Зоя Журавлёва - Путька

— Не было бы счастья, да несчастье помогло!

Вот какой был день… Когда мы с Путькой встречаем маму после работы, я всегда вспоминаю этот день.

Я задумалась и не заметила, что мама уже вышла. Её Путька первый заметил. Он подбежал к маме и поздоровался. И мама ему отдала свою сумочку. Путька сразу стал такой гордый! Задрал нос и побежал по тропинке домой. Сумочку в зубах несёт. И так воображает при этом. С ним в это время нельзя разговаривать. Он ни на кого внимания не обращает. Думает про себя: «Вот я сумочку несу! А вы что? Вы просто так идёте!»

— Отдай! — сказала я Путьке, чтобы он не задавался.

Но он на меня только сердито взглянул своими зелёными глазами и ещё сильнее хвост задрал. Кренделем. И убежал вперёд.

— Уже позавидовала? — сказала мама. — Эх ты…

Но всё-таки дала мне книгу. Книгу куда интереснее нести! В ней вон сколько страниц. Толстая! А в сумочке что? Зеркальце, платок, всякие пустяки.

— Мам, хочешь, я тебе звезду подарю? — сказала я.

— Ты уже волшебница? — сказала мама. И улыбнулась. Не поверила, что я правду говорю. Наверное, подумала: откуда Тата звезду возьмёт? Сейчас звёзд даже на небе нет, только тучи.

— А вот и волшебница, — сказала я.

Подставила варежку, и на неё звёзды так и посыпались! Даже варежка заблестела. Это снежинки, как звёзды. Они на руке сразу тают, рассмотреть не успеешь. А на варежке долго лежат, каждая отдельно.

— Бери, — сказала я маме, — я не жадная.

— Вот спасибо! — обрадовалась мама.

Ей, наверное, ещё никогда звезду не дарили. Она хотела самую большую с варежки снять. А звезда сразу растаяла. Только капелька осталась.

— Другую! — сказала я. — Другую!

— Нет, — сказала мама, — мы на них лучше будем смотреть. А руками не надо…

У мамы иногда глаза становятся грустные, как у Путьки. С ней по-весёлому разговариваешь, а она вдруг грустная.

Я только хотела спросить, а тут прямо на нас из-за деревьев выбежала Лада. Она так гордо бежала, что нам с мамой пришлось сойти с тропинки прямо в снег. Лада бы нам ни за что дорогу не уступила. Такой у неё был вид.

— Королева, — сказала мама.

— Она только шоколадные конфеты ест, — сказала я.

— А вот и свита, — сказала мама.

Из-за кустов, прямо за Ладой, выскочил наш Путька, потом лепновский Джек, Шарик из тринадцатого, институтской сторожихи Рекс, Кутька, который ничей, и замдиректорский Султан. И они так дружно пробежали мимо нас, только снег столбом.

— Путька! — закричала я.

А Путька — вот ведь какой! — даже не обернулся. Он красиво бежал, лучше всех. Сильный такой! Весь чёрный. На снегу даже ещё чернее, чем всегда. Прямо чернущий.

— Путька! — крикнула я.

Но он только ухом немножечко дёрнул. Мне так обидно стало! Путька нашёл себе новых друзей…

— Оставь его, — сказала мама. — Надо ему и со своими побыть, правда?

— А мы? — сказала я. — Мы же свои!

— Глупыш, — сказала мама. — Он скоро вернётся.

— Домой? — сказала я.

— Иногда нужно отойти от дома, чтобы понять, что такое дом, — непонятно сказала мама.

Я посмотрела на маму и увидела, что она о чём-то своём думает. А я даже не знаю о чём. У меня вдруг в горле так защипало…

— Мы же с тобой, — сказала мама. — Больше нам никого не нужно.

— А Путька? — сказала я.

— Ты, я и Путька, — сказала мама.

И тут они опять на нас выбежали. Впереди Лада с Путькой, как старые друзья. А сзади, чуть отставая, — Дельби из магазина; он всегда на цепи сидит, такой злой. Он, значит, с цепи сорвался.

— А наш Путька пользуется успехом, — сказала мама.

И вдруг она что-то вспомнила и остановилась.

— Сумочка, — сказала мама. — А где же сумочка? Ой, там же наша зарплата!

Она сегодня как раз зарплату получила и положила в сумочку. Всю зарплату до копейки! А сумочку Путька унёс! Где же сумочка?

— Путька! — закричали мы с мамой. — Путька!

Но он даже не слышит. Они уже давно убежали…

— Я уверена, что он в коридоре положил, — сказала мама. — Путька дисциплинированный пёс.

И мы быстро пошли домой.

На крыльце столько Путькиных следов, сплошные следы! Но сумочки не было. Потом мы в коридоре искали. Нашли старый веник, библиотечный журнал, про который давно забыли, и одну галошу, неизвестно чью. А сумочки не было.

— Может, под крыльцом? — сказала мама.

Я лазила под крыльцо, а мама светила фонариком. Она мне раньше не разрешала лазить под крыльцо. Там бог знает что валяется! Под крыльцом я нашла старый башмак, скакалку и вторую галошу, неизвестно чью. Но сумочка там не валяется, нет.

— Как я сразу не догадалась, — сказала мама. — Ну конечно! Он её в сарай затащил!

У нас сарай никогда не закрывается. Дверь так примёрзла, что не закрыть. Зато и открывать не нужно — входишь, и всё. Мы в сарае долго искали. Мама руку себе поцарапала. На меня полено упало. Мы были уверены, что сумочка лежит где-то рядом и на нас смотрит. Вот тут, за дровами. Очень странно, что мы её там не нашли.

— Я ему уши оборву, — пообещала мама. — Он, конечно, её за домом бросил, в кустах. Ему, видите ли, некогда было…

Мы в кустах ползали-ползали. Там снегу по колено. Я себе щёку уколола. Кусты острые. Мама вдруг фонарик потеряла. Сразу темно стало. Хоть глаз выколи!

— Разве ночью найдёшь? — сказала мама. — Придётся это удовольствие отложить до утра.

— Вы чего тут возитесь? — спросила тётя Клава.

Она ещё только из института. Она там сегодня задержалась. Хотела проверить один результат, но он себя не оправдал, и тётя Клава сразу пошла домой.

— Да вот зарплату ищем, — сказала мама.

И всё тёте Клаве объяснила. Как она положила зарплату в сумочку, а Путька встретил красавицу Ладу из нового дома и неизвестно куда сумочку дел.

Тётя Клава стала так смеяться, ну, до слёз. Я думала, она никогда не кончит. Вот какая тётя Клава весёлая!

Мы с мамой не выдержали и тоже ка-ак вдруг засмеёмся! Сидим, все в снегу, и вот заливаемся. И мама ещё показывает, как я под крыльцо лезла скорчившись. Так смешно! Под крыльцо же иначе не влезть: там тесно! А потом я показывала, как мама в дровах искала. Носом в дрова, как Путька. И говорит: «А ну, ещё в этой дырочке посмотрим!» А там — паутина…

— Давно так не смеялась, — говорит тётя Клава.

— Спасибо Путьке, — говорит мама. — Главное, всё до копейки.

— Проживём, — говорит тётя Клава. — Беру вас на своё иждивение!

И снова мы в темноте как засмеёмся. Так хорошо вечером на крыльце сидеть! Всем вместе. Мороз чуть-чуть пощипывает брови. Приятно так! Я к маме прижимаюсь тихонько. И она меня обнимает. Когда светло, мы с ней стесняемся обниматься.

Вдруг тёти Клавина дверь открылась — шииии!

— Вы чего хохочете? — сказал Димка.

Он, оказывается, устал, лёг и нечаянно заснул. И тут мы его разбудили.

— Здоров же ты спать, Дым Алексеич, — говорит тётя Клава.

— Я только-только глаза закрыл, — говорит Димка. — Меня ещё Путька сначала разбудил. Как затопает в коридоре!..

— Путька? — спросили мы все трое.

— Ну да, — сказал Димка. — Он к нам прибежал! Сумочку на пол бросил — и сразу обратно. Я ему кричу…

— Где сумка? — спросили мы все трое.

— Да вот она, — сказал Димка. — Я её в руках держу. Я из-за этой сумки и заснул. Сел на кровать и думаю: зачем он мне сумку принёс? И незаметно заснул.

Мы все опять посмеялись, но у нас уже сил нет. Один Димка хохотал со свежими силами, когда ему всё рассказали. Но он тоже быстро устал. Одному скучно смеяться!

И мы пошли к нам пить кофе. Мы с Димкой кофе не очень любим. Если бы лимонад!

Потом мы с мамой ждали Путьку. Всё придумывали, как мы его обманем. Мы ему скажем, что сумочка потерялась. Пусть теперь ремень нюхает!

Но Путька даже ночевать не пришёл.

— Ишь как загулял, — сказала мама.

Я сразу поняла, почему он не пришёл. Ему стыдно. Он же вспомнил, что бросил сумочку. Ему мама так доверяет, а он бросил.

И тут я заснула.

А Путька только утром пришёл. Такой виноватый! Прямо ползком по комнате и тихонько в уголке лёг. Будто глаза закрыл, а сам за нами подглядывает. Думал, мы его будем ругать.

— Явился? — строго сказала мама.

Но Путька понял, что она не сердится. Он по маминому тону понял. Его не обманешь. Он сразу запрыгал. И на задних лапах потанцевал, хотя мы не просили.

— Ладно, ладно, — сказала мама.

И мы с Путькой пошли провожать её до института. Я взяла книгу, а Путька нёс сумочку. Он её осторожно нёс, прямо на цыпочках. И на всех так важно смотрел.

Из нового дома вышла Лада. Но Путька даже не обернулся.

Зима давным-давно прошла. Я о ней уже забыла. Всё белое, совсем неинтересно. Я лето больше люблю. Оно красное, синее, жёлтое. Столько цветов! У нас весь дом в одуванчиках. Я из одуванчиков плету венки, а Путька их нюхает. У него нос жёлтый, так он нюхает.