– Ага, кошка, которая гуляет сама по себе, – сказала она. – А тот чел, Гера, кажется, что с тобой тогда… ну, той ночью…
Марика замолчала, и я тут же встревожилась.
– Гера? – торопливо заговорила я. – Это мой друг. Тебе он понравился?
– Да я и не успела разглядеть, что за чел, – тихо ответила она. – Надеюсь, достойный.
– Ну, еще успеешь, разглядишь, – весело сказала я. – Раз он мой друг, то автоматически становится и твоим. Это у нас, взрослых, так заведено. Думаю, из-за недостатка времени.
– Да ты и не взрослая вовсе, – после паузы более оживленным тоном произнесла она. – Ты такая прикольная, хоть тебе и сорок лет. Моя мамка, а ей только 32, намного тебя взрослее. С ней и поговорить ни о чем таком нельзя. Да и скучная она! Все мысли только о своем салоне! У нее и парня-то нормального из-за этого нет. Все какие-то богатые занудные старые козлы!
– Нас, женщин, не поймешь, – сказала я. – Твоей маме нравятся одни, мне другие, а тебе третьи. На вкус и цвет, как говорится…
– Никогда больше, – тихо и раздельно проговорила Марика, – и никого больше любить не буду. Одна боль адская. Оль, когда приедешь-то? – другим тоном спросила она. – А то тут тоска смертная. Я внизу так и живу. Мать верхний этаж закрыла. Не пускает меня туда.
– Может, это правильно, Марика? – заметила я. – Зачем тебе туда? Знаешь, я думаю, что вам вообще лучше куда-нибудь переехать. Кстати, Гера работает в недвижимости. Он бы обменял вам квартиру.
– Поговори с мамой! – воодушевилась она. – Правда, лучше уехать отсюда! И как можно скорее!
– А ты сама с ней это обсуди, – предложила я.
– Не могу я с ней говорить! – раздраженно ответила Марика. – Все! Опустим эту тему! Приезжай лучше завтра прямо с утра. Я тебя ждать буду.
– Хорошо, – после небольшого раздумья сказала я. – Но с утра я к знахарю, потом могу к тебе.
Я приехала к Яну около семи утра. Он уже ждал меня, бодрый, подтянутый, с ясным взглядом. А я чувствовала себя не очень. Возможно, был перепад давления, и у меня немного болела голова.
– Отлично! – чему-то радовался Ян, потирая руки и садясь на диван. – Книга подрастает. И ты все передаешь как нужно.
– Так ты ведь и не читаешь то, что я пишу, – усмехнулась я.
– А я и так знаю, на то я и знахарь! Ты, главное, все записывай, потом разбираться будем. А возможности человеческие безграничны! Про это и рассказываю.
Слышал я от старых людей одну историю. Много в наших местах богатых месторождений. И это притягивало купцов, золотопромышленников и прочих деловых людей. Кого только не встретишь в Уральских горах! И вот один такой охотничек решил полазить по заброшенным шахтам в надежде отыскать что-нибудь стоящее. Бывало так, что шахты больше не разрабатывались, бросались хозяевами, а спустя какое-то время в них находили обнажившуюся по непонятным причинам золотоносную жилу или вкрапления самоцветов. Может, это происходило из-за сдвига пластов, или обвала, или еще по каким-либо причинам. Этот охотничек промышлял в одиночку. И вот случилось так, что, забравшись в старую шахту, он провалился в узкий и глубокий колодец, находившийся на дне этой шахты. Стены колодца были гладкими и ровными, зацепиться было не за что, и выбраться оттуда не представлялось никакой возможности. Охотник сидел там несколько дней в надежде на счастливый случай. Он периодически начинал кричать. Но потом осознал до конца всю безнадежность своего положения. Шахта находилась далеко от дорог, была давно заброшена и мало кому известна. К тому же он сидел на дне глубокого колодца, который находился на дне глубокой шахты. До него даже по ночам не долетали звуки лесной жизни. На пятый день, когда у охотника закончились запасы пищи, он впал в отчаяние и начал метаться по колодцу, как зверь, заключенный в клетку. Он неистовствовал и буквально рычал от бессилия. Охотнику только недавно исполнилось тридцать три года, дома его ждали горячо любимая жена и трое деток, родители его оба были живы. Он не хотел сгинуть вот так. Понимал, что никто и никогда не найдет его, что кости его сгниют и что родственники так и останутся в неведении относительно его участи. Охотник пришел в состояние дикого возбуждения. Он решил любым путем выбраться из колодца. Призвав на помощь Господа и собрав все силы, он отключился от своего сознания и всем существом устремился наверх. Хочешь верь, хочешь нет, все его мышцы перегруппировались, и язык вытянулся вверх до края колодца. Его влажный кончик заполз за край и прилепился к камню, цепляясь за него изо всех сил. Потом язык сократился и выбросил охотника наверх. После этого организм вернулся в свое обычное состояние. Охотник, пришедший в себя и обезумевший от счастья, упал на колени и начал восхвалять Господа за чудо.
Мы работали без перерыва почти два часа. Ян говорил быстро и гладко, словно читал уже готовый текст. Записывать поэтому за ним было легко. Я так углубилась в материал, что на время забыла и о Гере, и о Марике, да и вообще обо всем. Но голова болела все сильнее. К тому же Ян много курил, и табачный дым только усиливал боль. Но я старалась не обращать на это внимания, так как материал по-настоящему захватил меня. В какой-то момент Ян глянул на меня пристально, потом встал, взял из моих рук тетрадь, положил ее на стол и сказал:
– Замучил я тебя, лапушка! Айда-ка на пол!
– Зачем? – удивилась я.
– Ложись на спину и молчи.
Я встала, скептически усмехнулась, но послушалась.
– И штаны расстегни, – посоветовал он. – А то все органы сдавила ремнем-от! Любите вы, девки, талии себе наводить, а красота не в этом!
Я устроилась на полу, с облегчением вытянувшись во весь рост. Ян зашел за голову и присел на корточки.
– А все хондроз, – пробормотал он и осторожно поднял мою голову.
Он сложил ладони, и мой ноющий от боли затылок лег в них, как в лодочку.
– Не держи голову мышцами-то, опусти ее мне в руки, – сказал он. – Не бойся, не уроню.
И я расслабилась. Закрыв глаза, постаралась отключиться от внешнего мира. Появились странные ощущения. Моя голова словно отделилась от туловища и парила в пространстве. Ян начал осторожно поворачивать ее справа налево и обратно. Затем чуть раскачивать. Делал он все это плавно и медленно. Я практически не ощущала усилий его рук. Мне казалось, что голова начала жить самостоятельной жизнью, что она словно танцует в пространстве и от этого ей становится весело и легко. Тихая радость начала разгораться в душе от этого странного праздника моей головы. При этом шеи я вообще не чувствовала. Мне захотелось смеяться. Мои губы растянулись в невольной улыбке, я полностью отдалась приятным ощущениям. Через какое-то время Ян аккуратно опустил мою голову на пол. Я лежала неподвижно, практически не чувствуя своего тела. Время словно исчезло. Боли не было. Тут раздался щелчок пальцев, и я вернулась в реальность.
– Ну как, хорошо тебе было на ладонях у Ена? – спросил Ян и тихо рассмеялся.
– А я думала, на твоих, – ответила я и встала.
Из рассказов Яна я уже знала, что верховный бог коми – Ен, и по мифам именно он сотворил землю.
– Это мы с тобой сейчас у него на ладонях покачались, в его энергетике омылись, – ласково проговорил Ян. – Я в трудные минуты всегда к нему на руки забираюсь. Но разве не все дети так делают? А ведь мы его дети! Как самочувствие?
– Отличное! – улыбнулась я. – Можно еще поработать!
– Эх, девонька, ввести бы тебя в параллельный мир! Ты бы там всю книгу за час написала!
– Боюсь я таких вещей, – после паузы призналась я.
– Да тебя туда никто и не пустит. Запрещено нам это! Сторонних людей приводить! Бедой может закончиться. Да ты ить слыхала про энергетические разломы в наших краях? Сколько там людей сгинуло! Нет, все едут и едут ученые всякие, исследователи, да и прочий люд из любопытствующих. Ну, про разломы эти мы еще в книге напишем. Позже. А сейчас давай продолжим.
Я кивнула и открыла тетрадь. Ян начал говорить. Моя рука быстро заскользила, записывая. Мы проработали еще около двух часов. Но усталости я так и не почувствовала, и головная боль полностью прошла.
