Но если общество действительно ценит творчество и творческую личность, то мы должны быть внимательны к творческому ребенку, с большим вниманием относясь и к силе, и к слабости одаренного человека.
5. О наивной и культурной креативности
Марина Исаевна Фидельман, совсем недавно защитившая под моим руководством диссертацию, провела очень интересный эксперимент.
Испытуемыми (именно так называют тех, кто согласился — только по доброй воле, иначе не может быть — участвовать в эксперименте) были дети 6–7 лет, ученики I класса довольно престижной пермской гимназии.
Сначала она их протестировала по уровню интеллекта (с помощью знаменитого теста Векслера, не менее знаменитого теста Равена и других). Выделилось две группы детей:
интеллектуально одаренные, с довольно высоким показателем интеллекта (свыше 130 пунктов) и более обычные дети, с коэффициентом интеллекта хотя и выше нормы, но ненамного, где-то в среднем 110–115 единиц- Эта группа была названа хорошей нормой.
Далее у всех этих детей стали измерять другие способности — творческие (по тесту Торранса, о котором говорилось выше).
Обнаружилась довольно неожиданная картина: индекс творческих способностей был значительно выше у детей ординарных, из тех, что явились хорошей нормой.
У детей же с интеллектуальной одаренностью дело с творчеством обстояло хуже — меньше оригинальных идей, более стандартные названия к рисункам и т. д. Такова была ситуация в I классе.
Надо сказать, что школа эта была экспериментальная, а значит, здесь проводились занятия, не предусмотренные обычной школьной программой. Один из предметов назывался РТВ — развитие творческого воображения. На этих занятиях дети занимались именно творческой деятельностью: что-то придумывали, играли в ролевые игры, где сюжет должны были придумывать сами, изображали сценки в пантомимах и т. п. Занятия по этой программе рассчитаны на несколько лет.
Учителя в этой школе также занимались по особой программе: психологи из Психологического института Российской Академии образования (там, где работает автор этой книги) специально готовили группу учителей для работы с одаренными детьми. Читали лекции, проводили семинары, предлагали специальную литературу.
Через три года, когда дети уже заканчивали начальную школу, снова повторили все диагностические процедуры. Результат и на этот раз оказался вполне неожиданным: дети с интеллектуальной одаренностью, нисколько не утратив свой высокий интеллект, резко улучшили свои творческие показатели. Многие из этих интеллектуалов фактически уже могли быть причислены не только к интеллектуально одаренным, но и творчески. Они стали гармонично одаренными*.
Термин гармонично одаренные, конечно, не слишком удачен и напоминает о коммунистическом воспитании молодежи: гармоничное развитие и физическое совершенство.
А вот дети из группы хорошая норма по интеллекту не только не повысили свои творческие показатели, но в какой-то мере даже утратили их. Получается: те, кто имел высокие творческие способности и довольно обычный интеллект, через несколько лет утратили их, а те, кто имел творческие способности, но на довольно низком уровне, и при этом высокий интеллект, вдруг (за три года обучения по спецпрограмме) их приобрели.
Факт несколько неожиданный, и потому решили проанализировать эти же данные по-другому.
Результаты первого тестирования были проанализированы таким образом: всех детей (и одаренных, и ординарных) разделили на типы по преобладанию либо творческих способностей (креативы), либо интеллектуальных (соответственно, интеллектуалы). Если же и те, и другие способности были на высоком уровне, то, соответственно, гармоничный тип.
И через три года вновь посмотрели типологию (после второго тестирования). Ситуация вновь повторилась: креативы утратили в значительной степени свою высокую креативность и стали весьма ординарными детьми как в интеллектуальном (а у них интеллект с самого начала уступал творческим способностям), так уже и в творческом отношении.
А вот дети интеллектуального типа, практически не изменившись по индексу интеллекта, резко прибавили в творческом отношении. Почти половина группы бывших интеллектуалов после второго тестирования были отнесены к гармоническому типу.
И тот и другой расклад данных отчетливо показывает, что интеллектуально одаренные дети сначала резко отстают по творческим способностям, а потом, в благоприятных условиях специального обучения, не только догоняют более творческих сверстников, но даже перегоняют их.
Прежде чем дать объяснение полученным данным, хочу объяснить сам принцип измерения творческих способностей- Таких способов измерения несколько, но, скажем, принцип, по которому устроен тест Торранса (им в нашем эксперименте и пользовались), состоит в измерении степени шаблонности, стереотипности придуманных человеком (ребенком или взрослым) идей. Вспомните тот коротенький тест с кружочком, который был предложен в начале этой главы…Кружочек надо превратить в достаточно необычный рисунок.
Яблоко — кто-то придумал. Банально, скучно! Яблоко- очень часто встречается в ответах на такое задание, потому это — абсолютно банальная, шаблонная идея.
Колобок — чуть лучше, но тоже не Бог весть что.
Колбаса докторская — еще лучше, но до оригинального ответа далеко.
А как вам нравитсядуло пистолета — так увидел кружочек вихрастый, ушастый, озорной мальчишка. Это уже встречается крайне редко (мне не встречалось, по крайней мере, хотя я часто провожу этот тест), и потому это уже вполне оригинальный ответ.
Другой мальчишка увидел в кружочкекнопку от входного звонка. Тоже неплохо, потому что редко встречается в ответах.
И совсем хорошо получилось у одной тихой девочки:
кружок- свернувшийся в клубочек пушистый кот. Действительно, нарисовала она шерстку на кружочке и получился кот сзади — ни мордочки, ни хвоста, только спинка круглая да пушистая.
Иначе говоря, о творческих способностях в тесте Торранса судят по частотности ответа: часто встречается — банально, редко — оригинально.
Что ж, такое понимание творчества вполне законно:
банально то, что лежит на поверхности, что приходит в голову многим, оригинально же то, что необычно, что сразу не приходит в голову, что странно, не похоже на других и т. д.
Зная принцип измерения творческих способностей, теперь попробуем как-то объяснить наши достаточно парадоксальные данные.
Для интерпретации этого материала мы предложили идею существования наивной и культурной креативности.
Когда ребенок еще мал, он действительно изначально обладает яркими творческими возможностями, но это своего рода первичная, сырая креативность- Он рисует голубую траву и розовое небо просто потому, что не знает, что трава всегда зеленая, а небо — голубое. Весь мир еще очень нов для него, и потому он еще не знает как это бывает. Сверчок у него больше человека, потому что он еще на своем опыте не убедился, что сверчок — это только сверчок, а человек — это человек.
Человеков много, а сверчок — один, и еще он песни поет, — так мне объяснил свой рисунок со сверчком маленький Матвейка. Действительно, раз сверчок один, он должен быть виднее человеков — раз их много.
У маленького ребенка необычное видение мира, потому что он не знает еще обычного.
Но вот ребенок развивается, появляется опыт, появляется и растет интеллект, и он уже начинает потихоньку укрепляться в знании, что трава всегда зеленая, небо голубое, а сверчок всегда меньше человека. Исчезает необычность, оригинальность мышления, ребенок становится умнее и… обыкновеннее.
С этой точки зрения обратимся к нашим первоклассникам. Те дети, у которых к 6–7 годам уже очень высокий интеллект, приобрели, как говорят психологи, значительный прошлый опыт (много узнали, услышали, прочитали, увидели) и уже расстались с этой наивной креативностью.
Дети же с менее быстрым интеллектуальным продвижением больше сохраняют эту начальную креативность, что и отразилось в результатах первого диагностического испытания.
