адекватном состоянии: не под наркотой, не под алкоголем. Осознавать, что и зачем она делает. Выбирать адекватных партнеров. Понятно, что не всегда можно разглядеть мудака. Но хотя бы поверхностным взглядом оценить, не принимает ли он наркотики, не трахает ли он всех, до кого может дотянуться, — мы все в состоянии. Посмотрите внимательно на своего потенциального любовника, прежде чем лечь с ним в постель. И если возникают хоть малейшие сомнения — не надо. Не надо обесценивать себя до такой степени, чтобы соглашаться на любой секс. Не кидайте ему свое тело в жертву, как кость, как кусок мяса. «Хочешь без презерватива? Давай. Любой каприз. Под лестницей в студенческом общежитии? С удовольствием! Под наркотой? Конечно!» Все это не про секс. Не про настоящее удовольствие. А про то, что женщина зачем-то отдает себя в жертву этим мужчинам. И тут надо разбираться, чего ей не хватает, зачем она так себя ведет и что сделать, чтобы такое поведение устранить.
Времена меняются, и все больше женщин хотят чувствовать себя свободными, раскрепощенными и сексуальными. Но до сих пор огромное количество женщин используют секс для того, чтобы манипулировать мужчиной. «У меня есть секс, у тебя — все, что мне нужно. И пока ты не дашь то, что нужно мне: айфон, шубу, машину, бокал шампанского, в конце концов, — ты не получишь секс». В современном мире возникло даже такое понятие, как «влагалище с зубами». Это когда мужчина погружает член во влагалище и тут же, в ту же секунду попадает в капкан. Он теперь в плену. Женщина, которой владеют не желания, а холодный расчет и разум, начинает им манипулировать с помощью секса.
Это практикуется и в разовых отношениях, и в постоянных, и даже в браке. Еще одно понятие, возникшее не так давно: «бытовая проституция» — когда женщина спит с мужчиной и он ей платит. Речь, разумеется, не идет о том, что он ей перечисляет на карту оговоренную сумму за сеанс, как обычной проститутке. Там все гораздо тоньше. Мужчина обеспечивает такой женщине материальные блага, а она терпит секс с ним, потому что хочет новый айфон, машину, да и просто денег для жизни, а работать при этом не хочет ни в какую. Вы удивитесь, сколько браков вокруг строится на этом принципе. Женщина в таком браке натурально торгует собой. Отдает во владение мужчине свое тело, получая взамен устойчивое материальное положение.
И удивительно, сколько существует на свете женщин, для которых именно эта схема — предел мечтаний. И плодятся такие женщины, и множатся. Принцесски такие. Феечки. С тонкими голосками и тонкими пальчиками. «Я не хочу ничего решать — купи мне платьице, айфончик, яхточку. А я тебе что? Как — что?! Писечку!» Предложение пойти поработать или поучиться таких феечек оскорбляет до глубины души. Они уверены, что женщина работать не должна и что ее главная функция, можно даже сказать, предназначение — хитростью и манипуляцией выбить из мужчины как можно больше денег. И главное оружие в этой борьбе — секс.
Мы все видели в кино и читали в книжках про американских домохозяек начала прошлого века, которые изворачивались, как могли: готовили, наряжались-красились, обхаживали своего уставшего супруга, пришедшего с работы, прощали измены — только чтобы он не ушел к другой и не оставил их с детьми без средств к существованию. Эти домохозяйки всегда вызывали жалость и сочувствие: они не могли самостоятельно принимать решение, распоряжаться деньгами и личным временем. Почему же такая схема вдруг стала рабочей и, более того, превратилась в предел мечтаний? Да еще и в нашей стране?
В России женщина никак не защищена государством. У нас очень плохо отлажена система взыскания алиментов; из рук вон плохо ведутся и решаются дела, касающиеся домашнего насилия, от которого в подавляющем большинстве страдают женщины. А фраза «баба-дура» стала уже чуть ли не национальной идеей. Выйдите на улицу и спросите у первого встречного мужчины: «Баба — она кто?» «Дура, конечно же», — ответит он, не задумываясь. Бабы, по мнению наших мужчин, не умеют водить машину, бабы не умеют зарабатывать деньги, а если и умеют, то одним известным всем способом, — «насосала». Да и вообще — соображать не могут в принципе. И женщине, воспитанной в этой парадигме, очень сложно вдруг взять, выйти из своего угла, в котором она, зашуганная и пыльная, просидела почти с рождения, и заявить о себе в полный голос: «Вот она я! Я все умею и все могу и со всем справлюсь сама!» Проще сидеть в этом углу и ждать, когда придет кто-то и за нее все решит. И поэтому женщина откатывается в своем развитии на уровень пятилетнего ребенка, требующего, чтобы его сводили туда, свозили сюда, дали ему мороженое и не заставляли решать математику. «Ах, мир такой враждебный, я боюсь… Но у меня есть защитник — он сейчас придет и все порешает. Я сейчас позвоню зае, и зая вас всех побьет, а мне купит новую машину». Так жить гораздо проще.
И при этом эти феечки чаще всего росли в советской семье, в подавляющем своем большинстве однополой: состоящей из мамы, ребенка… и бабушки. И, взрослея, видели вокруг себя именно такие семьи. И если в Советском Союзе эта система хоть как-то поддерживалась государством, хотя выплаты у матерей-одиночек и алименты на детей тоже были не ахти, то в последнее время ответственность за функционирование вот этой «однополой конструкции» целиком и полностью легла на плечи такой вот одинокой мамы. Абсолютно женская территория, куда нет входа мужчинам и где женщина берет на себя его функцию. Она зарабатывает, а ее мама сидит с ребенком. Женщина содержит всех: родителей, себя, детей. Она несет ответственность за всех. И она не может себе позволить устать, заболеть, бросить все и уехать, потому что, кроме нее, кормить и поднимать эту ораву некому. И на себя саму у женщины сил никаких не остается. Какие там желания? Дожить бы до пенсии: дождаться, когда родители умрут, а дети вырастут, и наконец-то уйти на покой. Они тянут эту лямку в тупой надежде, что когда-нибудь дотянут. И, разумеется, отношение к мужчинам в такой семье совершенно однозначное: убить гада, который их бросил. А если не убить, то хотя бы выдоить из него все, что можно выдоить. И девочки, живя в этом мире уставших, разочарованных женщин, делают вывод: «Мы так жить не хотим. Мы
