Кюрман. Готовности к чему?
Ведущий. Господин Кюрман, вам сейчас сорок девять лет. Сокращения срока — как известно, при безупречном поведении сие не исключено — вряд ли можно ожидать раньше, чем через двенадцать лет. К тому времени вам перевалило бы за шестой десяток, да и то, если доживете… Вы понимаете, в чем мой вопрос?
Кюрман. Вы считаете: чтобы вынести такую перспективу, мне следует задуматься — в чем же смысл того, что произошло?
Ведущий. Я спросил то, что спросил.
Кюрман. И этот смысл, дескать, состоит в том, что я должен поверить: все должно было произойти именно так, а не иначе. Судьба. Провидение.
Ведущий. Назовем это так.
Кюрман. А я знаю, как это произошло.
Ведущий…Случайно?
Кюрман. Этого могло бы и не быть.
Пауза.
Ведущий. Господин Кюрман, вы вольны выбирать.
Кюрман. Верить или не верить.
Ведущий. Да.
Кюрман молчит.
Кюрман. А она? Антуанетта? Верю я или нет — что для нее меняется? Ее жизнь — не моя… Что ей, мертвой, от того, что я, ее убийца, обклею свою камеру судьбой? Я отнял у человека жизнь, именно у нее отнял — чего же тут еще выбирать? Ее нет в живых, ее нет, а я буду выбирать: верить в судьбу или не верить. Раскаяние! Что люди понимают под раскаянием…
Ведущий. Что Антуанетта могла бы жить — если бы этого не произошло — могла бы жить, то есть смеяться, есть, мечтать о своем несбыточном салоне, родить от кого-нибудь ребенка, лгать, спать, носить новое платье. В общем — жить. В таком случае, давайте еще раз вернемся назад.
Кюрман. Пожалуйста.
Ведущий. Вы вольны выбирать что-то другое, господин Кюрман.
Кюрман. Без револьвера.
Ведущий. Выстрелы отменяются.
Антуанетта (поднимается с пола). Спасибо.
Ведущий. Хорошо, без револьвера. Как вам будет угодно.
Кюрман. Спасибо.
Световой занавес; в комнате — небольшая теплая компания в сильном подпитии.
Ассистент. Куда девался Кюрман? Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Кюрман, ау, где ты?
Ассистентка. Не ори, не в лесу.
Антуанетта. Я столько лет не садилась за клавикорды.
Ассистент. Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Так что же случилось с садовыми гномами?
Антуанетта. Может, мне следует сварить затируху?
Ассистент. Этот вопрос слышу уже битый час… Тишина.
Ассистентка. Ангел пролетел.
Ассистент (кричит кому-то, находящемуся в другой комнате). Эй, Шнайдер, хочешь затирухи?
Ассистентка. Так что же случилось с гномами?
Антуанетта. Кто хочет затирухи?
Ассистентка. Давай про гномов, Антуанетта! (Тянется шепнуть ей что-то на ухо.)
Ассистент. Нечего вам тут секретничать! Как насчет затирухи?
Кюрман. Я пойду и сварю затируху.
Ассистент. Кюрман воскрес! Твоя жена — классная женщина, чтоб ты знал, Кюрман, такой жены ты не стоишь…
Кюрман. Но это займет какое-то время.
Ассистент. И ты, Антуанетта, такого мужа не стоишь, чтоб ты знала, вы оба друг друга не стоите!
Ассистентка (уходя). Пусть Антуанетта еще поиграет.
Ассистент (уходя). Магги, почему ты не гений?
Ассистентка. Не ори так (Из-за двери.) Ребята, пора по домам.
Появляется Кюрман.
Ведущий. Я думал, вы варите затируху. Что случилось? Вам нехорошо? Ваши друзья ждут затируху.
Кюрман. А что будет через год?
Ведущий. Вы в самом деле хотите знать?
Кюрман. Так что будет через год?
Световой занавес.
Ведущий. Антуанетта поехала в город. Сейчас одиннадцать часов утра, господин Кюрман, а вы все еще в халате.
Кюрман садится за письменный стол.
Вы слишком много думаете об Антуанетте…
Слышен пронзительный плач младенца.
Кюрман. Пина? Где же Пина?
Ведущий. Вероятно, пошла за покупками.
Кюрман. Пина!
Младенец умолкает.
Ведущий. Можно мне присесть? (Садится; Кюрман не поднимает на него глаз.) Вы в отчаянии… Миллионам ваших современников живется хуже, чем Ханнесу Кюрману, и вы это понимаете. И все же вы в отчаянии, мне это понятно: вы не знаете, что делать со свободой выбора! Кое-что изменили. Ханнес Кюрман не берет в рот спиртного. Браво. Он решился на развод, но нужно, чтобы и она решилась. Тем не менее, он остается при своем решении. Браво. А что еще? Ханнес Кюрман больше не входит в так называемый преподавательский корпус университета. Браво. Вы выбрали независимость…
Кюрман. Прекратите!
Ведущий. Через полгода вам стукнет пятьдесят.
Кюрман поднимает глаза.
Вы в отчаянии из-за самого себя.
Кюрман (смеется). Что же мне — йогой заняться, что ли?! (Встает, Ведущий продолжает сидеть.)
Ведущий. Существует много учений…
Кюрман. Сумма банальностей неизменна.
Ведущий. Звучит, как афоризм.
Кюрман. Это — истина.
Опять слышен плач младенца.
Ведущий. Да-а…
Младенец умолкает.
Вы хотели что-то сказать?
Доносятся звуки фисгармонии
Да-а…
Фисгармония умолкает.
Я понимаю вас! У вас была возможность изменить свою биографию. Иногда люди мечтают об этом, а что получается: вариации все той же банальности.
Кюрман (вопит). Что мне делать?!
Младенец плачет.
Ведущий. Да-а…
Младенец умолкает.
Почему бы вам не заняться йогой?
Кюрман. Йогой…
Ведущий. Теперь многие увлекаются «йогой по-американски» — особенно те, кто страдает от банальности своей биографии. (Встает.) Попробуйте!
Кюрман. Йогой…
Ведущий. Почему бы не попробовать? (Смотрит на часы.) Но у вас остается не так уж много времени. (Возвращается к столику.)
Кюрман стоит один посреди комнаты.
Голос из динамика. Почувствуйте, как дышит тело.
Ваше тело.
Как оно дышит.
Помимо вашей воли.
Почувствуйте это дыхание всем своим телом, и нет больше ничего, кроме этого дыхания, происходящего помимо вашей воли.
Чувствуете?
Кюрман. Да.
Голос из динамика. И нет больше ничего, кроме этого дыхания.
Кюрман. О да.
Голос из динамика. Расслабьтесь. Почувствуйте, как ваше тело стоит.
Помимо вашей воли.
Как оно стоит и дышит,
Ваше тело.
Не думайте ни о чем больше.
Это — важно.
Чувствуете ли вы свое тело?
Кюрман. Да.
Голос из динамика. Расслабьте все мышцы. Попробуйте.
Только обязательно все.
Поначалу это нелегко, я знаю, пока вы не поверите, что тело не упадет, если вы расслабите все мышцы и если не будете знать, о чем вы думаете. Ваше тело.
Ничего больше не чувствуйте.
Попробуйте.
Свет софитов направлен на авансцену перед декорацией комнаты: в круге света появляется Ассистентка в роли медсестры и ввозит кресло-каталку.
Ассистентка. Вам нельзя вставать, господин Кюрман, в течение двух недель после операции. Придется потерпеть, господин Кюрман, придется потерпеть. (Подводит Кюрмана к креслу-каталке.) Господин профессор сейчас придет. (Уходит.)
Кюрман. Это печень?
Ведущий. По-видимому, нет.
Кюрман. А что?
Ведущий. Ведь печень вы так оберегали.
Кюрман. Почему вдруг операция?
Ассистентка в роли медсестры приносит букет цветов.
Ассистентка. Видите, господин Кюрман, цветы от вашего сына из Америки. Одни дельфиниумы, господин Кюрман, так много дельфиниумов.
Кюрман. Сестрица…
Ассистентка. Агнес.
Кюрман. Можно мне поговорить с главным врачом?
Ассистентка (ставит цветы в воду). Сейчас, господин Кюрман, сейчас. (Уходит.)
Ведущий. У вас боли?
Кюрман. Сейчас нет.
Ведущий. Благодаря морфию.
Ассистент появляется в роли господина с черным моноклем.
Вы хотите принимать посетителей?
Ассистент. Ханнес…
Ведущий. Это Соплянер. Помните ту злополучную игру в снежки? Он вполне нашел свое место в этом мире. Как вы видите — и без левого глаза. Он теперь торговый атташе. И хочет рассказать вам о Южной Африке.
