Мы ведем свой рассказ только о собаках, хотя известно, что древние люди были значительно ближе ко всему миру животных, нежели мы, нынешние. Зверь у жителей степей и гор вызывал не только страх, но был также источником зависти. Потому что обладал теми качествами и свойствами, которыми обделен род человеческий. Человек представлял себе загробную жизнь как страну обетованную, где много всяческих благи совсем не надо работать, и в мечтах своих видел, что будет благоденствовать в окружении различных, в том числе и хищных, животных, которые там его, естественно, обижать не станут.
Мечта быть поближе к животным и заключить с ними разумный договор наиболее ярко расцветает в Индии, где строжайше запрещено убивать все живое.
Древние иранцы не были столь бескорыстны и благородны, они отлично знали, какие животные приносят человеку пользу, а какие — вред, и свои отношения строили именно на этом. Вредными считались звери, угрожавшие людям и их имуществу. Не только волк, лев, тигр, но и змея. Змея — в первую голову, потому что она опаснее всех. Люди ненавидели ее, боялись и уничтожали, как могли. Именно по этой причине иранцы так почитали ежа — истребителя змей. И если кто-то возразит, что ведь и змею-хозяюшку тоже кое-где почитали, я отвечу — это лишь еще одно доказательство человеческой изворотливости и коварства. Просто люди пробовали обходиться со змеей и так и эдак, и по-хорошему и по-плохому…
Не станем посему удивляться, что собака заняла в Древнем Иране столь высокое положение и что о ней мы можем прочесть в священнейшей из священных книг Древней Персии — Авесте, где на вопросы Заратустры, касающиеся собаки, отвечает сам Господь Премудрый — бог добра и света Ахура Мазда.
Всем, кто любит собак, и больших и маленьких, следует знать слова, что донесла до нас древняя Авеста, и тогда сердца их возрадуются.
В разделе под названием Видевдат собаке уделено большое внимание, в то время как о скоте говорится в книге Гаты. Скот, очевидно, составлял основную часть имущества, и не случайно в брахманской Индии корова и по сей день считается священным животным. Иранцы, однако, оказались намного практичнее, нежели погрузившиеся в философские размышления индусы. И хотя корова была их главной кормилицей, богиню из коровы все-таки делать не стали. Из собаки тоже не сделали бога, зато создали целую науку о разведении собак и, более того, строго следили, чтобы с собаками обходились по-человечески. Иранцы знали несколько пород собак: пастушью, сторожевую, охотничью, но иногда мы обнаруживаем у них названия собачьих пород, которые ученые по сей день не могут распознать.
Представьте себе, к собакам тогда причисляли также ежа и дикобраза — потому, вероятно, что эти оснащенные иглами звери истребляли змей лучше, чем собаки, и потому заслуживали еще большего уважения. Ежика называли «пугливая собака с острой мордочкой».
Обязанностью собаки было не только сторожить дом и стадо. Собака принадлежала к тем животным, которым поклонники Заратустры отдавали дань особого уважения еще и потому, что она вместе со стервятниками и прочими хищными птицами избавляла их от разлагающихся трупов, которые тогда складывали в специальных башнях в стороне от мира живых. Быть сожранным собакой или голодным грифом считалось счастливым концом. Кому-нибудь это покажется ужасным, но дело-то скорее в нашей точке зрения, нежели в реальном факте. Впрочем, когда в далеком Китае знаменитый философ Чжуан-Цзы[9] завещал своим ученикам положить его останки к подножию горы, те в отчаянии принялись отговаривать учителя, на что мудрец, усмехнувшись, сказал:
— Почему вы так нетерпимы? Какая разница, послужу ли я после смерти пищей грифам и псам или земляным червям?
Древние огнепоклонники дошли до этой мудрости своим путем. Кроме того, они были убеждены, что собака в смерти человека играет важную роль. Умершего показывали собакам даже с некоторой, можно сказать, торжественностью: приводили пса, у которого шерсть на бугорках над глазами отличалась цветом от остальной. Впрочем, такая она у большинства собак, но древние верили, будто у этой собаки четыре глаза. Довольно прозрачный намек, ведь в Древней Индии у бога Ямы-владыки царства мертвых — был четырехглазый пес!
Такая четырехглазая собака, взглянув на усопшего, якобы магической силой отгоняет от него злую муху, прилетевшую к человеку с далекого Севера в смертный час. На самом деле это не муха, а злая ведьма, которая хочет покойника украсть. Взгляд собаки отпугивает муху и дает возможность умершему, оставившему на земле лишь свое бренное тело, спокойно перейти через мост Чинват на другой берег, где он будет перевоплощаться дальше. Этот мост, конечно же, сторожат собаки.
Значит, у собаки есть душа, которая после ее смерти уходит к источникам вод, и здесь — что за странная выдумка! — тысяча душ кобельков и тысяча душ сучек превращаются в парочку выдр и начинают жить в воде! На чем зиждется столь буйная фантазия? Видимо, древний человек с великим уважением наблюдал за существом, у которого хоть и есть шерсть, но оно, подобно рыбе, живет в воде и питается тем, что дает вода. А так как вода считалась священной — ведь воды в этой стране всегда не хватало, — то всякого, кто в ней обитает — пусть то будет рыба, рак или лягушка, ~ они считали существом исключительным. Факт, что выдра была известна всем индоевропейцам, доказывает ее имя. Слово «выдра» прямо перекликается с греческим «гидра» — водяное чудовище, на древнеперсидском ее называли «удра», а на древ негерманском — «оттар».
Про собаку с убежденностью говорят, будто она умеет отличить добро от зла, А так как древ неиранская религия признавала лишь два этих принципа: добро и зло — выбирай, человек, любое, — то собачья способность распознавать, что хорошо и что плохо, ценилась весьма высоко. Впрочем, каждый, у кого есть собака, подтвердит, что этого качества собаки не утратили по сей день. Быть может, это одна из причин, почему мы так неравнодушны к собакам.
Но волка — зверя, которого многие народы считают как бы двоюродным братцем пса, — в Древнем Иране находили исключительно шкодливым и злым. И даже священную Авесту, сторонницу добра, когда речь идет о волке, охватывает прямо-таки маниакальная жажда убийства. Авеста утверждает, что волка необходимо уничтожать неустанно и повсюду… Волк, несомненно, наносил стадам большой урон, а ведь человека скот кормил. Такого Хомо сапиенс никогда не прощает…
Ну а другие индоевропейские народы?
От древних германцев, как, пожалуй, и от древних славян, мы о собаках узнали немного. Скот уже не был главным источником пропитания. Человек становится оседлым. А земледелец и оседлый скотовод видят в собаке, скорее, сторожа, призванного охранять его дом. Собаку уже не обожествляют. И когда древнегерманский бог войны Водан, известный также под именем Один, мчится со своей дружиной по свету, то его сопровождают звери и те, кому привольно живется на поле брани: волки и вороны…
Тем не менее собака — существо, любимое человеком, и у древних германцев ее тоже хоронят вместе с хозяином, так же как в иных местах коня или других милых ему животных. Вот почему мы находим в германских погребениях скелеты собак, а также соколов и кошек.
И таинственный народ скифы, о происхождении которых наука пока еще ничего определенного не сказала, эти жестокие варвары, столкнувшиеся с древними греками в степях за Черным морем и Каспием, тоже были народом пастухов и коневодов. И неудивительно, если в захоронениях племенных вождей кроме убитых рабов мы обнаруживаем убитого коня. И собак! На берегу реки Салгир, вблизи нынешнего Симферополя, стоял некогда большой скифский город, здесь в мавзолее вождя, в самом центре, была похоронена его любимая собака.
Не было народа, который оказался бы столь диким, чтобы в душе его не нашлось местечка для собаки. И это облагораживает и варваров, и собак.
О чем повествует священная Авеста
О Создатель этого мира! О Великий! Что это за существо, которое принадлежит к благому духу среди всех тех, кого этот дух творит, и которое от утренней зари и до восхода солнца кидается на тысячи тварей, принадлежащих духу злому?
И сказал Ахура Мазда: это пугливый пес с острой мордой, называемый ванхалара, которого люди зовут дужака, это существо, принадлежащее благому духу между всеми, которых этот дух сотворил, и потому от брезжущего рассвета до восхода солнца кидается она на тысячи тварей, принадлежащих духу злому. И кто убьет, о Заратустра, этого пугливого пса с острой мордой, ванхапару, которого люди прозывают дужака, тот причинит вред своей душе до девятого колена, и его потомки не перейдут через мост Чинват, покуда тот, кто его убил, не искупит своего проступка.
О Создатель этого мира! О Великий! Если кто-то убьет пугливого пса с острой мордой, ванхапару, которого люди называют дужака, каков штраф за такой проступок? И сказал Ахура Маэда: определено тому 1000 ударов кнутом и столько же плетью. А если кто убьет собаку пастушью, собаку сторожевую или собаку охотничью или такую, которая умеет многое, то душа его перейдет в свою будущую жизнь с великим плачем и стонами большими, нежели их испускает волк, попав в глубокую яму. Даже в смертный час никто не поможет ему, хотя он будет плакать и рыдать, и даже псы, стерегущие мост Чинват, не помогут ему, хотя он будет плакать и рыдать от страха и боли. Если кто-то нанесет пастушьей собаке колотую рану, или надорвет ей ухо, или отрежет ногу, а вор или волк незамеченным унесет у другого часть имущества, тот, кто обидел собаку, ответит за нанесенный ущерб. Искалечив же собаку, ответит штрафом, положенным за умышленное увечье.
