Она положила ладошку с совершенным маникюром на мою коленку.
– Мне так нравится твой акцент! – восторженно сказала она. – Ты откуда?
– Из Йоркшира, – ответила я. – А ты?
– Из Мичигана.
Очаровательно! Но тут толпа беспокойно зашевелилась, и мы двинулись дальше к своей цели. К несчастью, Т. и ее парень разместились в целых трех столах от нас. Сидя за столом, где были в основном супружеские пары, я обнаружила рядом с собой жену общего знакомого. Она пьяно оглядела нас. Когда Н. отвернулся поговорить с кем-то, она спросила:
– Ну, и давно вы снова вместе, а?
– Э-э… да нет, мы просто друзья, знаешь ли.
– Ну, конечно, видали мы таких друзей! – она хитро мне подмигнула, давая понять, что не поверила ни одному слову. Это обвинительное заключение могло бы сойти за остроту, не пролей она одновременно красное вино на свое платье.
Речи были жемчужиной вечера. Увешанный медалями паралимпиец с воистину неиссякаемым запасом сексуальных анекдотов, за ним – спортивная звезда, за ним – седоволосый мужчина с брюшком… Мастерство ораторов было таким, что даже я, вопиющая дилетантка во всем, что не имеет прямого отношения к сексу, сумела целых двадцать минут притворяться, что мне интересно.
Затем все общество рвануло на танцпол. Я танцевала, пила, опять танцевала. Краем глаза заметила Н. на боковой линии, что-то шепотом втиравшего Т. Хороший мальчик, подумала я. Когда она ушла танцевать со своим парнем, я разыскала его.
– Ах ты, хитрый лис! Что, расколол ее на телефонный номер?
– Откровенно говоря, ее больше заинтересовала ты.
– Да ну? – я оглянулась на танцпол, где ее кружили по очереди трое мужчин – эксперимент на центробежную силу и ее воздействие на натяжение ткани. Насколько я могла видеть, платье все еще не сдавало позиций – то ли благодаря черной магии, то ли двустороннему скотчу.
– Ага, только я думаю, что свел твои шансы к нулю.
– Каким образом?
– Я сказал, что ты пойдешь на это, только если я буду участвовать.
– Ну, ты полный ублюдок! – Я ткнула его в плечо, больше повредив своему кулаку, чем ему.
Он чмокнул меня в макушку:
– Просто спасаю тебя от тебя самой, дорогая.
Понедельник, 5 января
Секс: руководство для энтузиаста-наблюдателя
• Секс-шоп. Обычно не торгует сексом как таковым. Лексический эквивалент того, чтобы зеленную лавку, рай для вегетарианцев, называть мясным рядом.
• Горячий секс. Воспроизводит с максимальным приближением визуальный эффект порнографии. См. также Секс по телефону.
• Хороший секс. Тот, при котором получаешь все, что хочешь.
• Плохой секс. Тот, при котором кто-то другой получает все, что хочет.
• Секс-кошечка. Женщина достаточно очаровательная, хотя часто полагающаяся на корректирующее белье.
• Сексуальный. Обычно этот термин связан с брачными ритуалами животных или расцветающими гормональными позывами юности. Слово, которое никогда не используется в действительном сексуальном эпизоде без сопровождения безудержного хихиканья. Исключения, которые подтверждают правило: разнообразные песни Марвина Гэя.
• Сексуальное просвещение. Натягивание презерватива на банан. Как правило, не сообщает никакой иной полезной информации.
• Секс-бомба. Оружие массового поражения.
Вторник, 6 января
Я позвонила у входа в подъезд. Никакого ответа из домофона – меня сразу впустили. Клиент открыл дверь квартиры и испарился – в кухню, за напитками. Внутри было чисто, почти стерильно. Повсюду зеркала дымчатого стекла. Меня охватило ощущение, что я нахожусь в ресторане. Совершенно невероятная берлога для того, кого мадам отрекомендовала как студента. Магистерские стипендии, вероятно, позволяют своим обладателям несколько попоек в семестр, но я сомневаюсь, чтобы они покрывали расходы на «ночных бабочек».
Он:
– Не надо так нервничать.
Я (ошеломленно):
– Да я не нервничаю… А что ты изучаешь?
– Я тебе потом скажу.
Он назвался.
– Серьезно? – удивилась я. Странная, старомодная кличка. – И моего бойфренда тоже так зовут.
«Бывшего, – ругнула я себя. – Перестань думать о нем в настоящем времени!»
Мы поговорили, обсудили желание клиента переехать на север Лондона, где, по-видимому, «самая высокая плотность психоаналитиков в мире». Зная лично нескольких персонажей, которые там живут, я прекрасно это понимаю.
Он:
– Ты необычная, я никак не могу тебя разгадать.
Я:
– Я откровенна. Абсолютно.
– Раскрытая книга, типа того?
– Типа того.
Позже…
Я:
– Так все-таки, чем ты занимаешься?
Он:
– Психоанализом.
Что делало нас товарищами, если и не совсем коллегами. Беседа перетекла к эволюционной биологии и роли феромонов в формировании влечения. То, насколько тебе нравится запах человека, по всей видимости, напрямую связано с вероятностью произвести на свет общих детей с минимумом врожденных дефектов. Не сказать, что такая беседа – обычная прелюдия к возбуждению романтической страсти, но со мной это работает достаточно хорошо. Ему нравился секс активный, чувственный, где главную роль играл язык. Мне нравились его зеркала. Он держал меня раскрытой и брал анально, скользя внутрь и обратно. Когда он кончил, я отправилась подмыться и заметила в ванной экземпляр последней книги Ричарда Докинза [43].
Я (одеваясь):
– Я получила большое удовольствие. И еще – ты хорошо пахнешь.
Он:
– Превосходно, это значит, что мы можем завести детей!
Мы оба рассмеялись.
– Только не сейчас!
Некоторые магазины были еще открыты, а мне хотелось потратить деньги, лежавшие в сумке. Стуча каблуками, я шла через подземный переход. В конце одного из отделанных плиткой боковых проходов стояли коробки: бездомные. Я никогда не знаю, то ли отводить глаза, то ли нет, то ли обойти стороной, то ли нет. Что заставляет нас ощущать такое неудобство? Что, бездомные обладают какой-то симпатической магией, которая может передаться нам, оставив нас без гроша, если мы осмелимся подойти слишком близко?
Двое молодых мужчин, разговаривают. Я поймала взгляд одного. Явный северный акцент. Я ясно осознавала, как и то, что они слышат стук моих каблуков, так и бремя лежащих в сумке денег. Человек воистину добрый просто бросил бы им эти бумажки, не так ли?
«Чушь! – вклинилась другая часть моего разума. – Они бы просто спустили их на наркотики».
Ой-ой-ой, какие мы высокомерные! А кто только что занимался сексом за деньги?
Да, так и есть. По крайней мере у меня есть работа. Я не продаюсь. В смысле не продаю душу и уж, во всяком случае, не беру денег за то, чего не стала бы делать бесплатно.
Они могут быть просто пешими туристами, которых порадовали бы наличные.
Они могут быть просто насильниками.
Коридор резко повернул вправо сразу за их импровизированным лагерем. Двое молодых людей – кстати, довольно привлекательных на вид – взглянули на меня, когда я подошла ближе.
– Поздняя прогулка? – поинтересовался один.
Я улыбнулась. Могла бы сказать им правду. Но не сказала.
– С вечеринки.
– Круто, – одобрительно заметил бородатый. Они вернулись к своему разговору. Не замедлив шаг, не уклоняясь в сторону, я пошла дальше.
Я не продаюсь. В смысле не продаю душу и уж, во всяком случае, не беру денег за то, чего не стала бы делать бесплатно.
Среда, 7 января
Он:
– Белого вина, я полагаю?
Я:
– Ой, какой ты заботливый!
Он подает мне бокал; мы салютуем друг другу и пробуем вино.
– В этот раз оно суше, чем обычно.
– Я решил, что этот сорт стоит попробовать…
