Относительно лица, лоб, как мы видели, составляет божественный мир, ибо под перепонками черепа находится мозг, откуда брызжут на мысли, которые освящают физиономию, действуя мускулы. Твердая часть лба, говорит китайская пословица, выражает внутреннюю меру наших способностей, подвижная – употребление, какое мы из них делаем.
Нос, глаза и уши находятся в услужении у разума, дабы предварить об опасности зрением, слухом, запахом, – качества особенно развитые у диких, которые живут в войне и войною.
Эти органы образуют мир абстрактный.
Чувственный и сладострастный рот, подбородок, составляющий как бы основание лица, челюсти, предназначенные дробить пищу, питающую тело, принадлежат миру материальному.
Середина лба, нос, подбородок, так как они выдвигаются вперед, суть органы, предназначенные представлять наклонности или инстинкты того мира, к которому они принадлежат.
Эти различные органы были наиболее специально изучаемы Лафатером, который приписывает им могущественное влияние на характер, относительное с различиями их форм. Мы вскоре убедимся.
Рассмотрим теперь, каким образом совершаются переходы из одного мира в другой.
Выпуклая бровная кривизна тождественна по нашему мнению с философским узлом хирогномии. Помещенная, как и в хирогномии, между божественным и абстрактным миром, она участвует и в том и другом.
Брови образуют заставу между страной мозга и страной чувств.
По Лафатеру, прямые горизонтальные брови выражают мужественный и мудрый характер.
Но мужественный и мудрый характер существует только при хорошем ведении, и не давая свободы влияниям пришедшим извне, он имеет уверенность в самом себе, несколько сомневаясь в силе других или принимая ее только после доказательства.
Это, если мы не ошибаемся, философский узел,независимый и сомневающийся.
И потом, для прямизны бровей необходимо нужно, чтобы выпуклая бровная кривизна была ровна и хорошо выполнена, особенно на месте порядка, который есть наружный треугольник глаза перед висками.
Итак, человек, который соединяет знание местности или пространства, то есть геометрии, с знанием протяжения, веса, колорита и порядка необходимо должен иметь философский узел очень развитый на первом суставе пальцев.
Жидкость, нисходя изо лба, встречает препятствие в брови, и заметьте хорошенько, что мыслители, когда они работают или размышляют, сдвигают брови, как будто для того, чтобы запереть путь жидкости и концентрировать ее в мозгу. И действительно лицо в это время остается инертным и как бы неподвижным.
Ясно, что жидкость проходит по корню носа.
Если корень носа широк, жидкость нисходит легко и беспрепятственно.
«Выгнутый или нет, – говорить Лафатер, – нос, корень которого широк, означает всегда высшие качества. Эта форма, – прибавляет он, – редка, даже у знаменитых людей, но ее непреложность неопровержима[85] .
«Носы выгнутые при вершине корня принадлежат повелительным характерам, твердым в своих проектах и пылким в их преследовании[86] ».
Следовательно, властелинам. Лафатер приближается к д'Арпантеньи: сустав длинного большого пальца. Продолжаем.
«Перпендикулярный или приближающийся к этой форме нос предполагает душу, умеющую действовать и страдать спокойно и с энергией![87] »
Это посредственный большой палец: сила сопротивления.
«Сжатый нос[88] выражает легкость получения чувственных ощущений, иногда легкомыслие и беспечность».
Это короткий палец д'Арпантеньи.
«Нос с углублением при корне непеременимый знак слабости или робости[89] ».
Очень короткий большой палец д'Арпантеньи.
Перейдем теперь к излишествам:
Легкий горб на носу – признак поэзии[90] ».
Поэзия есть уже излишек воображения.
«Когда свод носа чрезмерен и слишком продолжен, когда он непропорционален с общим ансамблем, должно ожидать какого-нибудь умственного расстройства[91] ».
Таким образом мы логически дойдем до той степени, которая, непосредственно следует за поэзией.
Поэзия возвышенна; она занимает середину между небом и землей.
Если возбуждение идет далее, человек, не имея возможности достигнуть небес, должен освободиться чрезвычайным усилием от своей земной оболочки: дух, мысль испаряются, труп остается. Часто встречаются поэты, потерявшие рассудок.
Жалели безумного Тасса и были неправы: для него божественная искра блистала в высшем мире.
Таким образом Лафатер является для поддержания нашей системы.
Итак, мы видим, что нос с углублением при корне, по которому жидкость течет дурно, слаб и без энергии.
Курносый, по которому она протекает с трудом, – беспечен и легкомыслен.
Прямой нос, где жидкость протекает лучше, энергичен в страданиях и имеет спокойную твердость.
Орлиный нос, по которому жидкость течет легко и в изобилии, энергичен и властолюбив, чем выражается уже избыток жизни. Если посредине носа есть горб, то есть чрезмерность, – это поэзия.
И если свод носа чрезмерен, если жидкость протекает в самом большом изобилии, это – безумие или беспорядок.
Таким образом, по словам доктора Каруца, большой, толстый и мясистый нос выражает страсть к вину и хорошим кушаньям, а может быть, и следствия этих излишеств.
«Сильные напитки, действие которых отражается на мозгу и должно бы быть присвоено также черепу, не производит в нем никаких других изменений, кроме выпадения волос, вследствие раздражения кожи; но в носу, который есть продолжение черепа, он производит приток крови. Отсюда – красный нос у пьяниц[92] ».
И заметьте, что повсюду: в хирогномии, хиромантии и особенно в френологии, – основания более известные, чем система Лафатера, каждый слишком развитый орган, в котором следовательно, жидкость находится в слишком большом изобилии, неминуемо ведет к беспорядку и безумию, определяемым специальностью органа. Система Лафатера повсюду следует тем же данным и таким образом может быть непрерывно объясняема индукцией.
Таким образом, нос, склоняющийся к губам, есть признак чувственности, ибо он стремится склониться к материальному миру, представляемому ртом и подбородком.
Как ни материален рот, но и он имеет свои степени в трех мирах.
«Выдающаяся вперед верхняя губа выражает доброту», – говорит Лафатер[93] .
И действительно, верхняя губа, присоединяющаяся к абстрактному миру, гораздо менее материальна, чем нижняя; если жидкость вливается в нее в изобилии, она будит хорошие инстинкты, потому что тогда над материей господствует милосердие.
«Сжатый рот, короткий и прямолинейный очерк которого, а также тонкие губы не выказываются, есть выражение порядка, точности, чистоты, а если он очень сжат, то эгоизма[94] ».
Жидкость – редка.
«Если губы пропорциональны, равномерны, одинаково выпуклы, сжимаются без усилий и очерк их правилен, они выражают честный, размышляющий, твердый и правдивый характер[95] ».
Жидкость вливается пропорционально: ни много, ни мало.
Но если губы толсты, то есть если жидкость вливается в большом изобилии, тогда есть беспорядок и излишество в материальной стороне: это – обжорство, чувственность, леность, особенно обозначенные развитием нижней губы.
Каруц говорит: «Рот следует движениям бровей и подобно им приподымается и опускается; большие тощие губы, суженные и растянутые принадлежат холодным и бездушным людям; круглой, прекрасной и изящной формы – поэтам; а когда они сухо выражены – упрямцам. Виверы и флегматики имеют сильные губы».
По нашему мнению, губы виверов полны, а флегматиков – мягки и отвислы.
Он прибавляет далее: «Верхняя губа есть более орган чувствительности, а нижняя более специально предназначена к принятию пищи, чем к воспроизведению душевных привязанностей». Каруц естественно входит в нашу систему.
Те же степени мы найдем и в подбородке. Каждый мир, как вероятно уже заметили, подразделяется еще на три отдела или, если хотите, на три степени.
Таким образом рот, который уверяет, улыбается, дарит поцелуи любовника и отца, занимает более возвышенный ряд в материальном мире; он соединяется с божественной стороной красноречием, наслаждением и особенно любовью.
Костлявый и твердый подбородок представляет в материальном мире сторону рассудка, действие над материей, более или менее деятельную, более или менее привычную реализацию, смотря по большей или меньшей его важности.
Итак:
«Плоские подбородки предполагают холодность и сухость темперамента[96] ».
