Ознакомительная версия.
Догадались деньжонок собрать:
Осмотрел его лекарь скорехонько
И велел где-нибудь закопать.
Меж двумя хлебородными нивами,
Где прошел неширокий долок,
Под большими плакучими ивами
Успокоился бедный стрелок.
Будут песни к нему хороводные
Из села на заре долетать,
Будут нивы ему хлебородные
Безгреховные сны навевать.
Матушка, что во поле пыльно?
– Матушка, матушка, что во поле пыльно?
Сударыня, матушка, что во поле пыльно?
– Дитятко милое, кони разыгралися.
– Матушка, матушка, на двор гости едут,
Сударыня-матушка, на двор гости едут!..
– Дитятко милое, я тебя не выдам!
– Матушка, матушка, на крылечко идут,
Сударыня-матушка, на крылечко идут!..
– Дитятко милое, не бойсь, не пужайся...
– Матушка, матушка, в нову горницу идут,
Сударыня-матушка, в нову горницу идут!..
– Дитятко милое, я тебя не выдам!
– Матушка, матушка, за столы садятся,
Сударыня-матушка, за столы садятся!
– Дитятко милое, не бойсь, не пужайся!
– Матушка, матушка, образа снимают,
Сударыня-матушка... Меня благословляют...
– Дитятко милое, Господь с тобою!
Лучина, лучинушка березовая!
Что же ты, лучинушка, не ясно горишь?
А мне, молодешеньке, ох, всю ночку не спать,
Всю ночку не спать, младой постелюшку стлать.
Постелюшку стлать-то мне, мила друга ждать.
Первый сон заснула я – мила друга нет.
Другой сон заснула я – ох, сердечного нет,
Третий сон заснула я – заря – белый свет!
Уродилася я, как былинка в поле.
Моя молодость прошла у людей в неволе.
Я с двенадцати лет по людям ходила,
Где качала я детей, где коров доила.
Светлой радости я, ласки не видала,
Износилася моя красота, увяла.
Износили ее горе и неволя.
Знать, такая моя уродилася доля!
Уродилася я девицей красивой.
Судьба злая не дала мне доли счастливой.
И у птицы есть гнездо, у волчицы дети,
У меня лишь, молодой, никого на свете.
Птица в темном лесу звонко распевает,
И волчица с детьми весело играет.
Хороша я, хороша, да плохо одета.
Никто замуж не берет девицу за это.
Эх ты, доля моя, доля-сиротинка,
Что полынь ты трава, горькая осинка!
Застольные песни для любой компании
По диким степям Забайкалья
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Идет он густою тайгою,
Где пташки одни лишь поют,
Котел его сбоку тревожит,
Сухие колты ноги бьют.
На нем рубашонка худая,
Со множеством разных заплат,
Шапчонка на нем арестанта
И серый тюремный халат.
Бежал из тюрьмы темной ночью,
В тюрьме он за правду страдал –
Идти дальше нет больше мочи,
Пред ним расстилался Байкал.
Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет.
И грустную песню заводит –
Про родину что-то поет:
«Оставил жену молодую
И малых оставил детей,
Теперь я иду на удачу,
Бог знает, увижусь ли с ней!»
Бродяга Байкал переехал,
Навстречу – родимая мать.
«Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша,
Здоров ли отец, хочу знать?» –
«Отец твой давно уж в могиле,
Сырою землею зарыт,
А брат твой давно уж в Сибири,
Давно кандалами гремит.
Пойдем же, пойдем, мой сыночек,
Пойдем же в курень наш родной,
Жена там по мужу скучает
И плачут детишки гурьбой!»
Уж ты сад, ты мой сад, сад зелененький,
Ты зачем рано цветешь, осыпаешься?
Ты зачем рано цветешь, осыпаешься?
Ты далече, милый мой, собираешься?
Ты далече, милый мой, собираешься?
Не во путь ли, во поход, во дороженьку?
Не во путь ли, во поход, во дороженьку?
Ты со всеми людьми распрощаешься?
Ты со всеми людьми распрощаешься,
А со мною, молодой, все ругаешься.
Не ругайся, не бранись, скажи: «Милая, прощай!»
Скажи: «Милая, прощай! Уезжаю в дальний край!»
Ой, там, на горе, ой, там, на крутой,
Ой, там сидела пара голубей,
Они сидели, порывалися,
Сидели, крыльями умывалися.
Откуда ни взялся – охотник-стрелец
Убил, разлучил пару голубей.
Голубя убил, голубку словил,
Взял под полу, понес до дому.
Принес до дому, пустил по дому.
Налил водицы аж до крыницы,
Насыпал пшена аж до коленца.
Голубка не ест, голубка не пьет,
Все на круту гору плакать идет.
«Голубушка моя сизокрылая,
Чего ж ты такое придумала?
Есть у меня семьдесят голубей, какой будет твой?» –
«Я летала, выбирала,
Нет такого, как я потеряла».
Когда я на почте служил ямщиком
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала я в этом не видел беды,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду –
Все к милой сверну на минутку.
И любо оно, да покоя-то нет,
А сердце щемит все сильнее...
Однажды начальник дает мне пакет:
Свези, мол, на почту живее.
Я принял пакет и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался...
И что за причина? Понять не могу, –
А ветер так воет тоскливо...
И вдруг словно замер мой конь на бегу
И в сторону смотрит пугливо...
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге.
Затем соскочил с удалого коня
И вижу я труп на дороге!
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом,
Разрыл я сугроб – да и к месту прирос,
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она!
Закрылися карие очи...
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать больше нет мочи!
Ах ты, степь широкая, степь раздольная,
Широко ты, матушка, протянулася.
Ой, да не степной орел подымается,
Ой, да не донской казак разумеется.
Ой, да не летай, орел, низко на земле,
Ой, да не гуляй казак, близко к берегу!
Ах ты степь, ты степь! Путь далек лежит.
В той степи большой замерзал ямщик.
И, набравшись сил, чуя смертный час,
Он товарищу отдавал наказ:
«Ты, товарищ мой, не попомни зла –
В той степи глухой схорони меня.
Ты лошадушек сведи к батюшке,
Передай поклон родной матушке.
А жене скажи слово тайное,
Передай кольцо обручальное.
Да скажи ты ей –
пусть не печалится,
Пусть с другим она обвенчается.
Про меня скажи, что в степи замерз,
А любовь ее я с собой унес».
Черный ворон, черный ворон,
Что ты вьешься надо мной?
Ты добычи не добьешься,
Черный ворон, я не твой!
Что ты когти распускаешь
Над моею головой?
Иль добычу себе чаешь?
Черный ворон, я не твой!
Завяжу смертельну рану
Подаренным мне платком,
А потом с тобой я стану
Говорить все об одном.
Полети в мою сторонку,
Скажи Машеньке моей,
Ты скажи моей любезной,
Что за родину я пал.
Отнеси платок кровавый
Милой любушке моей,
Ты скажи – она свободна,
Я женился на другой.
Взял невесту тиху-скромну
В чистом поле под кустом.
Обвенчальна была сваха –
Сабля вострая моя.
Калена стрела венчала
Среди битвы роковой.
Вижу, смерть моя приходит
Черный ворон, я не твой!
Что стоишь, качаясь, тонкая рябина,
Головой склоняясь до самого тына?
А через дорогу, за рекой широкой,
Так же одиноко дуб стоит высокий.
Как бы мне, рябине, к дубу перебраться?
Я б тогда не стала гнуться и качаться.
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листами день и ночь шепталась...
Но нельзя рябине к дубу перебраться, -
Знать мне, сиротине, век одной качаться.
Ой, да ты, калинушка, ты, малинушка,
Ой, да ты не стой, не стой на горе крутой.
Ой, да ты не стой, не стой на горе крутой,
Ой, да не спускай листа в сине море.
Ой, да не спускай листа во сине море,
Эх, да во синем-то море корабель плывет,
Ах, да корабель плывет, аж вода ревет.
Эх, да корабель плывет, аж вода ревет,
Эх, да как на том корабле два полка солдат.
Эх, да как на том корабле два полка солдат,
Ой, да два полка солдат, молодых ребят.
Ой, да два полка солдат, молодых ребят,
Эх, да офицер-майор богу молится,
Эх, да офицер-майор богу молится,
Эх, да молодой солдат домой просится:
«Ох, да офицер-майор, отпусти домой.
Ох, да отпусти домой к отцу, к матери родной.
Ой, да отпусти домой к отцу, к матери родной,
Эх, да к отцу, к матери родной да к жене молодой.
Эх, да к отцу, к матери родной да к жене молодой, –
Ой, да молода ль моя жена, знать, хворает без меня».
Ознакомительная версия.
