Верхов метался между боевиками Гасабкули как тигр по клетке. Пес, который пришел на помощь капитану, дрался с ним рядом. И как дрался… Верхов даже проникся к нему… Боец! Классный боец! И друг… Этот — точно друг! Как бишь его?… Вар!
Теперь прицельно выстрелить в них было почти невозможно… Хотя…
— Кантемир, пробей ему руки! — снова скомандовал Гасабкули.
Кантемир навел снайперскую винтовку на фигуру, что металась между боевиками.
Двойной блок с уходом с линии…, локоть…, не дать себя захватить…, колено…, встречная подсечка…, снова уход…, не дать себя захватить!!! Если схватят, тогда «лимоночку» им… И себе. Нырок…, пальцы в глаза! На!!! На память! Еще уход…, Сволочь! Схватил собаку за ошейник…, и с ножом еще… На!!! Сука, не ударишь! Блок ногой на нож…, и в рожу ему! Еще ногой…, молодец, Варчик, дай ему!!!
Вар схватил уже падающего боевика за руку с ножом и тот громко закричал от боли. Рывок! И противник свалился в ноги его другу. Другу??? Другу!!!
Негромкий выстрел донесся как бы издалека и пуля пробила мягкие ткани предплечья Верхова. Он схватился другой рукой за рану и тут же пропустил сильный боковой удар в голову. Упал на колено. Вар, бросив врага, что громко кричал, подскочил к капитану. На мгновение замер. И тут же снова прозвучал выстрел и шея собаки окрасилась кровью. Верхов, видя, что сейчас собаку добьют, упал просто на нее всем телом… И повторного выстрела не прозвучало. Боевики сошлись над человеком и собакой, потерявшими сознание… Достать «лимонку» Верхов просто не смог.
— Назад! Стоять! — орал Гасабкули подчиненным, которые в запале схватки готовы были руками разорвать беззащитных врагов на части.
— Назад!!! — Гасабкули, отчаявшись прекратить это избиение, дал длинную очередь из автомата просто над головами боевиков. Те остановились и, тяжело дыша, оглянулись на командира.
— Назад!!! Убью, кто еще их тронет!!! Всем стоять!!! — Гасабкули не шутил. И они это поняли. Слегка расступились, все еще тяжело дыша. Еще один громкий окрик командира заставил их отойти от двух неподвижных тел.
— Связать и перевязать обоих! — снова скомандовал Гасабкули, — потом с ними развлечемся… Осмотреть свои раны! Перевязать! Этих понесем к ближайшему аулу. Там и передохнем. К себе отправимся завтра! Все!
* * *
Этьен бежал из последних сил. Останавливаться было нельзя. Там сзади остались люди, с которыми он успел подружиться, с которыми приехал сюда делать одно общее дело и которых сейчас там убивали… Ему страшно повезло в том, что он услышал подход боевиков Гасабкули, оставленных в засаде у выхода из ущелья, прежде чем они заметили его. Он упал в листья и затаился, а боевики, спешившие на помощь своим, пробежали от него буквально метрах в четырех. И не заметили. Выждав несколько минут, пока они не скроются из виду, и убедившись, что впереди не раздается звуков, свидетельствующих о наличии людей, Этьен снова помчался в прежнем направлении.
Откровенно говоря, Этьен никогда особенно-то бегать не любил. Всю свою жизнь живя в предместье Парижа, он, конечно, выполнял все «положенные» для культурного француза «процедуры», как утренняя пробежка, разминка в спортзале, сауна и т. д., но предпочтение он отдавал плаванию. Вот когда душа его пела, тело его переставало ощущать свой вес и мышцы радостно принимали умеренную нагрузку, скрупулезно рассчитанную тренером. Так что, Этьен, без сомнения, был в не плохой физической форме. Хотя соблазны этого мира тоже не оставили его равнодушным. И бутылочка полусухого винца за обедом, и изысканная сигарилла трижды в день, и милая Софи, пару раз в неделю навещавшая одинокого холостяка.
Вот когда Этьен пожалел, что не бегал круглые сутки. Сейчас он задыхался, сердце его бешено колотилось в груди и руки почему-то стали слабыми и тяжелыми. И начали очень болеть в предплечьях. Но Этьен бежал. Он уже миновал выход из ущелья и теперь старался припомнить, что рассказывал Верхов о нахождении его части. Это не очень далеко… Где-то километров пять всего после ущелья. Вроде на север… Найду. Только бы боевиков больше не встретить…
— Кто мог подумать, что Миссия с самого начала потерпит такой провал? — думал Этьен, — как такое могло произойти? Почему эти скоты сразу начали стрелять? Ну да, они же не знали, кто мы… На нас же не написано… Мы же не нацепили плакатики… Да кто их читать здесь стал бы?… Чушь! А Верхов как там? Может уже и не жив… Дерьмо!… Дерьмо!!! Такой парень…
Этьен попробовал сверить направление бега по солнцу. Вроде правильно пока. Верхов же говорил, что недалеко. Верхов говорил… Где он теперь Верхов? Как его хоть звали?… Не помню…
Мысли отвлекали Этьена от усталости. Он не сосредоточивался собственно на беге. Бег был только фоном, но мысли не давали ему покоя… И все же он начал уставать. Он бежал все медленнее и медленнее. Дышал все тяжелее и тяжелее. Пора бы уже и передохнуть, наверное. Пора…
До расположения части Верхова ему оставалось бежать еще всего лишь три с половиной километра.
* * *
Кифаятулла еле передвигал ноги. Почти час он нес Кянды на руках, не позволяя никому прикоснуться к уже остывающему телу собаки. После гибели Кянды он больше ничего не видел. Перед его глазами было только тело собаки, которая приняла на себя пули. Те, что предназначались ему…
Он не видел, как его люди добили последних оставшихся дезертиров. Как они расстреливали диких собак. И как только пара последних собак сумела ускользнуть с места боя живой. Черт с ними! Сами подохнут…
Боевики Кифаятуллы видели, как страдает их командир и хотели бы ему помочь, но они не решались даже подходить к нему сейчас. Сейчас его лучше не трогать.
Кифаятулла шел прикрыв глаза и тихо что-то бормоча себе под нос. То ли напевая, то ли баюкая уже мертвую собаку. Его голос напоминал одновременно и стон, и молитву, и плач. Из глаз его все еще катились слезы. Наконец, он остановился, уже просто не в силах идти дальше, опустил собаку на землю и тяжело вздохнул. Боевики остановились поодаль, ожидая приказаний. Или действий. Или чего-угодно, кроме этого нескончаемого монотонного бормотания…
— О нас он так не выл бы…, — проговорил кто-то тихо. И упал с простреленной головой. Слова были сказаны тихо, но Кифаятулла услышал…
— Кто-нибудь, возьмите его. — сказал он, — донесем до ближайшего аула. Там я его похороню.
Больше не было сказано ни слова. Двое ближайших помощников главаря взяли тело собаки и понесли его в направлении аула. Следом за ними плелся и сам Кифаятулла. Труп убитого им бандита так и остался лежать там, где человек нашел свой смертный час.
* * *
Две группы боевиков, под командованием Кифаятуллы и Гасабкули, встретились в зарослях, невдалеке от аула. Не радостная это была встреча. Бойцы Кифаятуллы копали могилу для Кянды на пригорке. А группа Гасабкули, кроме Верхова, Эндрю и Вара, принесла с собой еще восемнадцать тел убитых десантником боевиков. Почти каждый живой нес мертвого. После недолгого отдыха здесь же решили похоронить всех убитых и принялись копать для них одну общую могилу.
Верхов и Вар уже пришли в себя. Крепко связанные, они лежали рядом друг с другом и даже не могли пошевелиться. Верхов тихо говорил что-то, обращаясь к собаке:
— Ничего, брат, не дрейфь… Это еще не самое страшное… Мы им еще много чего покажем…
Вар, в ответ на слова капитана, пару раз ударил хвостом о землю. К счастью, пуля Кантемира попала в металлическую пряжку ошейника и лишь по касательной прошла через мышечные ткани шеи собаки. Вар был ранен, но был, в основном, лишь оглушен. Потерю крови остановила повязка, которую наложили бойцы Гасабкули. Так что…
В словах Верхова, в равной степени, была и похвальба и трезвый расчет. Никто не знал, что у него на внутренней стороне брючного ремня сзади был прикреплен подпиленный и очень острый скальпель. Как раз на такой случай, как сейчас, — когда руки связаны за спиной… Но только сейчас пробовать перерезать веревки, что его связывают, просто глупо. Бандиты вокруг.
В это время Кифаятулла и Гасабкули рассказывали друг другу о том, что произошло.
— Кянды погиб.
— Я понял…
— За меня…
— Да…
Они немного помолчали и Гасабкули, что бы как-то отвлечь командира от его мыслей, сказал:
— Этот Шайтан один перестрелял почти всех моих людей! Если бы не подошли те, кто стоял на выходе из ущелья — живым его взять мы бы не смогли…
— Он того стоил… А «фирмача» обменяем…
— И собака у них ничего. Интересно будет его с Ханом…
— Не говори о собаках.
— Да.
Эндрю все это время находился, хоть и неподалеку, но все же отдельно, от Вара и Верхова. Он был в шоке. Боевики Гасабкули добили его товарищей и всем отрезали головы. По приказу Гасабкули. Этим можно будет попугать федов… Один черт подохли бы. Все равно лечить их никто не собирался… Незачем…
