет назад, но я все еще часто вспоминаю о ней. Как я говорил тогда, образ той старой вермонтской фермы – и прочих ферм, подобных ей, – постоянно вибрирует где-то на грани подсознания, помогая мне чувствовать себя увереннее в этом мире. В этом-то и состоит ощущение «корней». Ощущение связи с прошлым, какого-то постоянства… принадлежности к роду, уходящее далеко за рамки конкретно вашей жизни. И вы можете передать это ощущение вашим внукам, просто проводя с ними время и относясь к ним по-доброму. Это истинный дар.
Не знаю, какие у вас способности к «доброте»; о себе могу сказать, что мне еще есть к чему стремиться. Но со внуками быть добрым совершенно не сложно. Они не настолько «ваши», чтобы вы были обязаны думать об их дисциплине и всем таком прочем. Вы не должны оценивать их поведение: это забота родителей. Но они «ваши» в том замечательном смысле, что это ваши потомки, и им очень нужно общение с вами. Просто будьте рядом, и вы уже проделаете адскую работу. О, и конечно, будьте интересны и добры.
Моя мать была прекрасной бабушкой, одной из лучших, кого я видел. Все ее внуки просто боготворили ее. Одним из ее лучших трюков было то, что она никогда не осуждала их. Никогда. В Нью-Гемпшире все внуки целое лето каждый день бегали к ней повидаться. Обычно по несколько раз в день. Иногда они просто заглядывали, чтобы сказать: «Привет, бабуль!» И убегали. Иногда задерживались ненадолго, смотрели, как она рисует, или еще что-нибудь. Им была нужна ее компания… им было приятно знать, что она рядом. Это сохранилось в них до сих пор. Им приятно знать, что она была рядом, хотя ее нет вот уже двадцать лет. Благодаря ей они обрели лучшее понимание того, кто они и чего каждый из них стоит. Вы тоже можете сделать это для кого-то.
Но если вы не родная бабушка, а двоюродная, или тетя, оказывается, потенциал и важность взаимоотношений могут быть теми же. Я рассказывал о тете Китти, той, что написала «Маленького починщика замков». Да, она вышла замуж поздно, и у нее не было своих детей. Однако к роли тетушки она относилась более чем серьезно. Она считала эту роль одной из самых важных в жизни и вела себя соответственно. Я был еще слишком мал, но мои сестры много времени проводили с ней и совершенно ее обожали. Она обладала исключительным талантом обращаться с ними, как с равными (они были одного с ней роста, что помогало), и никогда не позволяла себе снисходительного обращения. В этом была главная хитрость. Сейчас моим сестрам за восемьдесят, и, если они собираются вместе, они обязательно вспоминают тетю Китти. И не думайте, что она сама получала от этого общения меньше, чем отдавала. Возможно, и больше.
Да, и не забывайте о прикосновениях. Помните историю про девушку, которая занималась с кроликами в лаборатории? Делайте то же самое для ваших внуков. Берите их на руки. Обнимайте их. Сажайте их на колени и треплите по головкам. Держите их за руки, когда читаете им книжки. Это лимбические контакты. И их поддержание – неплохое занятие. Тем более что детям оно нравится.
Не выходите на пенсию вообще
Вот еще кое-что, о чем мы постоянно слышим. Это идея продолжать работать, пока не свалитесь замертво на рабочем месте, или близко к тому. Особенно привлекает такой вариант мужчин: если работа – двигатель всей жизни, просто не нужно ее бросать. Но и для женщин это бывает актуально. Часто просто потому, что иначе средств на жизнь не хватает. Или не будет хватать потом, если вы не сделаете что-то сейчас. Занимательная или нет, по любому графику, даже нерегулярная, работа способна принести огромное удовлетворение даже очень старому человеку. Кажется, каждый, кто выбрал такой вариант, доволен им. Ну, может быть, не каждый, но подавляющее большинство – точно. При этом, кажется, неважно, что именно это за работа. Недавно мы пошли в ресторан, куда я хожу всю жизнь. Я поздоровался с Джимми, барменом, которого знаю вот уже двадцать лет. Сейчас ему слегка за семьдесят. Я рассказывал ему о книге и заметил, что он прекрасно выглядит и, по всей видимости, чувствует себя. Не дожидаясь моего вопроса, он сам в ответ на это замечание сказал: «Это все работа. Я даже не сомневаюсь. Я просто прихожу сюда три раза в неделю, хотя не должен этого делать, и это дает мне силы».
