Мой поезд остановился. Напротив него из поезда F выходили пассажиры. Гектор будет искать меня в вагоне, из которого я только что ушел. И теперь мне трудно было выйти из вагона. Я не успевал. Двери поезда D закрылись, и он двинулся в сторону «Бродвей-Лафайет». Перешел ли Гектор в мой поезд или нет? Если да, то мне необходимо сойти на «Бродвей-Лафайет», потому что после нее D поедет по ветхому старому Манхэттенскому мосту, где он вечно останавливается из-за плохого состояния настила, и у Гектора будет достаточно времени, чтобы обойти два или три вагона и найти тот, в котором ехал я.
Поезд D уже ехал, снова догоняя поезд F. Находится ли Гектор по-прежнему в нем или в D? Я посмотрел в сторону соседнего вагона, из которого только что ушел. Гектор оказался там. Я грубо протолкался мимо нескольких пассажиров, чуть пригибаясь на тот случай, если Гектор заглянет в торцевое окно вагона. Мне повезло, что он был невысоким. Я заметил мужчину в черном плаще.
– Сэр, – попросил я, тяжело дыша, – продайте мне ваш плащ.
– Что?!
– Сколько вы хотите?
Он посмотрел на меня как на психа:
– Господи, не знаю я.
– Я продам тебе мою кепку, парень, – предложил другой мужчина. Это была красная бейсболка с логотипом нефтяной компании. – За двадцать баксов.
– Идет.
Я отдал ему деньги.
– Как насчет сотни за плащ? – спросил первый мужчина.
Я купил и его, закутался в плащ, надвинул кепку на лоб и стал пробираться в конец вагона, чтобы между мною и Гектором оказалось как можно больше народу. Поезд въехал на станцию «Бродвей-Лафайет», последнюю в Манхэттене. Поезд F тоже тормозил на станции. Я стоял лицом к стеклянной двери в своем маскировочном костюме. Краем глаза я увидел, как Гектор входит в мой вагон. Он меня не заметил или если и заметил, то не узнал. Дверь открылась. Двери поезда F тоже были открыты. Я вышел из состава D и остановился в центре платформы. Я мог бы подняться наверх и взять такси, но движение на пересечении Бродвея и Хьюстона в это время очень медленное. Выбраться оттуда будет мучительно трудно. И тут по лестнице вниз хлынула волна пассажиров, делающих пересадку со станции «Лесингтон-авеню». Их было очень много. Я не смог бы пробиться наверх сквозь эту живую стену, и я побежал по платформе, прочь от Гектора, и вошел в последний вагон F как раз перед тем, как двери захлопнулись.
Поезд F ехал не совсем туда, куда мне было нужно, но здесь его маршрут расходился с маршрутом поезда D, что было к лучшему, поскольку, как я считал, Гектор остался в нем. Спустя пятнадцать минут F остановился в конце Парк-слоуп, на Девятой улице и Седьмой авеню, и, не заметив нигде Гектора, я вышел из поезда. Спасен.
На ходу я снял бейсболку и посмотрел на нее. Тулья была в пятнах от пота. К тому же от нее воняло. Я выбросил ее в урну. Через несколько минут, пройдя шесть кварталов на север по Седьмой авеню, я вошел в свою прачечную. Грейс, славная филиппинка, знавшая наизусть номера всех своих клиентов, поздоровалась со мной.
– Это не ваш плащ, – сказала она.
– Вы правы.
– А чей он?
– Это долгая история. – Я снял плащ. – Его есть смысл почистить?
– Вот этот?
Я к нему не присматривался.
– Я бы его просто выбросила. Отдайте его бездомным.
– Я заплатил за этот плащ сто долларов.
– Вы переплатили девяносто пять. – Она улыбнулась без всякого осуждения. – Ваши рубашки готовы.
Она взяла с полки бумажный пакет. Я повернулся и посмотрел на улицу.
На другой стороне, в кондитерской, стоял Гектор. Он не искал меня, он смотрел на меня и ждал, чтобы я отвел его к Долорес и Марии. Он не знал, что они живут у меня, но, возможно, догадался. Мы были всего в двух кварталах от моего дома.
– Грейс, – сказал я. – У вас есть запасной выход?
Она молча увела меня в служебное помещение. Я проскользнул мимо дюжины юных филиппинок, раскладывающих горы белья на деревянных столах, и вышел на задний двор. Грейс указала на низенький забор, отделявший его от другого двора. Я перелез через него, а потом нахально прошел через несколько дворов и оказался в проезде, который вывел меня на другую улицу. Какая-то старуха на втором этаже забарабанила в окно, когда увидела меня, странного типа в деловом костюме, отчаянно перепрыгнувшего через ее забор, но я уже вышел на улицу. Это заняло всего минуту, и я оказался рядом с домом. Быстро войдя в него, я закрыл громадные деревянные двери и запер их.
Когда я вошел, Долорес держала телефонную трубку.
– Тут звонят из прачечной и хотят с тобой поговорить, – сказала она. – Я ничего не поняла.
– Мистер Уитмен?
– Да.
– Это Грейс из прачечной.
– Грейс, чем я могу быть вам полезен?
– Я должна сказать вам нечто серьезное. Сюда пришел какой-то мужчина, который сделал вид, будто потерял квитанцию, но я никогда раньше его не видела. Он соврал – сказал, что приходил, когда меня здесь не было. Я спросила его, какой у него номер, а он сказал, что не помнит.
– Но вы ведь помните все номера.
– Да. Тогда он спросил, можно ли посмотреть журнал, куда мы записываем заказы на химчистку. В это время там был мой босс, так что я сказала – да, но побыстрее, потому что мне нужно проверить другую квитанцию.
– Как бывает, когда я теряю мою.
– Да, я ее нахожу. Он говорит, у него нет квитанции, так что можно ли ему посмотреть журнал и найти номер.
– Что?
– По-моему, он хотел посмотреть книгу, чтобы найти ваше имя.
Я понял, что он надеялся найти мой адрес, который всегда записывают на тот случай, если вещь, сданная в химчистку, потеряется и придется разыскивать клиента.
– Я взяла у него журнал и сказала, что это не тот. Я дала ему журнал стирки, где нет номера ваших вещей. Он еще какое-то время просматривал журнал. А потом спрашивает, не знаю ли я номер Джека Уитмена. Я говорю – нет, как я могу запомнить две тысячи-триста номеров наших клиентов?
– У вас столько клиентов?
– Да.
– Грейс, большое вам спасибо.
– Да. Я скажу что-то, что вам может не понравиться.
– Говорите.
– Это не мое дело, но я знаю, что теперь вы сдаете в стирку не только свои вещи.
– Вы имеете в виду женские вещи. И вещи маленькой девочки.
– Да, но я знаю, что вы не отец. И я это вспомнила, когда увидела номер вашей квитанции, пока он искал ваш адрес.
– Грейс, – сказал я, – вы слишком умная, чтобы работать в прачечной.
– Да, – засмеялась она. – Знаю.
Поздно ночью меня разбудил телефонный звонок. Я снял трубку, пока Долорес не проснулась.
– Говорите.
– Долорес, пожалуйста.
Гектор. Наступила пауза, мы оба поняли, с кем разговариваем.
– Ты ошибся номером, парень.
– Это Джек Уитмен?
– Кто говорит?
– Ну, тебе надо бы меня помнить, потому что я тебя помню. – Я услышал далекую музыку и звук телевизора. Наверное, Гектор звонил из бара. – Я узнаю, где ты живешь, ублюдок. Я сегодня близко подобрался, так ведь? Дай мне еще пару дней, и я все узнаю. Схожу в муниципалитет, найду записи. Узнаю.
– Откуда у тебя этот номер?
– От того типа, Ахмеда. Сегодня вечером я туда вернулся. Он был там.
Я промолчал.
– Я хочу, чтобы моя жена и дочь вернулись, ты это понял?
Он подождал ответа.
– Скажи Долорес, чтобы возвращалась, иначе может случиться что-нибудь плохое.
Я мог бы сказать ему, что обращусь в полицию, что найму частного детектива или даже пару громил, что его жена больше не хочет с ним жить... Я мог бы сказать любую из этих фраз, но это только бы сильнее его разозлило. А Долорес спала рядом со мной. Мне не хотелось, чтобы между Гектором и нами возникла психологическая связь преследователя и преследуемых, – напротив, мне хотелось, чтобы он не был уверен в том, что дозвонился до меня. Я повесил трубку.
Он, конечно, мог в любой момент позвонить снова, разбудив Долорес и Марию, так что я отключил телефон рядом с кроватью, а потом тихо спустился вниз и отсоединил второй аппарат. Конечно, уже завтра нам придется снова включить телефон.
И тут меня озарило. Я набрал номер Ди Франческе. Там включился автоответчик: «Если вы понимаете квантовую бугодинамику, тогда ваше сообщение пройдет через бугоновый фильтр, в противном случае система зависнет. Говорите».
– Это Джек Уитмен. Подойдите к телефону.
Он так и сделал. Я спросил его, сколько времени требуется для того, чтобы сменить свой телефонный номер на незарегистрированный.
– Наверное, неделя.
– А вы это сделать можете?
– Конечно. Запросто. Одной левой.
Я назвал ему свой номер и попросил его поменять.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Вы меня разбудили.
Ди Франческо, раскинувшийся в постели, кошмар.
– Сколько?
– Сколько я за это возьму?
– Да.
– Завтра утром я сделаю это за сто баксов.
