вы увидите за десять минут. Они везде – на окнах магазинов, на автобусах, на обложках газет и журналов.
В торговом центре неподалеку от моего дома висит двухметровое фото. На нем одна девушка-модель в купальнике не просто целует, но буквально облизывает изнутри открытый рот другой модели. Это фото куда непристойнее плаката «Привет, мальчики» 1994 года, но я легко могла бы его не заметить, потому что похожие фото везде, они уже ничем не отличаются от обоев. На свободном рынке, не скованном моралью, сексуализация идет только в одном направлении, и причина проста – секс хорошо продается, и бизнес об этом знает.
Время от времени какое-нибудь новое культурное явление привлекает к себе внимание своим рвением еще более радикально преодолеть границы пристойного. Из недавнего – музыкальный клип на песню «ХЛЮП» (англ. WAP, не только звукоподражание, но и аббревиатура Wet Ass Pussy, «Офигенно мокрая киска») американских рэперш Карди Би и Меган Зи Сталлион, который был встречен лавиной позитивных комментариев со стороны либералов, увидевших в порнифицированной эстетике и ненормативной лексике «беззастенчивое прославление женской сексуальности», как выразился один из колумнистов «Гардиан» [291].
Однако прославление выглядело очень странно. Даже если мы предположим, что повторяющееся слово «шлюха» не следует понимать буквально, в тексте полно других указаний на понимание секса в духе коммерческой операции. Мужчина как объект похоти оценивается в тексте песни по двум критериям: размер его «королевской кобры» и банковский счет. «Заплати за мое обучение», – умоляет Меган этого воображаемого мужчину, которому достанется секс, только если он устроит «денежный дождь». «Выпрошу машину» во время секса, «зачитаю в его микрофон», чтобы обеспечить себе сделку с лейблом, «расскажу, откуда у меня это колечко на пальце» – щедрое описание отсылает не к женскому наслаждению, а к материальной выгоде.
«ХЛЮП» не имеет отношения к подлинной женской сексуальности, но он отлично описывает худшую сторону мужской – навязчивую и бесчеловечную сторону, которую с радостью используют те, кто гонится за прибылью. Дело в том, что, хотя женщины, даже притворяясь, на самом деле не верят в сексуальное расколдовывание, в него, хотя бы до некоторой степени, верит определенная прослойка мужчин. Эти мужчины смотрят на возраст, смотрят на внешность, но в остальном им не важно, в кого эякулировать, и они уж точно не беспокоятся, получает ли человек удовольствие. Их воля – и они бы использовали своих сексуальных партнеров в качестве неодушевленных отверстий. Напомню фрагмент из циркуляра генерала-квартирмейстера 1886 года, который я цитировала в начале главы: «нужно обеспечить необходимое количество женщин, [и] позаботиться, чтобы они были достаточно привлекательными» [292]. Такова точка зрения мужчины-клиента.
Многие женщины не понимают этого аспекта мужской сексуальности – так сильно он отличается от обычной сексуальности женщин. Но если вы сомневаетесь в его существовании, вам достаточно почитать комментарии на сайтах по типу «Пантернета», где покупатели оставляют отзывы на проституток. Проект «Мужчины-невидимки», запущенный группой канадских феминисток (а потом воспроизведенный в других странах), собирает цитаты с таких сайтов, чтобы показать, насколько мало клиенты беспокоятся о людях, к которым они покупают сексуальный доступ [293]. Неприятное чтиво.
Точка зрения этих мужчин руководит культурной порнификацей. Их логика – психопатическая, если честно, – проникает в общественное пространство. Люди превращаются в набор взаимозаменяемых частей тел. Чей-то язык, облизывающий изнутри чей-то рот. Секс, сведенный к его самым базовым механизмам.
Только культура, находящаяся в плену худших граней мужской сексуальности, может эротизировать фотографии пенисов и их женских аналогов, на которых изображен не весь человек, а только его половой орган. Я не понимаю, зачем мужчины шлют нам фотки своих членов, но мне не знакома ни одна женщина, которая захотела бы помастурбировать на изображение, где от человека остался только кусок плоти, словно подготовленный для работы анатома. Такие изображения не соответствуют обычной женской сексуальности – но в интернете они на каждом шагу.
Многие молодые женщины плавно перешли от выкладывания селфи – тема, которая активно обсуждалась еще несколько лет назад, – к выкладыванию «белфи» (англ. belfie, производное от butt – «ягодицы» и selfie). Груди и ягодицы юных женщин, отчаянно жаждущих мужского внимания, заполонили Инстаграм [294] и Тикток. Некоторые из них заведут себе аккаунты на «Онлифэнс» – платформе, позволяющей «авторам» (по большей части женщинам) зарабатывать деньги на продаже «пользователям» (по большей части мужчинам) подписок, дающих доступ к их онлайн-контенту, по большей части порнографическому. Для тех, кто уже привык зарабатывать «лайки» сексуальными фото самих себя, переход на реальные деньги не покажется чем-то особенным.
А суммы действительно привлекательные. Время от времени становится вирусным какой-нибудь новый твит от прежде неизвестной авторки «Онлифэнс», где она (всегда «она») делится фотографиями дома, который она смогла купить «благодаря “Онлифэнс”». Однако, как показал детальный анализ бизнес-модели «Онлифэнс», проведенный блогером Томасом Холландсом, такие прыжки «из грязи в князи» на самом деле очень редки [295]. Распределение доходов является настолько неравномерным, что топ 1 % авторов зарабатывают 33 % всей прибыли. Используя индекс Джини – стандартный критерий экономического неравенства, – Холландс показывает, что неравенство на «Онлифэнс» выше, чем в Южно-Африканской Республике – стране с самым высоким уровнем неравенства в мире. Немногочисленные успешные авторы на платформе – это люди, которые, как правило, уже до этого были знаменитостями. Так что женщины, которые «благодарят “Онлифэнс”» в социальных сетях, вовсе не отражают реальное положение авторов на платформе и больше похожи на тех редких игроков, которые выходят из казино с миллионами в руках после того, как поставили все на красное.
В действительности большая часть женщин на «Онлифэнс», скорее всего, даже уходят в минус, учитывая, как много времени они тратят на создание контента и на взаимодействие с пользователями. Медианное число подписчиков для одной авторки – всего лишь 30 человек, и при этом она подвержена такому же риску публичного издевательства и харассмента, как и ее более успешные коллеги. Конечно, «Онлифэнс» совсем не похож на уличную или бордельную проституцию. Он больше похож на проституцию за 200 долларов, чем за 20. Однако с ним тоже связаны определенные риски, в первую очередь для долгосрочных отношений женщины, от которых во многом зависит ее долгосрочное счастье.
Как я показала в главе 4, большинство мужчин при выборе брачного партнера очень негативно воспринимают то, что они считают распущенностью, – даже если не заявляют об этом открыто. Поэтому, хотя «Онлифэнс» и может ненадолго поднять самооценку и принести деньги, в будущем он может заставить многих мужчин отказаться от брака с этой женщиной, потому что «Онлифэнс» на рынке брачных отношений – это то же самое, что судимость на рынке труда.
Есть и другие издержки превращения себя
