Когда мне было десять лет и у меня начались менструации, мне сказали, что у всех женщин в нашей семье малоподвижная лобковая кость, и поэтому всем делают кесарево сечение.
Во время своих первых родов я следовала традициям семьи. Это были тридцатишестичасовые роды, продвигавшиеся черепашьим шагом. Были использованы все возможные вмешательства. Вагинальный осмотр проводился не менее сорока раз (что привело к инфекции, и мне пришлось провести в больнице целых семь дней). К концу этого тяжелого испытания у меня было такое чувство, что меня предали все. Мне сказали, что причина кесарева сечения заключается в том, что у меня слишком узкий таз, и что я никогда не смогу родить ребенка весом 5 фунтов! Готовя меня к операции, врач сказал: «У вас дистресс плода. Мы просто обязаны это сделать». Я ответила, что пусть он заодно отрежет мне голову! Мне казалось, что именно все эти вмешательства стали причиной проблем. Врачи просто не давали природе делать свое дело, а женщина не принимала в том, что происходит, никакого участия. Мы позволили медицине взять верх и лишить нас тех ощущений, на которые мы имеем право как женщины.
После двух выкидышей я вновь забеременела. На этот раз я уже много знала о родах. Я поняла, что смогу родить ребенка весом более 5 фунтов. Я научилась доверять себе и природе. Я нашла замечательную акушерку, которая убедила меня в совершенстве моего тела; она согласилась принимать у меня роды дома.
На сорок первой неделе беременности у меня отошли воды. Это случилось в четыре часа утра. Я очень разволновалась, потому что предыдущие роды у меня вызвали искусственно. Схватки начались практически сразу же. Интервал между ними составлял около трех минут, а длительность — полторы минуты. Моя мечта превращалась в реальность.
Акушерка приехала в 7.30. Раскрытие шейки матки составляло всего 2 сантиметра, и я была в ярости. Схватки были очень сильными, и я все время оставалась в вертикальном положении. В конце концов я почувствовала желание тужиться. Акушерка осмотрела меня: всего 4 сантиметра. Но желание тужиться не исчезало! В таком состоянии я пребывала несколько часов.
По пути в ванну для родов акушерка заставила меня сесть на корточки. За четыре схватки шейка матки раскрылась с 4 до 8 сантиметров. Я погрузилась в воду при раскрытии 9 сантиметров — ребенка удерживала на месте лишь небольшая часть шейки матки. Я тужилась, а акушерка протолкнула через нее голову ребенка. Бац! Ребенок уже в родовых путях, и я чувствую, как он движется вниз! Мне понравилось тужиться! Раньше я боялась потуг, но теперь испытывала наслаждение. Наконец, прорезалась головка ребенка, а затем вся вышла наружу. Мои родители, две подруги и Адам смотрели на меня в полном изумлении. Акушерка и ее ассистент просто помогли мне все сделать самой.
Во время следующей схватки родилось все тельце ребенка, и новорожденный прямо из воды попал в мои объятия. Муж, стоявший у меня за спиной, плакал. Я смотрела на это маленькое существо, вышедшее из моего тела — целых девять фунтов. Я сделала это! Я сделала это ради всех женщин моей семьи и ради этой драгоценной новой жизни. Моей дочери больше никто не скажет, что ей надо обязательно делать кесарево сечение. Все мы стали свидетелями чуда, а я наблюдала за тем, как становлюсь женщиной. Я позволила своему телу сделать то, для чего оно создано, — родить ребенка.
Двое моих родов оставили о себе абсолютно не похожие воспоминания. В первый раз я чувствовала себя проигравшей. Мне казалось, что все предали меня. У меня остались фотографии, сделанные сразу же после операции. На них я похожа на покойника. Кто-то даже сложил мне руки на животе! Я целых два часа слушала крик своего ребенка, пока они мучили его всеми своими «процедурами».
После домашних родов я чувствовала необыкновенную радость. «Я сделала это! Я сделала это!» — это единственное, что я смогла произнести. Я только что доказала, что три поколения женщин моей семьи ошибались! Мой ребенок вскрикнул всего один раз, делая первый вдох, а затем стал спокойно изучать новый для него мир. Оглядываясь назад, я вспоминаю восхитительное чувство первого прикосновения к дочери. Я была первой, кто взял ее в руки и сказал: «Привет». Единственный позитивный момент моего кесарева сечения состоит в том, что операция научила меня ответственности за себя и своего ребенка. Я смогла наконец сказать, что стала взрослой. С тех пор я чувствую себя просто замечательно!
Наши комментарии.Синди относится к категории рассерженных матерей — она три года училась, чтобы ее роды стали такими, как ей хочется. И она добилась своего! Вместо того, чтобы разыгрывать из себя жертву, она поднялась над своим гневом и стала действовать. Мы видели таких женщин на собраниях групп поддержки, буквально впитывавших информацию, которая помогла бы им рожать так, как им хочется. Этот рассказ иллюстрирует, насколько тесно роды связаны с самооценкой женщины. То, как с Синди обращались во время первых родов, оставило у нее чувство унижения и неуверенности в себе. Вторые роды повысили ее самооценку и оставили приятные воспоминания, которые сохранятся на всю жизнь.
Мне потребовалось два года, чтобы забеременеть. К этому моменту мне исполнилась тридцать девять, и мы пережили психологическую травму, когда мне поставили диагноз: бесплодие. В течение девяти месяцев я принимала кломид (стимулирующий овуляции препарат) — безрезультатно. Мы уже встали в очередь на усыновление ребенка. В рождество я решила еще месяц принимать кломид, а в январе посетить очередное медицинское светило, специализирующееся на лечении бесплодия. Зачатие произошло в декабре. Таким образом, когда в январе месяце я пришла на прием к врачу, он только улыбнулся и пожал плечами — я уже была беременна!
Следующие месяцы я пребывала на вершине блаженства. Я буквально купалась в счастье. У меня не было утреннего недомогания. Подруга фотографировала меня в обнаженном виде, запечатлевая растущий живот. Я делала все, что от меня требовалось, — здоровая диета, регулярный массаж и посещение хиропрактика, чай с малиной, массаж промежности оливковым маслом (чтобы избежать эпизиотомии), витаминные добавки, интенсивные занятия упражнениями Кегеля, растяжка из йоги. Я много лет представляла себе, как буду рожать ребенка — естественным путем, без всяких лекарств и эпизиотомии, в окружении неяркого света и тихой музыки. Я рисовала себе картину домашних родов: дома, с акушеркой, сидя на корточках в своей гостиной. Я хотела, чтобы ребенка положили мне на живот, хотела сразу же покормить его грудью. В конечном итоге по настоянию мужа мои мечты о домашних родах пришлось немного скорректировать — я согласилась на роды с акушеркой в альтернативном родильном центре.
На шестом месяце беременности акушерка сообщила мне, что из-за высокого давления (оно не снижалось с третьего месяца) она не сможет принимать у меня роды в родильном центре. Я не попадала «в диапазон ее практики» и была причислена к категории повышенного риска. Я была угнетена и подавлена необходимостью отказаться от акушерки и искать врача. Но когда на седьмом месяце я познакомилась с доктором П., он мне сразу понравился. Я поделилась с ним своими представлениями о родах, и он посоветовал пригласить в качестве ассистента Р.Н., которая имела частную практику. Она по-женски поддержала бы меня во время родов, выступала бы в качестве моего адвоката и освободила бы мужа от многих обязанностей, позволив ему держать меня за руку и помогать правильно дышать.
Через несколько недель ассистент пришла к нам домой, и мы побеседовали втроем. Хочет ли муж сам перерезать пуповину? Буду ли я кормить грудью? Хочу ли я, чтобы мне сделали эпидуральную анестезию? Она объяснила, чего следует ожидать, и помогла нам сделать выбор. Все вместе мы составили план родов, который мы с мужем потом обсудили с доктором П., и план был отправлен в больницу вместе с медицинской картой.
На протяжении следующих недель доктор П. рассказывал мне, что может произойти во время родов из-за моего высокого давления, но никто из нас не мог предвидеть того, что случится на самом деле. На седьмом месяце беременности из-за повышенного давления мне предписали находиться в постели не менее шести часов в день. К девятому месяцу меня перевели на строгий постельный режим. Я посещала врача два раза в неделю, принимала гомеопатические препараты и делала специальный массаж лимфатической системы, чтобы снизить давление. Все это время я лелеяла надежду на естественные, без применения медикаментов, роды.
На тридцать девятой неделе доктор П. проинформировал меня, что необходимо искусственно индуцировать роды. «Ваше кровяное давление становится слишком высоким, — сказал он. — Во время схваток оно повысится еще больше. Это становится опасным и для вас, и для ребенка. Я хочу, чтобы сегодня вечером мы встретились в больнице». Я была ошеломлена. У меня не лопнет плодный пузырь среди ночи. Я не разбужу мужа: «Вставай, милый! Пора!» Я позвонила своему ассистенту, и она посоветовала попросить доктора П., чтобы он нанес простагландиновый гель на шейку матки. Это, объяснила она, ускорит созревание шейки матки и повысит вероятность вагинальных родов. В противном случае, стимуляция родов вызывает схватки, в то время как шейка матки еще не размягчилась, и это может привести к кесареву сечению. Я начала наконец-то понимать всю серьезность ситуации.
В пятницу вечером доктор П. нанес простагландиновый гель мне на шейку матки, ввел внутривенно препарат магния, чтобы снизить кровяное давление, а затем небольшую дозу питоцина, чтобы инициировать схватки. Разрыв плодного пузыря произошел около пяти часов утра в субботу, и после этого начались естественные схватки. По мере усиления схваток я чувствовала все возрастающее желание ходить, садиться на корточки и пробовать все те положения, которым меня научили на курсах по подготовке к родам. Но, к моему разочарованию, даже попытка сесть приводила к тому, что давление подскакивало до опасных пределов. Препарат магния давал побочный эффект в виде слабости в ногах, и даже если бы давление позволило, я все равно не смогла бы стоять или ходить во время родов. Цифры кровяного давления резко увеличивались в любом положении, кроме лежачего, и поэтому мне пришлось оставаться в постели, а муж и ассистент, как могли, помогали мне правильно дышать, чтобы выдержать схватки.
Днем давление у меня вновь начало подниматься — как следствие боли, которую я испытывала. Врач сказал, что магний не дает желаемого эффекта, что давление опять приблизилось к опасной черте (207/119), и что он рекомендует эпидуральную анестезию, поскольку она, помимо всего прочего, существенно снижает кровяное давление. Моя голова была затуманена действием магния, и я не сразу поняла, что должна согласиться на эпидуральную анестезию, чтобы сохранить шансы на вагинальные роды. Если так пойдет и дальше, то высокое давление приведет меня к кесареву сечению.
Эпидуральная анестезия — именно этого я так надеялась избежать! Я плакала, когда мне вводили иглу и катетер, но не от боли, а от отчаяния и усталости. Во что превратилась нарисованная мной картина родов? Она стала еще более далекой после введения мочевого катетера, который потребовался потому, что эпидуральная анестезия заглушает позывы к мочеиспусканию. Ситуация усугублялась тем, что изменения в сердцебиении ребенка, регистрируемые фетальным монитором, стали почти неразличимыми. Частота сердцебиений уменьшилась, потому что из-за уменьшения количества жидкости пуповина при каждой схватке пережималась все сильнее. Для того, чтобы защитить и поддержать ребенка в оставшееся время родов, а также получить возможность точнее отслеживать показатели его жизнедеятельности, врач предложил сделать амниоинфузию. Для этого использовался вагинальный катетер, через который вводили воду в плодный пузырь. Кроме того, для точной оценки состояния ребенка к его голове требовалось присоединить электрод фетального монитора.
Представьте себе эту картину: в самый разгар родов я лежу на спине с иглами в двух руках и в спине, с двумя вагинальными катетерами, мочевым катетером и кислородной маской на лице (чтобы не сомневаться, что ребенок получает достаточно кислорода). Это было совсем не похоже на то, что я рисовала в своем воображении, и я плакала, никого не стыдясь. Муж и ассистент сочувственно помогали мне делать каждый следующий шаг. Врач оставался спокойным и уверенным в своих решениях и ни разу не сказал, что если я не последую его совету, кесарево сечение станет неизбежным.
В субботу ночью, когда схватки были в самом разгаре, у меня обнаружилась зона, на которую не действует эпидуральная анестезия. Боль в районе правого яичника была невыносимой, и у меня вновь стало подниматься давление. Мой муж и ассистент крепко спали, устав постоянно поддерживать меня на протяжении стольких часов. Я промучилась пару часов, пытаясь при помощи дыхательной техники приглушить боль, но затем «горячая зона» расширилась. Анестезиолог предложил повторную эпидуральную анестезию, и я согласилась.
Для полного раскрытия шейки матки мне потребовалось тридцать пять часов. В воскресенье, примерно в 4.30 утра, доктор П. сказал мне, что можно тужиться. Тужиться? Я подумала, что он шутит. Бессонница, туман в голове от препаратов магния, онемение нижней половины тела из-за эпидуральной анестезии — я не могла поверить, что все это позволит мне вытолкнуть ребенка. Врач проверил положение плода. «Высоко. Очень высоко. Этому малышу предстоит длинный путь», — скептически произнес он. В это момент я испугалась. Сколько времени, подумала я, мне предстоит тужиться? Сколько ждать момента, когда мне предложат кесарево сечение? «Теперь вы должны действительно обозлиться и вытолкнуть этого ребенка наружу», — сказал врач.
Ассистент и медсестра помогли мне сесть в регулируемой кровати для родов. Были установлены опоры для ног. Мне казалось, что всего через несколько потуг (прошло чуть больше часа) прорезалась головка ребенка. Я не поверила своим глазам, увидев в зеркале крошечное личико. Свет притушили, и звуки голосов заглушила тихая музыка. Через несколько секунд наш сын «вылетел в этот мир», как выразился мой муж.
Мне не делали эпизиотомии, и у меня не было даже маленького разрыва. Ребенка тут же приложили к моей груди. Медсестры подождали как можно дольше, а затем осмотрели и вымыли малыша. Я с удивлением смотрела на то, что передали мне в руки, — чудесного маленького мальчика с кожей и волосами цвета персика. Мы с мужем смеялись от радости.
На следующий день доктор П. пришел осмотреть меня. С неподдельным участием он спросил меня, расстроилась ли я, что роды оказались не такими, как я ожидала. Мои глаза наполнились слезами. Но эти слезы не были слезами разочарования. Никогда в жизни я не была так счастлива. Я почувствовала себя необыкновенно сильной, выталкивая моего ребенка в этот мир.
В последующие дни и недели я оценила многие уроки, которые преподнесли мне эти роды. Я многое узнала и сделала выбор на основе полученной информации, но затем мне пришлось отказаться от своего плана и довериться врачу, чтобы он помог мне в те моменты, когда я не могла помочь себе сама. Роды получились не такими, как я себе их представляла, но я благодарна врачу за его разумное применение всех возможных средств, которое помогло мне произвести на свет сына. В глубине души я не сомневаюсь, что у меня были лучшие из возможных родов — мои роды.
Наши комментарии.У Лии было достаточно медицинских показаний для хирургического вмешательства. Однако вместо того, чтобы превратиться в пассивного пациента из группы повышенного риска, она взяла на себя ответственность научиться всему, что поможет ей сделать роды такими, как она хочет. Она доверила врачам делать их часть работы, а они доверяли ей. Несмотря на неважное здоровье, эта женщина испытала ощущение силы, выталкивая ребенка в этот мир, и счастья, когда держала его в руках в первые мгновения его жизни.
