спросила у администратора в отеле, что это означает.
– Очень многие женщины в Абхазии потеряли на войне своих близких – братьев, мужей, сыновей… В Абхазии принято носить траур по близкому родственнику.
– Но как же им не жарко в таких плотных колготках? – поинтересовалась я. На улице, действительно, стояла адская жара.
– Они воспринимают это, как данность. Ношение траура – это дань абхазским традициям. Траур заключается не только в ношении черной закрытой одежды. В этот период нужно скромно себя вести, избегать посещения общественных мероприятий, не сквернословить.
В каком-то смысле ношение траура – не просто дань традициям. С точки зрения психологии, траур помогает абхазским женщинам переживать свое горе. Во-первых, это помогает выйти из стадии отрицания и признать факт утраты. А во-вторых, выполнить вторую задачу «горевания» по Вордену – пережить боль утраты. Своим видом они показывают миру и обществу, что находятся в процессе «горевания», и это избавляет их от необходимости лишний раз объяснять какие-то свои действия, например, нежелание идти на вечеринку, или вообще с кем-либо разговаривать. Все и так понятно без слов: человек в черных колготках в августе не должен больше ничего объяснять.
В самолете по дороге в Москву я думала о том, что в нашем обществе, наоборот, не принято открыто демонстрировать миру траур. Мы натягиваем фальшивые улыбки и делаем вид, что у нас все прекрасно, когда хочется кричать, и мило общаемся с людьми, когда хочется накрыться одеялом и отгородиться от всего мира.
По возвращении домой, я решила последовать примеру абхазских женщин и стала носить траур. Столько черной одежды у меня, конечно, не было (к слову сказать, я вообще не любила черный цвет в одежде). Я купила в магазине аксессуаров симпатичные черные повязки на голову (что ж, если носить траур, то пусть это будет хотя бы стильно!). Эти повязки ежедневно напоминали мне и, как я надеялась, остальным людям о том, что я все еще нахожусь в процессе «горевания». И что это абсолютно нормально.
А меж тем, короткий отпуск действительно помог привести в порядок если не мысли и чувства, то нервную систему. Я как будто бы находилась далеко от проблемы, мне в прямом смысле слова удалось от нее на время сбежать.
Я подумала, что, коль уж я решила отнестись к выходу из своего состояния, как к проекту, нужно найти системный подход к улучшению своего психологического здоровья. Ведь только сам человек может себе помочь!
1. Если идея пришлась вам по душе, значит, это правильная идея!
2. К процессу «горевания» нужно подходить, как к проекту.
3. Лучше всего – заботиться о себе самому, и не ждать сочувствия от близких. Возможно, они и сами не знают, что именно сказать в этой ситуации.
4. Отпуск – это всегда хорошая идея!
«Я подумаю об этом завтра»
(Маргарет Митчелл «Унесенные ветром»)
Когда первое принятие случившегося события уже произошло, наступает третья фаза – торг.
В это время у горюющего человека может возникнуть эмоциональное истощение, нежелание общаться с внешним миром, что можно легко принять за депрессию и сигнал о том, что он находится уже в предпоследней стадии, и выздоровление совсем близко.
Очень молодая тётя вспоминала период после похорон своего отца так:
– Я две недели подряд лежала пластом на диване, делать ничего не хотелось, не могла даже подняться с кровати.
Стадия торга характерна еще и тем, что человек начинает искать причины случившегося, занимается поиском ответов на вопросы. Однако эту фазу, действительно, сложно выделить очень точно, так как она как будто бы маскируется под другие. При этом, могут наблюдаться так называемые эмоциональные качели, при которых кратковременные подъемы настроения можно спутать с выздоровлением. Опасность эмоциональных качелей в том, что все может в любой момент откатиться назад – в гнев и в обиду.
– А что было потом? – спросила я. – Как тебе удалось снова заставить себя жить?
– …А потом у меня закончились деньги, и мне просто пришлось возвращаться к работе.
Ученые из института Вашингтона опытным путем доказали, что работа помогает отвлечься от переживаний и может лечить даже сложные формы депрессии. В ходе данного эксперимента ученые определили пул из ста двадцати человек с психическими заболеваниями (депрессия и тревожное расстройство) и создали им все условия, чтобы они могли заниматься построением своей карьеры. Через полгода у почти семидесяти процентов испытуемых диагностировали полное выздоровление. При этом есть мнение, что человек может справиться без химических препаратов только с так называемой «активной формой» депрессии, то есть возникшей в результате психотравмирующего события. Если же депрессия диагностировалась вследствие дисфункции организма и нарушения биохимических процессов в мозге, работа может только ухудшить ситуацию. Депрессия и тревожное расстройство, как следствие психотравмирующего события, прогрессируют, если концентрироваться на этом событии. Если же переключить свое внимание на что-то другое, можно выйти из этого состояния.
Я решила вернуться в офис. Я была, как никогда, рада тому факту, что у меня есть работа. Это занятие занимало мои мысли минимум девять часов в день, и сейчас мне это было очень нужно. Раньше, когда я ехала на работу, вглядываясь сквозь утреннюю мглу в еле различимый свет фар едущих навстречу автомобилей, я думала о том, как же я несчастна от того, что мне приходится проводить по десять, а то и по двенадцать часов в день на нелюбимой работе. Я считала свою профессию скучной: я занималась финансами компаний, весь день составляла сводные таблицы, графики и презентации, и никогда не знала, что можно интересного рассказать про свою работу друзьям. Очень часто при знакомстве с новыми людьми на вопрос про работу я предпочитала говорить, что вообще нигде не работаю. «Я работаю женой!» – с улыбкой отвечала я, и это избавляло меня от лишних расспросов о деле, которое я не люблю.
В целом, мне нравился тот социальный статус, в котором я находилась: зарплата позволяла без проблем вести столичный образ жизни, о котором, как мне казалось, я всегда мечтала. Но иногда, бывало, так, что во время очередной презентации перед менеджментом компании я ощущала, что все это – спектакль, в котором я изображаю умного финансиста в пиджаке и в очках, каким всегда хотел меня видеть папа. И вот мне казалось, что я в жизни добилась чего-то стоящего, а тем временем я постоянно чувствовала, что застряла в чьей-то чужой жизни.
