Зимой на дачу я привезла своего Акбара, чтобы научить Литджи буксировать лыжника. Эта служба легче всего усваивается собаками методом подражания. Вперед пускают обученную собаку, а за ней — собак, не умеющих еще тащить по команде «вперед». Лотта нас не интересовала, мы не хотели тратить время на эту лентяйку и ее оставили на участке, закрыв калитку. Катались мы на улице возле дома, и вдруг Лотточка подняла такой крик и визг, что нельзя было выдержать. «Вот всегда так, — кричала Лотта, — все интересное не для меня, всегда меня обходят! Сиди тут закрытая и забытая…»
Мы не выдержали, решили, что такое невиданное рвение надо поощрить. Надели на Лотту шлейку и пустили бежать с Акбаром. Лотта рванула изо всех сил, пронеслась метров пятьдесят и встала. «Что вы, братцы, ведь это же тяжело…»
Но мы решили все-таки заставить ее бежать дальше. Когда Лотта увидела, что шутить мы с ней не намерены, она покорилась, бедняжка, побежала, но так, чтобы тянул только один Акбар, а Лотта бежала рядом и не натягивала поводка.
«Дураков работа любит…» — рассудила хитрая Лотточка.
Эрдельтерьеры — собаки среднего роста, квадратные, очень подвижные, сильные, ловкие и веселые. Окрас у них всегда чепрачный, шерсть жесткая, как бы завитая, на морде усы и борода, что придает этой породе милую оригинальность.
В дрессировке они поначалу довольно упрямы, но зато долго помнят то, чему их научат. Дрессируются на все виды служб.
Мы много лет подряд выезжали на дачу на Карельский перешеек на все лето, и я брала туда двух эрделей на дрессировку.
Мать — Лушка, которую мы в шутку называли Лукрецией, и ее дочь Дота. Дота жила у нас уже не первое лето и чувствовала себя как дома. Мой же Акбар ее очень уважал за самостоятельность и благоразумие. Она держалась степенно, с достоинством дамы преклонных лет, и за это Акбаром ей разрешалось многое такое, чего не дозволялось другим.
Дота уже была прекрасно дрессирована, но у нее был пунктик на почве дрессировки — охрана вещей. Где бы она ни находилась, чем бы ни была занята, она всегда стремилась что-нибудь поохранять.
На показательных выступлениях, когда ее оставляли одну рядом с хозяйской сумкой или чемоданом, Дота охраняла виртуозно. Даже когда к ней подбирались сразу несколько человек с разных сторон, она успевала бросаться на каждого, кто протягивал руки к вещи, грозно рычала и скалила свою бородатую морду. Хотя это и было красивым зрелищем, но не удивительно, что собака бдительно охраняет хозяйские вещи. А вот когда мы приехали на дачу и таскали вещи с машины в дом, собаки неслись в сад, чтобы порезвиться, Дота же в это время лихорадочно собирала свои вещи в угол комнаты, где, как ей казалось, будет ее собственное место. Снесет туда все: коврик, миску, расческу — и начнет охранять свое имущество, хотя никто на него не посягает. Никто Доту не уполномачивал делать это, но ведь в такой сумятице долго ли потерять что-нибудь. И она лишает себя удовольствия, не бежит в сад к собакам, а лежит, грозно поглядывая по сторонам, и рычит.
В другой раз шли мы в лес, и кто-то из собак нарушил одно из правил, установленных Акбаром, — началась драка. Все бросились разнимать собак, побросали корзины, а заботливая Доточка собрала все корзинки вместе и улеглась охранять их. «У каждого свои обязанности», — решила она.
На прогулках Дота была сдержанна и с осуждением поглядывала на молодую рыжую коллюху Орнату, которая, по мнению многих, считалась красоткой, но вела себя невоспитанно и легкомысленно. Она носилась как угорелая по горам и оврагам, увлекая за собой остальных собак и даже Акбара, который в другое время едва замечал ее. Орната дразнила собак палочками, шишками: схватит палку побольше, подбросит ее вверх и начнет носиться мимо Доты, а Акбар за ней, норовит отнять. Такую возню поднимут — смотреть стыдно. Но когда все успокоятся и собаки снова спокойно бегут вперед, Доту вдруг прорвет: схватит она тоненький высохший прутик и ну крутиться с ним перед Акбаром, неловко подкидывая задом то в одну, то в другую сторону. Акбар смотрит на Доту с недоумением: непривычно видеть, как она заигрывает. Дота вдруг почувствует неловкость своего положения, смутится и, огрызнувшись на засмотревшуюся на нее собаку, побежит дальше. Дота очень послушная, умная и милая собака, и забавно смотреть на нее, когда она теряет в пылу ревности контроль над собой.
Но вот ее мамочка — Лушка — совсем другая собака. Прежде всего о внешности: я узнала Лушку, когда ей минуло десять лет. В этом возрасте собака считается уже старой. Когда-то Луша, может быть, и была красивой собакой — старость, как известно, не красит. Дети у нее были красивые, но к тому времени, когда Луша приехала к нам на дачу, она была страшна. Шерсть на спине вся вылезла, кожа шелушилась от авитаминоза (болезнь старых собак, возникает из-за отсутствия витаминов), хвост, толстый у основания, кончался тоненьким и совершенно голым обрубком. Голова маленькая, глазки слезящиеся и несчастные. Краса эрделей — усы и борода — были обтрепанные и жалкие, к тому же Луша хромала на все четыре ноги попеременно. В ее болезнях я не сомневалась, ведь они все были налицо. Поэтому я не установила за Лушей строгого надзора, как обычно за всеми новичками. Скорей, скорей старую больную собаку выпустить на травку! Полежит она на солнышке, погреется, понежится, может, поправляться начнет…
Но Луша рассуждала иначе. День, два она действительно грелась и нежилась, но на третий день я заметила в ее поведении нечто такое, что насторожило меня.
Луша стала поглядывать на дорогу и следить внимательно, чем заняты люди. Выждав момент, когда в саду никого не было, она встала, огляделась и пошла к дороге. Сначала она хромала и шла медленно, но чем дальше уходила от дома, тем быстрее двигалась и наконец, бросив прощальный взгляд на дом, помчалась изо всех сил, о которых я и не подозревала. Я прервала свои наблюдения и помчалась за ней вдогонку, но куда там… Ни лаской, ни угрозами ее было не остановить. Я очень тревожилась за Лушку: кругом лес, начался охотничий сезон, могут ее погрызть собаки, или она угодит под шальную пулю охотника. Словом, мне мерещились всякие ужасы.
Я прицепила Акбара на длинный поводок и, сказав ему: «Ищи Лушу, след!» пустилась за ней по следу. Сначала мы прибежали на базу «Спартак» за полтора километра от нас, где жили у егеря десять гончих собак. Мне сказали, что бородатая кудрявая собака, похожая на овцу, действительно прибегала, но потом убежала в лес. Дальше мы бежали по лесу до озера километра два с половиной, и там Акбар резко повернул к дому. Я ужасно сердилась, полагая, что ему просто надоело искать Лушку и он считает это занятие бесцельным.
Когда мы влетели домой, все в болотной грязи, в пуху, изрядно поцарапанные, бежали ведь не по дороге, а по кустам и болотным кочкам, — то услышали, что Луша дома, забралась под кровать и не выходит. Когда я бежала от озера к дому, то мечтала: «Только бы пришла эта мерзавка домой, уж я ей задам такую трепку, что из дома носа больше не высунет…»
Не дав себе отдышаться, я позвала ее, чтобы тут же отодрать, но ко мне вылезло, вдавливаясь в пол, измызганное, измученное существо, едва ли походящее на собаку. Два слезящихся глаза смотрели на меня смиренно, с тоской: «Ну, виновата, ну, бей…»
У кого же поднимется рука на старую несчастную собаку, да еще с такой покорностью подставляющую свою спину! Проворчав что-то нелестное о ее нравственности, я бросила поводок.
В смирении прошло несколько дней. Мы уже позабыли, что за Лушей нужен контроль, как она снова убежала. На этот раз вместе с Дотой, решив, что вдвоем веселее в пути, да и возвращаться лучше вместе.
Сначала она побежала к гончим. Там они ближе познакомились с собаками, но повеселиться всласть не удалось: все собаки сидели на цепях, да и егерь был не очень гостеприимен.
Тогда она пригласила Доту еще в одно заветное место, к лесному озеру, — там жил один красавец неизвестной породы. Но степенная Дота уже испытывала угрызения совести за самовольство и не пошла с ней, а вернулась домой, а Луша гуляла весь день и всю ночь; только к утру я услыхала царапанье в дверь и жалобное поскуливание. Когда я открыла дверь, то она легла и замерла, не смея переступить порог, ожидая моей реакции, и только обрубок хвоста робко повиливал, указывая, что остатки совести у этой собаки все-таки сохранились.
Немецкая овчарка — собака крупная, с растянутым корпусом, крепкая и сильная. Голова клинообразной формы, уши стоячие, как у волка, глаза темные, очень выразительные, живые и проницательные. Морда заостренная, зубы белые, прикус правильный, ножницеобразный, как и у всех других пород, кроме боксера. (Ножницеобразный прикус — это когда верхние зубы плотно находят на нижние, как ножницы.) Конечности мускулистые и крепкие. Хвост сабелькой опущен книзу. Окрас самый разнообразный — от белого до черного. Раньше было больше серых овчарок различных оттенков, а теперь разводят чепрачных — темный верх и рыжий или светлый подпал (низ).
