Сколько удовольствия принесли мне эти слова! Ведь я давно хотела их услышать, и самой сказать слова, которые так сильно меня возбуждают, когда дело происходит с моей тетей. Сейчас я говорила: "Вдвигай... глубже... милый... Скоро я буду готова..." Уже Ф. сделал сильное движение бедрами, и я почувствовала горячую струю, под которой я почти потеряла сознание.
Ничто из того, что я вообразила себе, видя наслаждение тети, не могло идти в сравнение с тем, что я испытала! Это была очаровательная действительность. Я была словно без чувств, опустив голову на руки, с поднимающейся грудью, не в состоянии сделать хотя бы одно движение. Ф. отошел от меня, но я продолжала чувствовать наслаждение. Против воли я осталась в той же позе, вздрагивая и продолжая машинально делать движения. В это время Ф. склонился надо мной. Он застегнул и опустил мою юбку, посадил рядом с собой на кушетку и стал целовать. Я все еще не могла успокоиться, но мало-помалу пришла в себя и попросила оставить меня одну. Он удалился.
Тогда лишь я заметила, что нахожусь в ужасном беспорядке. Мне следовало бы переменить белье, так как рубашка, даже чулки были запятнаны любовным нектаром и даже кровью. Я не безнаказанно имела дело с огромным членом... Переодевшись, я легла в постель и сразу же уснула. К счастью, муж должен был приехать поздно.
Я проснулась около семи часов бодрой, счастливой и сильной, какой не чувствовала себя давно. Мне захотелось заглянуть в себя. Познать свое чувство, свою душу... нет, я не считала себя порочной. Я любила своего мужа как верного друга, как спутника моей жизни, и никогда бы не изменила ему, если бы он обладал большой мужской силой, способной удовлетворить мою страсть. Половое наслаждение стало для меня такой же необходимостью, как пища. и это вполне нормально в жизни каждой нормальной женщины.
Я решила, что для спокойствия мужа должна вести дело так, чтобы никто не знал, чтобы у него не родилось ни одного подозрения. Я могу сказать, что это вполне удалось. Город, в котором мы жили, был мал и полон сплетен, и было нелегко скрывать нашу связь, но я принимала бесчисленные предосторожности, и все обстояло благополучно.
Несколько дней мы не встречались. Мы оба ужасно страдали от этого. В течение долгих восьми дней мы ограничивались только взглядами или пожатиями рук при встрече. Наконец Ф., будучи не в силах больше переносить это, пришел к нам с визитом.
Муж был дома, и мы болтали о том, о сем. Пришел еще гость, и Ф. стал прощаться. Муж проводил его, вернулся, а я, повинуясь какому-то инстинкту, вышла в переднюю. Предчувствия меня не обмануло: Ф. стоял между дверями. Увидев меня, он бросился ко мне навстречу, с жаром обнял меня и воскликнул: "Ангел мой! Как я страдал!"
Мы находились между дверями. Прежде, чем я опомнилась, наши губы встретились и слились в поцелуе. Я почувствовала, как его рука поднимает мою юбку, гладит мои ноги, мое лоно, скрытое под шелковыми панталонами... Вот его рука оттянула резинку и скользнула вниз, его палец проник в мое пылающее убежище...
Моя рука сама потянулась к его дорогому предмету... Мы молчали и с исступлением ласкали друг друга. Прошло несколько секунд. Движения наших рук не прекращались, и вскоре я почувствовала горячий поток в свою руку...
Мы быстро расстались. Все произошло так быстро, что муж ничего не заподозрил. Я вернулась в гостиную как ни в чем не бывало. Но предварительно я вымыла руки... Когда я, стоя в ванной комнате, мыла руки, то улыбалась своему отражению в зеркале и представляла и думала: сколько у нас еще впереди, сколько удовольствия и счастья мы с Жюлем подарим друг другу!
Я не пытаюсь пересказать все, что у нас было, Ограничусь лишь описанием наиболее интересных моментов нашей связи. Я от всей души желала бы, чтобы это продолжалось вечно, потому что любовь моя, моя страсть не затихает до сих пор, хотя прошло уже немало лет...
Мой Жюль обладал редким даром разнообразить удовольствия. Никогда не доходя до пресыщения, он находил особое сладострастное удовольствие обучать меня искусству наслаждения, и нашел во мне ученицу очень способную и послушную. Скольким утонченным ласкам, скольким сладострастным позам научил он меня!
При таком хорошем учителе я делала такие успехи, что нередко превосходила его. Так, например, предаваясь сзади (это был наш коронный номер) нашему любовному наслаждению, я срывалась со своего кавалера, быстро целовала своего победителя в его влажную от меня штуку и убегала в другой конец комнаты. Там я падала в кресло, подняв вверх раздвинутые ноги, предоставляя ему совершенно раскрытое убежище. Едва мой любовник снова проникал в него, как я выскальзывала из-под него, садила его прямо на стул, а сама становилась к нему спиной и, взяв его скакуна, до основания погружала его в свои бедра...
Мой драгоценный Мими, так любовно называла я мой рычаг наслаждения, стал для меня страстью, предметом моего преклонения. Я не могла вдоволь налюбоваться на его длину и толщину. Я ласкала его, гладила, трепала на тысячу ладов. Я зажимала его между своими грудями и, сжатый ими и придерживаемый моими руками он, после некоторого трения, изливал свой нектар...
Жюль с лихвой возвращал мне ласки. Он уверил меня, что ни одна женщина не имеет такого совершенного по форме и размерам убежища. Одним из его удовольствий было приникать к нему губами и щекотать верхушку языком, что приводило меня в положительно сумасшедшее состояние.
Мне так понравилось это приятное занятие, что очень редко свидания обходились без него. Я даже придумала для этого весьма удобное положение. Я ложилась спиной на кушетку, раздвинув ноги и легка согнув их в коленях. Жюль, лежа у меня в ногах, брал руками меня за бедра и трепетными губами вбирал мои губы, проникая языком в глубь убежищ а...
Это производило на меня немалое нервное потрясение, от которого я готова была взлететь, как птица, или упасть и преклоняться, пресмыкаться перед ним...
Слова сами срывались с моих губ, запекшихся от любовного жара: "О, сладчайший! О, ты ангел любви, исчадие страсти! Как ты это делаешь! О, будь благословенен! Ты меня убиваешь! Мне нечем дышать от счастья, я умру от твоей любви!
Извиваясь, как уж, я развернулась на постели и легла в ноги Жюля, который тот час же возобновил свое блаженственное лизание прижимая руками мою горячую промежность, мое раскрывшееся влажное лоно к своему лицу...
Я увидела вблизи его стройное тело, его бедра, сладостные нежной и чистой суровостью, и - ах! ах! - ноги, как у Гермеса... Рычаг моей страсти во всем своем мощном приливе уперся мне в лицо, я стала гладить его, ласкать, целовать, потом легонько укусила его. Мне так понравилось, что я приникла ртом к источнику моих наслаждений, губами обхватила его, и вот, он уже уперся мне в небо...
Жюль восторженно обхватил меня, пальцами раздвинул мое убежище, давая еще больший простор своим жадным губам, своему сладостному языку, который касался моих обнаженных нервов, натянутых, как скрипичные струны...
Я почувствовала, как в пароксизме страсти сокращаются мышцы моего живота, и в изнеможении упала ему на живот лицом... Убежище мое стало совсем влажным, но Жюль в упоении продолжал свое мучительно сладкое занятие. Это воскресило меня, я снова стала ласкать и щекотать языком нежное и грозное оружие моего властелина, а руками медленно перебирать и трогать то, в чем заключен секрет его мужской силы...
Я чувствовала, что у Жюля подходит критический момент, и стала еще неистовее подниматься и опускаться лицом в упругий лес его волос, стараясь захватить губами как можно больше... У меня перехватило дыхание... все-таки этот сладострастный предмет имеет значительные размеры...
Вдруг Жюль попытался резким движением освободить свой член от моих жадных уст, но я еще сильнее прильнула к нему: у меня тоже подходил сладостный миг! Я испытала сладкую, почти непереносимую муку, симфонию нашей страсти в едином слитном аккорде, подобно гину...
И я почувствовала на языке теплоту любезного напитка; этот десерт любви... Ах!.. мне казалось, что он имеет медовую сладость.
Вы скажете, это грубая непристойность, извращение? Ничуть! В любви все делается по свободной прихоти сердца, это придает особую сладость ласкам, этим благоуханным цветам любви.В любви все свежо, все полно сладости и бесконечного очарования. Если любовники не приносят своими ласками друг другу физических и моральных страданий, то они могут наедине делать все, что им заблагорассудится.
Как много в жизни теряют люди с пуританским образом мыслей, как скуден диапазон их страстей, как унылы и безрадостны их объятия!.. Мне их жаль!
Настало лето, я должна была уехать на воды в Мариенбад, город последней любви великого Гете. С ужасом мы с Жюлем думали о той минуте, когда нам придется расстаться. Путешествие было неизбежно, так как этого хотел мой муж, и, занятый службой, он, правда, не мог сопровождать меня, однако надеялся иногда навещать меня и проводить подле меня несколько дней. Принимать одного Жюля было бы крайне неосторожно.
