Хелен: Я так горжусь своей работой с яйцами. Эта идиотка собирается когда-нибудь платить за мои яйца? (Зовёт.)Эй, каменная баба!
Бартли: Она уже там сто лет ищет мою Хубба-Буббу.
Хелен: А-а, не могу я до старости лет дожидаться эту старую задницу. Заберёшь деньги, Бартли, и отдашь по пути домой торговцу яйцами.
Бартли: Ага, Хелен, ладно.
ХЕЛЕН уходит.
Бартли: Ага, хрен тебе, сука, сраный хрен тебе в рот, стерва…
ХЕЛЕН просовывает голову внутрь.
Хелен: И пусть не вздумает вычесть за те четыре, которые ты об меня разбил.
Бартли: Хорошо, Хелен.
Она снова уходит.
(Вздыхает.)Женщины.
КЕЙТ медленно выходит из задней комнаты, в рассеянности не сразу замечает БАРТЛИ.
Кейт: Здравствуй, Бартли. Что тебе принести?
Бартли: (пауза. Потрясённо) Вы же ушли за Хубба-Буббой.
КЕЙТ, с минуту подумав, возвращается в заднюю комнату. БАРТЛИ с громким стоном в отчаянии утыкается лицом в прилавок. Небольшая пауза, потом КЕЙТ возвращается и берёт свой камень.
Кейт: Возьму свой камень.
Она снова уходит в заднюю комнату. Пауза. БАРТЛИ берёт деревянный молоток, разбивает все яйца на прилавке и выходит, громко хлопнув дверью.
Затемнение.
Слышно хриплое дыхание БИЛЛИ, на него направлен луч света, он, дрожа, сидит на стуле в убогом номере голливудского отеля. На протяжении всего монолога он хрипло дышит.
Билли: Мама? Боюсь, мне недолго осталось, мама. Кажется, до меня уже доносятся причитания плакальщиц с далекого сурового острова, с моей родины? Родина моя суровая, да, но гордая и щедрая, а я покинул тебя и теперь умираю один в грошовой гостинице, и нет рядом ни матери, чтобы отереть пот со лба, ни отца, чтобы проклясть Бога за мою смерть, ни прекрасной девушки, чтобы оплакать бездыханное тело моё. Тело бездыханное, да, но благородное и не сломленное. Ирландец! (Пауза.) Просто ирландец. С чистым сердцем, честными помыслами, с гордым духом, не сломленным ни вековым голодом, ни вечным угнетением! Дух не сломлен, нет… (Кашляет.) но искалечено тело, и болят лёгкие, и, если начистоту, то сердце разбито, разбито девушкой, которая не знала о его чувствах, и теперь уже никогда не узнает. Мама, что ты сказала?
Смотрит на листок бумаги на столе.
Напишу ей, да, открою ей свое сердце. Уже поздно, мама. Может, я еще успею завтра?
БИЛЛИ встаёт и, хромая, идёт к зеркалу слева, тихо напевая песенку «Стриженый паренёк».
«Прощайте, мать и отец родной, сестричка Мэри, горжусь тобой. А брат мой один, он совсем далеко. Дробить твёрдый камень ему нелегко».
Он спотыкается, с трудом забирается на кровать, хрипит и смотрит на фотографию на тумбочке.
Какой он, рай, мама? Говорят, там красиво, красивее даже, чем в Ирландии, но даже если и так, он не может быть прекраснее тебя. Интересно, пускают калек в рай? А вдруг нет, чтоб мы всю красоту не испортили.
Он ставит фотографию обратно на тумбочку.
«Это было в Ирландии, там он убит, и в Ирландии тело его лежит. Пусть все добрые люди проходят мимо, Господи, пожалей стриженого паренька». Да, что-то сегодня грудь сильнее болит, мама. Надо бы поспать. Ведь завтра много тяжелой работы на складе. (Пауза.)Что, мама? Ах да, молитва? Я помню. Как же я могу забыть, ведь ты сама меня учила? (Крестится.)Теперь пора мне засыпать, Бога молю меня охранять. Но если… (Пауза.)Но если я умру во сне… то я молю… (Со слезами.)молю…
Пауза, БИЛЛИ приходит в себя. Улыбается.
Нет, не волнуйся, мама. Я просто засыпаю. Засыпаю.
БИЛЛИ ложится. Его болезненный хрип всё усиливается, потом вдруг слышен мучительный вздох, глаза БИЛЛИ закрываются, голова падает набок, и он лежит без движения.
Свет медленно гаснет.
Полутемная церковь. БОББИ, МАМАША (с бутылкой в руке), ДЖОННИ, ХЕЛЕН, БАРТЛИ, ЭЙЛИН и КЕЙТ сидят. Все они смотрят фильм «Человек из Арана». Фильм близится к концу, звук либо приглушен, либо совсем не слышен.
Мамаша: Что такое там делается?
Джонни: А ты как думаешь?
Бартли: Вроде, они собираются акулу ловить, большую акулу.
Мамаша: Да?
Джонни: Ты, заткнись и пей.
Мамаша: Ладно, козлик.
Бобби: Надеюсь, в бутылке просто вода, Джонни Пустозвон.
Джонни: Конечно, вода. (Шепчет.) Не дыши на Бобби, Мамаша.
Мамаша: Не буду.
Джонни: И полегче с «козликом».
Бобби: Миссис О’Дугал, Джонни все еще крадет ваши сбережения?
Джонни: В жизни не прикасался к мамашиным сбережениям. Так, взаймы брал, ненадолго.
Мамаша: Этот хрен с четырнадцатого года у меня взаймы берет ненадолго.
Джонни: В моем представлении это и есть ненадолго.
Кейт: (пауза) Большая рыба.
Эйлин: Это акула, Кейт.
Кейт: Это что?
Эйлин: Акула, акула!
Хелен: Мало того, что с камнями беседуете, теперь и что такое акула забыли?
Бартли: А знаете, акулы водятся в основном в Америке, там полным-полно акул. Иногда они подплывают так близко к берегу, что их и без телескопа видно…
Хелен: Господи, опять телескопы!..
Бартли: У берегов Ирландии акулу редко встретишь. Это первая акула, что я вижу у берегов Ирландии.
Джонни: Наверное, Ирландия не такая уж дыра, раз акулы сюда плывут.
Бартли: (пауза) Малыш Бобби, а ты ведь недолго в участке сидел. Когда тебя забрали за то, что ты в Пустозвона камнями кидался. Как так?
Бобби: Караульный только посмеялся, когда про это услышал. «В следующий раз возьми кирпич», сказал он мне. «Нечего мелочиться».
Джонни: Этот караульный допрыгается, выпрут его из полиции. Или грязные слухи о нем поползут, это точно.
Бобби: И мы все будем знать, чьих это рук дело.
Джонни: Слыхали, он жену кочергой бьет.
Хелен: Разве это новость? Тебя вообще в полицию не возьмут, если не бьешь жену кочергой.
Бобби: К тому же, про кочергу — это гнусная ложь. (Пауза.) Всего-то и был резиновый шланг.
Кейт: (пауза) Ни слова. Ни словечка от него.
Хелен: Опять у нее крыша поехала?
Эйлин: Да.
Хелен: Эй, крыша набекрень!
Эйлин: Оставь ее, Хелен.
Хелен: (пауза) В жизни им не поймать эту хренову акулу. Они уже битый час там крутятся на хрен.
Бартли: А точнее, минуты три.
Хелен: Если бы они меня взяли сниматься, эта тварь долго бы не протянула. Один удар — и все свободны.
Бартли: Топором Рэя Дарси, видимо.
Хелен: Заткнись про топор, ты.
Бартли: Акулу-то прибить потруднее будет, чем кошку расчленить?
Джонни: И это такое Джоннипатинмайк слышит?
ХЕЛЕН хватает БАРТЛИ за волосы и выкручивает ему голову. ДЖОННИ делает запись в блокноте.
Хелен: Подожди, вот только домой придем, мать твою. Дождешься у меня на хрен…
Бартли: Больно, Хелен, больно…
Хелен: Еще бы, не больно, мать твою. А ты как думал.
Бобби: Хелен, оставь Бартли в покое.
Хелен: Пошел ты на хрен, Малыш Бобби Беннетт, ты, хренов поцелуйный кидала. Может с тобой выйдем, потолкуем?
Бобби: Что-то не тянет.
Хелен: Ну так заткни пасть.
Бобби: Согласен, лишь бы не целоваться..
ХЕЛЕН резко отпускает БАРТЛИ.
Джонни: Пустозвон все взял на заметочку. Как минимум, кусок баранины от Пэта Бреннана или Джека Эллери за эту новость мне обеспечен. Хе-хе.
Хелен: Баранину ты с переломанной шеей жрать будешь, если разболтаешь свою новость до того, как Джек с Пэтом заплатят, ты, старый хрен.
Джонни: Ага, щас.
Бартли: (пауза) Посмотрите, какой у того парня носище. (Пауза.) Я говорю, посмотрите, какой у того парня носище.
