В ожидании нашего приезда Чарлин собрала целую кипу рисунков и поделок Джои — все они были посвящены Девону. Она сказала, что знакомство с собакой оказало на мальчика самый неожиданный эффект, вызвав у него невиданное желание общения, вылившееся в поток рисунков и сочинений. Раньше с ним не случалось ничего подобного. Она позвонила его родителям и поделилась с ними этой новостью. Они тоже очень разволновались и выразили надежду на то, что эта встреча не станет последней и Девон сможет регулярно навещать Джои. Разумеется, никто из нас не был уверен в успехе. Впрочем, что может порадовать истинного собаковода больше, чем возможность помочь такому ребенку, как Джои?
Джои ждал нас во дворе. Следуя за Чарлин, мы прошли через дом, наткнувшись по дороге на группу воспитанников, которые при виде собаки тотчас же принялись кричать и хлопать в ладоши. Гомер в ужасе прижал уши.
Нужно было успокоить его и уговорить не обращать внимания на шум и крики, но, разумеется, не в такой обстановке. Поэтому мы вернулись к моему грузовику, и я посадил Гомера на заднее сиденье, а сам вернулся обратно вместе с Девоном. Шум нервировал и его, но не так сильно, как Гомера.
Джои, которого предупредили о нашем приезде, был одет точно так же, как в день нашего знакомства (минус бейсболка) и держал в руках кружку-непроливайку — обычно из таких поят младенцев. При виде Девона он громко завопил и рефлекторным движением бросил в него кружкой.
Кружка ударилась собаке в плечо. Девон подскочил и быстро отступил к двери, поглядывая на меня. Я сунул ему несколько кусочков вяленой говядины, надеясь, что угощение, как обычно, успокоит пса. Он расслабился и взглянул на Джои. Должно быть, он вспомнил мальчика, потому что его хвост неуверенно шевельнулся. Чарлин встала рядом с креслом Джои и напомнила ему о том, что он должен обращаться с Девоном осторожно, если не хочет, чтобы тот ушел.
— Де-он! Де-он! — закричал Джои. Девон подошел к его креслу и, вильнув хвостом, лизнул Джои руку. На этот раз он не стал вскакивать мальчику на колени, а сел на траву рядом с креслом, чтобы Джои мог дотянуться до него и погладить. Чарлин снова взяла мальчика за руку и показала ему, как это делается. Я выдал Девону очередную порцию лакомства и отошел к стулу, поставленному для меня в противоположном конце двора.
Меня поразило, что пес, отличавшийся крайней возбудимостью и редко отходивший от моей ноги, сидел как привязанный возле кресла ребенка-инвалида, неожиданно проникшегося к нему любовью. Казалось, эти двое общаются друг с другом каким-то неведомым мне способом. Через пару минут Джои успокоился, и его лицо осветилось лучезарной улыбкой. Девон лежал почти неподвижно, — я никогда не видел его таким спокойным и умиротворенным. Но в одном я уверен на сто процентов: пес понимал, что делает нечто важное, и был, судя по всему, увлечен этим ничуть не меньше, чем Гомер своими овцами.
Позднее Чарлин, тоже поразившаяся царившему между ними согласию, спросила меня, что, по моему мнению, думает в этой ситуации собака.
— Вам не кажется, что он понимает, как в нем нуждается Джои? Мне очень хотелось бы иметь возможность подтвердить это предположение, и я с трудом удержался от искушения. Но я знал, что у Девона есть и собственные проблемы. Предыдущий хозяин готовил его к соревнованиям по послушанию и воспитывал очень жестко, однако Девон провалился на испытаниях, и его заменили, а потом и вовсе отослали прочь. Когда я взял его, он ходил за мной, как привязанный, и даже выпрыгивал в окно, если я уходил из дома.
Львиная доля работы, которую я провел с ним за последние два года, была сосредоточена на формировании в нем ощущения безопасности — в моем присутствии или без него. Он по-прежнему следил за мной с зоркостью ястреба, требовал внимания, оттеснял беднягу Гомера, когда я протягивал руку, чтобы его погладить, втискивался в постель между мной и моей супругой. При каждом удобном случае Девон охотно забывал об овцах, предпочитая постоять рядом со мной, чего не сделал бы на его месте ни один истинный бордер-колли.
А Джои звал его по имени, фокусировал на нем все свое внимание. Я подозревал, что Девон, которому так и не удалось окончательно победить свою чрезмерную потребность ощущать внимание к своей персоне, отвечал именно на это поведение мальчика.
Однако Чарлин уверяла, что я недооцениваю свою собаку. Он работает, когда общается с Джои. Девон представлялся ей некоей диснеевской собакой, героическим представителем семейства псовых, со всех ног примчавшимся на помощь больному ребенку.
Может быть, она была права, — об этом я размышлял всю обратную дорогу. Может быть, я склонен к излишней циничности в истолковании собачьего поведения. Впрочем, имеет ли значение, какими мотивами руководствовался Девон? Следовало принимать в расчет лишь то очевидно благотворное воздействие, которое он оказывал на Джои и, как мы рассчитывали, будет оказывать в обозримом будущем.
Самым поразительным казалось то, что Девон — моя собака, мой собственный источник бескорыстной любви, мой заветный друг (по версии Дороти Берлингхэм) — на моих же глазах сменил специальность. Он отказался от древнего искусства пастуха, которое, впрочем, никогда не было для него смыслом жизни, как, скажем, для Гомера, и всеми четырьмя ногами увяз в новой профессии. И все же я понимал, что его истинным предназначением является не работа с овцами и даже не визиты к Джои, а помощь своему хозяину, то есть мне.
«Земляничный кряж» Кэролин Уилки — ее ферма, а по совместительству и тренировочная база — находилась неподалеку от школы Джои. Я посадил Девона в контейнер для перевозки и вышел с Гомером, чтобы потренироваться в работе со своенравными и непокорными баранами. Эти бараны не имели ничего общего с престарелыми, кроткими созданиями, привыкшими к общению с собаками, которых обычно показывают на выступлениях. Их было около дюжины, и при приближении собаки они не собирались в отару, а разбегались в разные стороны, лягались, прятались в колючем кустарнике.
Мне приходилось наблюдать за тем, как многие собаки, в том числе и мои, буквально валились с ног после погони за ними. Но Кэролин считала, что Гомеру такая задача вполне по плечу.
Выпущенные из загона мятежные бараны немедленно рассыпались по лугу, не испытывая никакого желания встречаться с пастухом. Они ринулись за амбар, затем отбежали к лесу и кустам — слишком колючим, чтобы я решился полезть за ними вслед. Но Гомер с энтузиазмом принялся за дело. Целый час под палящим солнцем он выслеживал и загонял баранов одного за другим, не обращая внимания на шипы и колючки, впившиеся в его шерсть. Он задыхался, хромал, — подушечки на лапах были сбиты, — и я несколько раз протягивал руку к рации, намереваясь вызвать Кэролин на помощь.
Однако Гомер не собирался сдаваться, и я не решился его останавливать. Каждый раз, когда я хватался за рацию, из кустарника выскакивал очередной баран, и Гомер упрямо начинал преследование.
В экстазе почти религиозном я наблюдал за тем, как в моей молодой собаке пробуждаются древние инстинкты, заставляющие ее гоняться за проклятым бараном и опережать его, предугадывая его маневры. В конечном итоге, свернув по тропинке к пастбищу, я с величайшим изумлением увидел Гомера, сидящего возле пасущейся отары. Он бдительно следил за овцами и не давал им разбежаться. Казалось, они смирились со своим поражением и признали его авторитет. Впрочем, не исключено, что они решили спокойно попастись.
Я не мог не подумать о том, как, должно быть, ценили такую настойчивость предыдущие поколения ирландских фермеров. Язык моего Гомера свисал до земли, а лапы кровоточили, но он практически без моего вмешательства сообразил, что от него требовалось, и не отступил, пока не выполнил свою задачу.
Потом, когда овцы вернулись в загон, — для этого нам потребовалось выдержать еще одно сражение, — я выпустил Девона. Он покосился на овец и припал грудью к земле, приглашая Гомера поиграть. А тому никакая усталость не могла помешать принять такое предложение.
Собаки принялись носиться по ферме, описывая круги, пугая белок и кроликов и гоняясь друг за другом; их энтузиазм был настолько заразителен, что я громко рассмеялся. Какое удовольствие наблюдать за этими созданиями, с таким увлечением отдающимися игре и работе.
Потом они снова меня удивят, и не один раз. Кэролин настояла на том, чтобы я не откладывал тренировки в долгий ящик. Пройдет несколько недель и месяцев, и уже Гомер будет сидеть на коленях у Джои, а Девон заинтересуется овцами. Собаки не стоят на месте, точно так же, как и их работа.
За эту книгу я чувствую себя в неоплатном долгу перед многими людьми. На этот раз у меня значительно больше соавторов, чем во время работы над предыдущими одиннадцатью книгами, написанными сравнительно самостоятельно.
