– Что вы! Он встает вместе с птичками и уже давно около ульев, – Лена показала в глубину сада, где за яблонями и сливами виднелись домики пчел.
К завтраку Лена напекла ватрушек; мы уплетали их с медом, запивая чаем (Челкаш лопал из миски). После завтрака Геннадий повел меня к ельнику. (Челкаш решил остаться на участке, предпочел играть с Колькой и Сапфиром в «прятки»). Мы шли по тропе среди множества цветов, и Геннадий то и дело обращал мое внимание на всякую живность:
– Вон, смотрите, с пучком травы побежала полевка… Вон по осыпной воронке карабкается жужелица… А вон мои пчелы кружат над головками цветов, показывают фигурное катание в воздухе, – Геннадий смеялся, вздыхал: – Повсюду своя жизнь… Я иногда представляю, как сейчас в протоках бобриха обучает бобренка подрезать деревца, сплавлять их к хатке… А в лесной норе сидят, прижавшись друг к другу, лисята – ждут родителей… Но с каждым годом животным все труднее уйти от человеческого жилья, найти необжитое место. Человек теснит животных, они уже и не знают, куда податься.
В ельнике Геннадий показал мне высоченный муравейник, а на реке – водопад и хатку бобров – от этих чудес природы захватывало дух. Но что меня особенно поразило, так это загородка вокруг муравейника, а около хатки бобров прибитая фанерка с надписью: «Пожалуйста, не тревожьте лесных тружеников!».
– Твоя работа? – спросил я у Геннадия.
Он кивнул.
– Надо же кому-то о них позаботиться.
Разумеется, я сфотографировал эту «заботу».
Перед нашим отъездом Геннадий сходил в сарай и вернулся с банкой меда.
– Это вам на дорогу от всего сердца.
А Лена принесла из комнаты кружевную накидку на подушку и с улыбкой сказала:
– Чтобы вам снились хорошие сны.
На прощанье я сфотографировал счастливое семейство, вместе с котом Сапфиром. Именно в тот день я задумал устроить выставку портретов счастливых людей. Сейчас у меня уже целый альбом счастливцев, осталось только найти подходящее помещение для выставки.
На пасеке я чувствовал себя прекрасно. И не столько от необыкновенного воздуха и лечебного меда, сколько от счастливых Геннадия и Лены; они сразу излечили меня от мрачных мыслей, ведь общаясь с такими людьми, получаешь заряд душевных сил. Так что, и вам, друзья, советую съездить на ту пасеку – не пожалеете.
Глава девятнадцатая, грустная
Мы отъехали от пасеки всего-ничего, как вдруг видим – из-под впереди идущего «Москвича» валит густой дым. Первым его, разумеется, почувствовал Челкаш, встревожился и начал гавкать. Я посигналил водителю машины, но он то ли не слышал сигналов, то ли не обращал на них внимания. Мне удалось поравняться с ним; Челкаш бурно залаял, я закричал:
– Остановитесь! У вас что-то горит!
Усатый мужчина вскинул глаза, обернулся и спешно взял к обочине.
Мы затормозили чуть впереди, и я вышел из Малыша, чтобы, если понадобиться, помочь мужчине. Когда я подошел к нему – низкорослому, щуплому, но с пышными усами – он заглядывал под днище машины и качал головой. Оказалось, у «Москвича» всего лишь прогорела выхлопная труба.
– Ничего страшного, – сказал я. – Потихоньку до ближайшего поселка дотянете, а там на трубу положите жесть и обмотайте проволокой.
– Да, да, – удрученно выдохнул мужчина.
В этот момент из Малыша выскочил Челкаш – по земле за ручку он волочил огнетушитель (он всегда под моим сиденьем); подбежал, направил его на «Москвич» и нажал на рычаг. Струя пены ударила в глушитель машины; послышалось шипение, потом все стихло, дым рассеялся. У мужчины глаза полезли на лоб.
– Вот это пожарный!
– Да, он умеет бороться с огнем, – спокойно подтвердил я.
Пожелав незадачливому водителю удачи, мы с Челкашом продолжили путь.
Так уж устроена наша жизнь, что радость и печаль всегда рядом, всегда соседствуют счастье и трагедия. Через несколько километров у поселка Елкино прямо на шоссе, на открытом участке, мы увидели двух черных собак, одна из них неподвижно лежала на асфальте, другая теребила ее лапой. Остановившись, я направился к ним. (Челкашу наказал сидеть в машине). Лежащей собакой оказалась молодая сучка; стоящий над ней кобелек, с жутко испуганными глазами, поскуливая, пытался приподнять свою подружку. Но она была мертва; ее явно сбила машина – вокруг головы виднелась кровь.
Кобелек посмотрел на меня – прямо умоляя вернуть к жизни его подружку.
– Прости, дружище, – вздохнул я. – Здесь уже ничего не сделаешь. Надо ее убрать отсюда, а то еще, не дай бог, и тебя собьют.
Я отнес погибшую собачонку в придорожные кусты, прикрыл ее ветвями и листвой и пошел к машине. Кобелек так и остался скулить около могилы.
Челкаш все видел; он сидел понурив голову, из его глаз капали слезы.
Я завел Малыша.
– Да, Челкаша, тонкая грань между жизнью и смертью. Только что эта парочка радовалась жизни и вот – на тебе! Такая у них горькая судьба.
А про себя я подумал: «Все несутся на шоссе, как сумасшедшие, не думают о животных, не понимают, что в их руках транспорт повышенной опасности. И почему в городе есть знаки «Осторожно, дети!», а в сельской местности не поставят «Осторожно, братья наши меньшие!»?
Потом вспомнил, что у профессиональных шоферов есть примета: задавишь какое-нибудь животное – в твоей жизни произойдет несчастье, и подумал, что негодяя, который сбил собачонку и даже не отнес ее в кювет, не похоронил, постигнет кара. (На открытом участке он не мог не заметить собак – значит гнал, как угорелый, а перед населенным пунктом вообще надо сбрасывать скорость).
«И что за радость в бешеной гонке? – продолжал я размышлять. – Все мелькает перед глазами, а твои пассажиры только и ждут, когда ты во что-нибудь врежешься?! Не случайно у профессиональных шоферов есть закон: «За рулем спешить нельзя!»
Спустя некоторое время после этой поездки, я купил подержанный «Москвич» и несколько лет ездил на нем с Челкашом на садовый участок. И ни разу, за все те годы, не доехал до участка и обратно в город, чтобы не увидеть на шоссе сбитых птиц, ежей, кошек и собак. Ни разу!..
Теперь я езжу на участок только на электричках – не могу смотреть на сбитых животных. Да и страшных аварий теперь полно, ведь сейчас количество машин увеличилось, соответственно увеличилось количество пьяных за рулем и всяких самоуверенных лихачей, которые считают дорогу своей собственностью и не только не уважают других водителей, но и плюют на правила движения. Им, видите ли, надо повысить адреналин в крови, они хотят показать свое геройство! Пожалуйста, гоняйте на треке, участвуйте в «Формуле», а на шоссе извольте вести себя прилично, иначе…
Впрочем, законы у нас слишком мягкие, сами знаете, слишком мягкие. Представляете, в Англии, если ты, избегая наезда на животное, врезался в фонарный столб или киоск, тебя будут считать героем. А если собьешь животное, будут судить, как за убийство человека.
Во многих западных станах есть не только закон о жестоком обращении с животными, но и закон о гуманном отношении к ним. Например, когда одна женщина раскормила своего поросенка до того, что он стал с трудом двигаться, ее оштрафовали на огромную сумму. В Китае за убийство тигра или панды грозит смертная казнь, а у нас за убийство тигра – штраф в две зарплаты! Между тем, наших красавцев уссурийских тигров осталось всего-то двести-триста, не больше. Такие дела, такие дела.
Глава двадцатая. Погоня за бандой Татуированного
День начинался жаркий. Бензозаправка в Коломне находилась при въезде в город, так что разыскивать ее не пришлось. Залив бензин в бак и канистру, мы уже выезжали с площадки, как вдруг чуть в стороне увидели – кого бы вы думали? Ни за что не догадаетесь. Четверых короткостриженных – тех самых, которые у поселка Озеры устроили петушиный бой! Трое из них стояли, облокотившись на черную «Волгу», а тип с квадратным лицом, засунув руки в карманы брюк, прохаживался вокруг «Волги»; он был голым по пояс, на его теле красовалось множество татуировок: я разглядел русалок, витязей, портреты вождей и какие-то клятвы. Стало ясно – это и есть Татуированный.
Подъезжающие к бензозаправке водители с интересом рассматривали его разрисованное тело – понятно, не каждый день встретишь такой экземпляр. В свою очередь Татуированный и его дружки разглядывали машины водителей. Мне это показалось подозрительным. «Неспроста разглядывают», – подумал я и остановил Малыша недалеко от «Волги». Не выходя из машины, я решил понаблюдать за подозрительной компанией. Челкаш, выпучив глаза, таращился на Татуированного и недовольно бурчал – он прекрасно помнил встречу у поселка.
В этот момент к бензозаправке подъехал старенький «форд», за рулем сидел парень в очках. Татуированный и его дружки заговорщически переглянулись, кивая на иномарку. То, что произошло дальше, следовало бы запечатлеть на снимках, но от растерянности я забыл про фотоаппарат. Пока водитель «форда» подходил к кассе, один из короткостриженных привязал к заднему бамперу «форда» консервную банку. Я подумал – глупая шутка, а между тем, это был четко продуманный отвлекающий трюк. Отъезжая от колонки, парень в очках услышал сзади страшный грохот и вышел из машины, чтобы узнать в чем дело. Но пока он отвязывал банку, в его машину вскочил Татуированный и рванул с места. Парень бросился за машиной, закричал:
