Но если потребительский гедонизм и болезнетворен, то отвергать сам принцип удовольствия – непростительная ошибка. Проблемы, поднятые в споре, очень важны. Они затрагивают самые насущные вопросы сексологии, философии и биологии. Чтобы решить кто прав, Кемпер или Матурана, надо сделать экскурс в каждую из перечисленных наук.
Эволюция любви
С точки зрения биологии, в споре, затеянном Кемпером, прав Матурана. Об этом свидетельствует эволюционная история любви.
Секс у животных, хотя и сопровождается чувством удовольствия, достаточно примитивен и лишён оргазма. Шведский биолог Ян Линдблад (1991) рассказывает: “Когда у самки шимпанзе наступает течка, она всячески “заигрывает” с самцом, а чаще с несколькими самцами. Приблизившись к самцу, она издаёт странный крик и поднимает кверху седалище. Самец без особой страсти в течение нескольких секунд исполняет свой долг. Вот и всё, после чего “возлюбленные” как ни в чём ни бывало могут и дальше уписывать зелень”. Если в процессе эволюции человек обогатился чувством оргазма и способностью любить, то это произошло отнюдь не случайно.
Предки человека вели стадный образ жизни, при котором складывается иной, чем у шимпанзе, характер полового поведения. В животном стаде царит жёсткая иерархия. Абсолютную монополию на всех взрослых самок имеет вожак. Он не даёт спариваться с ними другим самцам. Таким образом, агрессивность самцов и их поисковый инстинкт (стремление оплодотворить всех самок стаи) – важные факторы естественного отбора, позволяющие доминирующему вожаку оставить многочисленное потомство, наиболее приспособленное к условиям жизни. Половое поведение вожака при этом служит как для удовлетворения его инстинкта размножения, так и для поддержания иерархии в стае.
Такой характер сексуальности, идеально приспособленный к жизни стадных животных, на заре нашей истории грозил стать препятствием к появлению и выживанию человеческого вида. Ведь спустившись с деревьев на землю, приобретя способность к прямохождению и поселившись в африканской саванне, наши предки оказались беззащитными перед хищниками. Для борьбы с ними нужно было жить крупной сплочённой стаей (той, что станет у людей племенем), а этому мешали агрессивность и поисковый инстинкт наших пращуров.
Перед творческой лабораторией природы встала, казалось бы, неразрешимая задача: создать вид, представители которого не просто превосходили бы всех своих врагов интеллектом, но и обладали способностью обуздывать собственную агрессивность, направленную на соплеменников, а также умели подчинять свои интересы интересам стаи ради совместного выживания.
Задача была решена приобретением предками человека нового качества – мужской избирательности, то есть влечения к единственной избраннице, ставшей в глазах её поклонника привлекательней всех остальных. Такое оказалось возможным потому, что в ходе эволюции предки человека получили способность к максимальной эротической стимуляции, то есть к мощному “подкреплению” полового инстинкта из центров удовольствия, что привело к появлению оргазма, неизвестному ни одному виду животных.
Правда, для подобной эволюции были предпосылки в животном мире. Всё живое избегает того, что грозит болью и страданием, все достаточно развитые животные, как и люди, страдают от голода и наслаждаются, утоляя его. Наслаждением сопровождается утоление и полового голода, впрочем, как и удовлетворение более простых потребностей. При этом любое живое существо должно иметь точное представление, какие именно потребности оно испытывает, выделяя первоочередные из них, удовлетворение которых жизненно необходимо. По мере взросления ребёнок обретает способность различать собственные потребности и вполне дифференцированно их проявлять. Потребность при этом становится основой соответствующей мотивации (“мотив” – побудительная причина, повод к какому-то действию). Мотивационное же поведение обычно сопровождается теми или иными эмоциями. Удовлетворение потребности сопровождается эмоциями наслаждения и удовольствия. Напротив, невозможность её удовлетворения приводит к чувству фрустрации с эмоциями неудовольствия и страдания. Успешная борьба, в ходе которой устраняется опасность, сопровождается радостью. Поражение, напротив, порождает эмоции страха и ужаса или гнева и ярости.
Очевидно, что роль эмоций – организация мотивационного поведения, способного свести к минимуму чувство неудовольствия и страдания и приблизить к максимуму чувство удовольствия.
Так удаётся сохранить жизнь и здоровье.
В ходе эволюции мозг животных и человека обзавёлся центрами, ответственными за ощущение потребностей, возникновение эмоций и организацию мотивационного поведения.
Это удалось установить благодаря предложенной нейрофизиологами Джеймсом Олдсом и Питером Милнером методике вживления в мозг микроскопических электродов с последующим электрическим раздражением его отдельных участков. В зависимости от места их вживления, раздражение мозга электричеством вызывает самые разнообразные формы поведения животных. Электрическая стимуляция тех или иных отделов мозга сопровождается появлением у подопытных кошек и крыс, собак и обезьян чувства сильного голода или жажды, полового возбуждения или ярости.
Больше всего удивило учёных то, что с помощью одних и тех же электродов можно вызвать либо появление какой-то потребности (например, голода, когда животное жадно ест разбросанный по полу корм), либо реакцию удовольствия, которая не сопровождается поглощением пищи. Разница объясняется разной силой и характером подаваемого на электроды тока. Таким образом, было установлено, что нервные центры удовольствия чаще всего совпадают с центрами потребностей. Впрочем, были обнаружены и центры “чистого” удовольствия (гедонические центры), не связанные с какой-то определённой потребностью. Рядом с ними обнаруживаются и центры неудовольствия, стимуляция которых вызывает у подопытных животных чувства боли или страдания.
С особым триумфом были встречены эксперименты, в которых животное получало возможность самостоятельно раздражать собственный мозг электрическим током, нажимая на педаль или рычажок. Если при этом вызывалось чувство удовольствия, зверёк не убирал лапу с педали на протяжении суток, отказываясь от пищи и отдыха. Питер Милнер в своей книге “Физиологическая психология” (Milner P. M., 1970) приводит график опыта, когда крыса без передышки давила на педаль в течение 24 часов, осуществляя до 200 нажатий за каждый час. Затем она в изнеможении свалилась и проспала целые сутки. Если в распоряжении животного оказывался электрод, введённый в участок, с которого слабым током вызывалась потребность в пище, а более сильным – чувство удовольствия, то оно предпочитало отказ от еды и подачу более сильного разряда, дающего чисто гедонический эффект.
Привязанность животных к удовольствию ещё ярче выявили эксперименты Джеймса Олдса (Olds J., 1956) с крысами, посаженными в лабиринт, дно которого находилось под током. Пренебрегая болью от разрядов, бивших по лапам, животные добирались до заветного рычажка и самозабвенно начинали давить на него, возбуждая центр удовольствия. В другом опыте в лабиринт запускали крысу, которую предварительно в течение суток морили голодом. Суть эксперимента заключалось в выяснении, какой силы током способна пренебречь голодная крыса, чтобы добраться до еды в конце лабиринта. Выяснилось, что гедоническое подкрепление было для крысы много привлекательнее, чем пищевое. В первом случае она выдерживала гораздо более сильную боль, чем при добывании еды.
Экспериментами было доказано, что возбуждение центров удовольствия снижает страх животного. Если крысе противостоял сильный противник, то она возбуждала себя перед боем электрическим током (её электрод, разумеется, вживлялся в соответствующие отделы мозга). В подобных случаях животное всегда выходило победителем.
Наконец, в опытах с лабиринтом было установлено, что гедоническое подкрепление делает животных более умными и способными “учениками”.
